Известный актер отпраздновал свое семидесятипятилетие
От майской жары Константин Степанков прятался на просторной террасе своей квартиры, что на Ярославовом Валу. Последнее время актер почти не выходит из дома -- нездоровится, очень болят ноги. Долго отказывался от интервью, поскольку рассказывать о себе не умеет и не любит. Истинную радость ему доставляет только общение с женой, Адой Роговцевой, и сценические успехи дочери Катюши.
-- Признайтесь, для своего юбилея в Доме кино фрак сшили?
-- Если бы вы только знали, как я не люблю отмечать свой день рождения! Считаю, что в день рождения, даже если ты здоров, нужно лечь в постель и плакать. Ведь в один день на год становишься старше. Пусть бы приходили друзья, утешали и, чтобы подбодрить, дарили какие-то приятные и нужные для дальнейшей жизни вещи. Конечно, я буду на своем юбилее, надену что-нибудь по погоде, но точно не фрак. Не умею его носить, никогда не играл героев во фраках. Если бы меня так вырядили, два часа привыкать пришлось бы.
-- К генеральской гимнастерке Ковпака долго привыкали?
-- Меня больше угнетали кирзовые сапоги и папаха. Съемки «Думы про Ковпака» велись в таких «партизанских» условиях, что если бы не было дубль-костюма, ходить бы «генералу» либо грязным, либо мокрым. А однажды, на съемках «Захара Беркута», спасая свою жизнь, я все боевое снаряжение в свежем конском навозе вывалял. Киргизия, жара 46 градусов. Сижу, расслабленный, в седле на низкорослом киргизском скакуне, даже одну ногу из луки перекинул. Вдали идут панорамные съемки, собираются жечь села. В этот момент подходит к режиссеру Осыке пиротехник Чечеткин: «Давай я разок стрельну из ракетки». Хотел проверить, испугается ли не подготовленная к киносъемкам киргизская лошадь. Я не успел ногу перекинуть, как она понеслась. Взяла курс на конюшню, аж пена с губ валит. Шесть километров не мог остановить коня. Подлетая к низким дверям конюшни, понял: заскочу на коне -- останусь без головы. По обе стороны конюшни стояли кучи одна -- белая, другая -- черная. Я прыгнул в черную. Киргиз-конюх, обмывая из шланга меня и мое обмундирование, которое и без навоза весило килограммов тридцать, нахваливал: «Молодец, что не в белую влетел, об сухой навоз покалечился бы». В это время, между прочим, шла съемка. Дал лошади кусок сахара -- и назад шесть километров. Осыка: «Что, Костя, покататься захотелось?» Сейчас смешно, а тогда совсем невесело было.
-- Ну и лихой же вы наездник!
-- Школа Бучмы. если езду на лошади, мотоцикле, автомобиле не сдавал, он зачет не ставил.
-- Поступая в театральный институт, вы, наверно, и мечтали играть народных героев?
-- Да я вообще не мечтал стать актером. Терпеть не могу смотреть на себя на экране. Все произошло случайно. Я учился на втором курсе сельхозинститута, участвовал в художественной самодеятельности. Однажды на наш спектакль приехал Бучма и пригласил меня попробовать свои силы на вступительных экзаменах в театральный. В те годы в театральном был недобор мужчин. На экзаменах меня морально поддержала Быстрицкая, мы вместе поступали: «Ты пройдешь, я видела, как они, увидев твою «цыганочку с выходом», оживились».
-- А когда ее из-за пощечины выгоняли из театрального, вы ее поддержали?
-- Да, Элина была девушка с характером. Тогда такое случалось часто. Наверное, Медведев к ней приставал, она его и урезонила. Я, Юра Мажуга и Артур Войтецкий в то время, не дотягивая до стипендии, пили водку на одолженные деньги, поэтому в подобных выяснениях не участвовали. Чтобы с голоду не умереть, я истопником подрабатывал на Крещатике, 52.
-- Вы всегда так много курите?
-- С десяти лет. Хотя я в этом возрасте уже работал, но на сигареты не зарабатывал, курил кизяк.
-- Это правда, что вашего отца, священника, расстреляли?
-- Да. Отца я не помню. В десять лет я остался и без матери. Был у меня однокашник, Леня Стефанский, его отец взял на себя опекунство (расстегивает рубашку, показывает татуировку на левой груди, букву «Л». -- Авт. ). Из школы я бежал на перевалку, овощи перебирать. Зимой лед колол, посыпал тырсой. За это копейки платили, давали сыворотку от выжимки подсолнечного масла. В детстве, да и в юности у меня было мало радости. Разве что, когда из школы выгоняли за хулиганство, а потом снова принимали -- это был счастливый для меня день. Вообще свою жизнь легкой не назову, пожалуй, поэтому у меня врагов и завистников нет.
