30 лет назад выдающийся украинский гроссмейстер ушел из жизни
Из досье «ФАКТОВ»
Леонид Захарович Штейн родился в Каменец-Подольском 12 ноября 1934 года, умер 4 июля 1973 года. Заслуженный мастер спорта, международный гроссмейстер, трехкратный чемпион СССР (1963, 1965, 1966 гг. ). В составе сборной страны дважды становился победителем Всемирных шахматных олимпиад (в 1964 и 1966 гг. ) и чемпионатов Европы (в 1965 и 1970 гг. ). В 1970 году Штейн участвовал в первом «Матче века» между сборными СССР и мира.
Несколько месяцев назад шахматный мир взбудоражило сообщение о том, что одна из золотых медалей чемпионата СССР, выигранных выдающимся украинским гроссмейстером Леонидом Штейном, продана за 305 долларов в ходе интернет-аукциона. Всего же за время торгов, начавшихся с 99 долларов, поступило 15 предложений, в том числе и от чемпиона мира украинца Руслана Пономарева. «Я сообщил номер своей кредитной карточки и предложил цену 250 долларов, — рассказал Руслан Пономарев. — Аукцион длился несколько дней, и когда я снова заглянул в Интернет, оказалось, что награда уже продана».
Неприятное известие потрясло вдову Штейна. В день годовщины смерти талантливого украинского шахматиста «ФАКТЫ» решили рассказать о Леониде Штейне и связались с Лилией Яковлевной, которая вот уже более десяти лет живет в Лос-Анджелесе.
- Когда в начале 80-х начали проводить турниры памяти Леонида Штейна, — поведала «ФАКТАМ» Лилия Яковлевна Штейн, — я была очень растрогана и передала музею львовского шахматного клуба на временное экспонирование самые главные регалии мужа. Мои дети — программисты. Однажды им позвонили друзья и сказали, что на интернет-сайте «e-bay» продается медаль их отца. Марина, младшая дочь, позвонила распорядителям аукциона. Те попросили предъявить доказательства того, что награда краденая. Пока мы связывались с Интерполом и украинскими правоохранительными органами, медаль продали. Покупатель скрылся под псевдонимом «Эдельвейс-3», а вот продавца нам разыскать удалось. Им оказался некто Марк Казакевич — посредник, решивший немного подзаработать. Он рассказал, что остальные медали находятся в Израиле. Я написала в Генеральную прокуратуру Украины, прокуратуру Львова и Федерацию шахмат Украины письма с подробным описанием пропажи. Предоставила и копию имевшейся у меня сохранной расписки. Просила проследить судьбу остальных шести медалей. Ответа до сих пор не получила.
В Галицком райотделе милиции Львова, который занимается этим делом, нашей газете не сообщили ничего утешительного: «С момента передачи наград прошло уже более двадцати лет. Никаких учетных документов не сохранилось. Мы опросили свидетелей, но они уже ничего не помнят. В комнате, где находится музей клуба, проводились турниры, сюда приходили экскурсанты, работала библиотека, так что когда именно случилась пропажа, сказать точно практически невозможно.
- Пожалуй, никому из шахматистов золотые медали не дались так тяжело, как Штейну, — воспоминает международный арбитр Римма Антонова. — Леониду пришлось пробиваться самому, без протекции, постоянно кому-то что-то доказывая. Ни тренеров (в шахматный клуб он пришел поздно — в тринадцать лет), ни материальной поддержки у него никогда не было. Семья жила очень скромно: отец умер во время войны, мать работала буфетчицей. Сам Леня оттрубил три года в армии. Служил в Читинской области. Стал чемпионом Вооруженных сил. Вернувшись во Львов, поступил в техникум. В 1957-м он занял первое место в полуфинале чемпионата Украины, но кто-то из «доброжелателей» настучал начальству, что во время соревнования Штейн нарушал спортивный режим — играл в карты. В финал Леню так и не допустили. Он очень переживал, ушел из дома, и две недели о нем не было ни слуху ни духу. Помог случай. Один из участников финала не смог приехать. Мужчины побоялись брать на себя ответственность, а мы, участницы женского первенства пошли на киевский Главпочтамт и отправили во Львов телеграмму: так, мол, и так, Леня, приезжай. На этом турнире и загорелась его звезда. Лене и впоследствии устраивали мелкие пакости, завидуя его таланту. Помню, он, будучи уже чемпионом страны, немного выпил и говорит мне шепотом: «Возьми меня, пожалуйста, под руку, чтобы никто ничего не заподозрил, и доведи до номера». Время было такое. Любая кляуза могла поставить крест на дальнейшей карьере. Потом, уже когда у него появилась семья, Штейн стал намного дисциплинированнее. И это ему помогало добиваться успехов.
- Леня был почти на девять лет старше меня, — вспоминает Лилия Яковлевна. — Первый раз я увидела его, когда мне было 14. А познакомились мы в 1961-м на свадьбе нашего общего знакомого. Штейн легко сходился с людьми и имел большой круг общения. Леня уже был знаменитостью, вернулся с международного турнира в Бухаресте, где завоевал второй гроссмейстерский балл. Нелегко было привыкнуть к тому, что он постоянно думал о шахматах. Бывало, спросишь о чем-то, а он отвечает: «Слон жэ пять». Муж просто жил шахматными образами. Говорят, он мало времени уделял занятиям теорией, а ему просто не нужна была доска с фигурами, Леня все держал в голове.
Он быстро читал, обладал просто феноменальной памятью. Книги, в том числе и самиздат, тогда ходили по рукам, их давали на ночь или на один вечер. Он буквально проглатывал их. Читал как бы наискосок и все запоминал. Я не верила, что такое возможно и заставляла его пересказывать содержание. А Леня с удовольствием демонстрировал свои способности. И, несмотря на то, что был, по сути, самоучкой, не делал ни одной грамматической ошибки. Заочно окончил факультет журналистики. Не знаю, откуда в нем эта внутренняя культура, наверное, человек с ней рождается. К игре относился с благоговением. Он никогда не стучал фигурами по доске, а аккуратно их переставлял.
- Как складывались отношения чемпиона страны с другими шахматистами? Общались ли вы семьями?
- Семьи других выдающихся шахматистов я знала. Но особо теплыми отношения между ними никогда не были. Знаете, они как гладиаторы на арене — вечное соперничество. Леня по-настоящему дружил только с Михаилом Талем. Много времени муж проводил с Корчным.
- Штейн имел свои твердые жизненные принципы, но не любил их афишировать, — вспоминает многолетний претендент на мировое первенство Виктор Корчной. — В 1967 году он выиграл крупнейший турнир, посвященный 50-летию советской власти. Тогда это был заметный успех. Как-то к нему пришли из соответствующих органов с предложением подписать обращение представителей еврейской интеллигенции против израильских агрессоров, развязавших шестидневную войну на Ближнем Востоке. Он этого не сделал. Это был мужественный гражданский поступок.
- Леонид Захарович очень доброжелательно относился к молодежи, — делится воспоминаниями ученик Штейна львовский гроссмейстер Адриан Михальчишин. — После каждого турнира находил время зайти в клуб и показать нам только что сыгранную партию. Чувствовалось, что Штейн на подъеме и готов к борьбе за первенство мира. Для него была важна игровая практика. Он участвовал во всех без исключения командных соревнованиях. Находил соперников даже в городском парке. Иногда его угощали. Леонид плохо переносил алкоголь, сразу начинал делать всякие глупости. В 1963 году на банкете после окончания чемпионата страны, в котором Штейн завоевал свою первую золотую медаль, он подрался с гроссмейстером Лутиковым. Ситуация просто анекдотичная! Представьте, на вокзале его родного города организовали торжественную встречу, пришло высокое начальство, а Штейн выходит из поезда с разбитым носом и двумя фонарями под глазом. Любил он и погусарить. Однажды в Кисловодске, поспорив с Михаилом Талем, полез голым в фонтан. К счастью, в отделении милиции, куда попали спорщики, оказались шахматные болельщики.