-- Зря вы так считаете. Актер Валентин Черняк до сих пор не может вам простить, что вы у него Роговцеву отбили.
-- Валик? Странно! Они вместе с Адой учились, позже я сам пригласил его преподавать в институт. Я первый Адочку заметил, когда она только поступала. У преподавательницы литературы разболелась голова, и она меня попросила: «Костя, послушай, что они там рассказывают». Абитуриенты волнуются. Адочка очень серьезно что-то про социалистический реализм рассказывала, только я перестал слова разбирать, когда ямочки на ее щеках увидел. Она часто в интервью называет меня своим учителем, но это не так. Я никогда у нее не преподавал. Помогал, конечно. Это еще вопрос, кому из нас больше повезло. Мой лучший друг, Валера Бессараб, и тот говорит: «Костя, а ведь ты больше известен как муж Ады Роговцевой».
-- А в семье кто главный?
-- У нас матриархат.
-- Давно так повелось? Вы ведь старше жены на девять лет?
-- Ада для меня -- не только талантливая, блистательная актриса. На ней держался и держится дом. Она, как квочка, и сейчас трясется над уже взрослыми детьми. Всех кормит, одевает, следит за чистотой в доме, покупает продукты. Я по магазинам вообще ходить не умею. Могу зайти в гастроном, купить хлеба, молока, колбасы. Мы уже сорок пять лет вместе, и я за это время пары носков, рубашки себе сам не купил.
-- Подарки жене кто выбирает?
-- Дочку, Катьку, прошу. Дарить люблю, но выбирать подарки так и не научился.
-- А цветы?
-- У нас всегда полон дом цветов. Я могу принести весенние -- подснежники, ландыши.
-- Когда же Ада Николаевна успевает готовить -- ведь она все время в разъездах?
-- Приготовить для меня -- не проблема, сейчас вот суп варю. Даже вареники лепить умею. У нас не было такого, чтобы кухню и детей тянула на себе жена. Кто мог, тот и занимался, нянек и уборщиц не держали. Я сына частенько брал на съемки. Катя в полгода с мамой уже в Болгарии побывала. Походные дети росли у нас.
-- Из-за такой неустроенности часто ссорились?
-- Конечно, иногда отношения выясняли. В основном из-за детей, но никогда подолгу не злились друг на друга. Бывает, в повышенных тонах спорим об искусстве. Я жуткий консерватор. Ада, хоть и младше меня, что бы она ни говорила, тоже консервативная. Однако как она меня ни убеждала, не принял я полностью «Мазепу». Я и Юрию Ильенко об этом говорил. Можно сколько угодно называть это авангардом, но невольно возникает вопрос: «Кто твой зритель, нужен ли ему твой заумный модерн?»
-- У вас в комнате стоит портрет Миколайчука. Кто он для вас -- друг или режиссер?
-- Миколайчук открыл для меня мир Западной Украины, ее песни, костюмы, настроения. Мы дружили домами. Редко пили чай, чаще водку. Он был очень деликатным человеком. Часто советовался, прислушивался, на съемочной площадке никогда ничего не требовал, только просил. И так он вел себя не только со мной. Благородный, честный, открытый человек, мне очень не хватает общения с ним. По одежде можно было определить его настроение. Если подчеркнуто элегантен, в шляпе, значит, на душе у него тяжко.
-- А за то, что вы постоянно с ним выпивали, от жены попадало?
-- Какой жене это понравится?.. Теперь я уже даже с палочкой плохо хожу, но мне хочется хоть немного помочь Адочке. Не могу смотреть спокойно, как она разрывается, стараясь заработать деньги на всю семью. Вот бороду сбрил -- Алена Демьяненко предложила роль в фильме «Завтра наступит послезавтра». Я, сидя в коляске, играю вора в законе. Хорош актер -- только разговаривает. Для меня это огромная боль (шепотом): «Работать охота, а сил нет. Старость -- это ужасно. Остались какие-то огрызки радости. Теперь получаю удовольствие от общения и созерцания».
-- Дочкой Катей гордитесь?
-- Я сильно расстроился, когда она университет бросила и пошла на актерский… Что ж, это ее выбор. Она всегда перед спектаклем мне звонит, и я все время за нее волнуюсь, ругаю, чтобы все у нее получилось. Чему радоваться, разве актер -- это нормальная профессия?