- До всяческих пари он был большой охотник, — смеется Лилия Штейн. — Знаете, ведь у него с детства были прямые волосы, но в девятнадцать лет он проиграл спор и сделал себе… химическую завивку. Пришлось все состригать, но с тех пор волосы у него начали виться. Однажды на его удочку попался легендарный Бобби Фишер. Придя по своему обыкновению в гости к советским гроссмейстерам, американец предложил сыграть блиц-матч. «Нам неохота, сразись-ка ты лучше с нашим дебютантом», — ответили они и показали на Штейна. Фишер не знал его в лицо, это был первый выезд Леонида на международные соревнования. Считая, что новичок не может быть достойным соперником, Бобби сначала отказывался, а потом сказал: «Бесплатно с ним играть не буду. Если мистер Штейн наберет хотя бы два очка в пяти партиях, он забирает все деньги себе». — «Хорошо», — ответил Леонид. Не прошло и десяти минут, как будущий чемпион мира проиграл первую партию, а затем, под общий хохот, и вторую.
- Леонид Штейн был талантливым шахматистом, блестящим гроссмейстером и хорошим другом, — написал впоследствии Бобби Фишер. — Я был потрясен его смертью. Он умер от инфаркта совсем молодым, ему не было и сорока. Он сам разрушал свое здоровье беспрерывным курением. Однажды я засек на часах, как долго продолжалась его затяжка. 31 секунду! Просто удивительно, как взрослый человек может так хищнически относиться к своему здоровью и, по сути, рыть себе могилу собственными руками.
- Однажды я зашла в шахматный клуб и увидела, что Леня сидит очень грустный, — рассказывает Римма Антонова. — «Ты, знаешь, на душе так тошно!.. — говорит он. — Вот, послушай, что произошло. В аэропорту я зарегистрировался на рейс до Киева, сдал багаж. Тут подходит ко мне пожилой мужчина и начинает уговаривать уступить ему свое место, а самому полететь на час позже. А мне так неудобно, в аэропорту меня мать и жена должны встречать. Но я не смог ему отказать. Прилетаю — родные в слезах: самолет, которым я должен был прилететь, разбился». — «Что ж ты печалишься?» — «Я ведь стал невольной причиной смерти другого человека». В этом весь Штейн. Он был добрым, компанейским, никогда никому не отказывал в просьбе. Некоторые считали это проявлением слабости. Мне показалось, что Леня что-то предчувствовал. От судьбы, наверное, не уйдешь. В его смерти от сердечной недостаточности нет ничего удивительного. В карьере спортсмена часто все может решить случай. Там, где, казалось бы, должно повезти, ему, как правило, не везло. Несколько раз его не включали в соревнования претендентов на мировую корону из-за злополучного правила, ограничивавшего число финалистов от одной страны.
- Летом 1973-го у меня не было никаких дурных предчувствий, — возвращается к пережитому Лилия Штейн. — В марте родилась вторая дочь — Маринка. Леня уехал в Ялту на сборы. Приехал загорелым, прекрасно выглядел. Это я уже потом узнала, что, не желая меня тревожить, он жаловался друзьям на боли в сердце: «Что-то мотор барахлит». Перед отъездом в Бразилию ему сделали прививку под левую лопатку от желтой лихорадки. Начались боли. Леня был уверен, что это связано с уколом. Уехал в Москву, а я была настолько занята детьми (старшей Алле исполнилось только десять лет), что не придала особого значения этим тревожным симптомам.
- В тот роковой вечер он, видимо, немного выпил, — вспоминает Виктор Корчной, — не сделав поправки на прививки, хотя врачи нас предупреждали: «Не пить!» И организм не выдержал. В гостинице глубокой ночью мне кто-то позвонил. Взял трубку — молчат. Позже я понял: это Леня прощался, у него уже просто не было сил говорить…