К 80-летию классика отечественной комедии вышла в свет книга «Гайдай Советского Союза»
В свои 72 года актриса и вдова известного режиссера Гайдая Нина Гребешкова поражает жизнелюбием, оптимизмом и невероятной энергией. После общения с ней рушится ее экранный образ надменной, злой, даже стервозной женщины. Нина Павловна -- жуткая болтушка и хохотушка -- до сих пор сама садится за руль любимых «Жигулей». В своей московской квартире в центре столицы Нина Гребешкова живет с внучкой Ольгой. Кстати, в этом же доме в свое время жили знаменитые Михаил Глузский, Татьяна Пельтцер, Георгий Юматов, Любовь Соколова, Георгий Данелия, Сергей Бондарчук…
Договариваясь об интервью, актриса сразу предупредила, что есть одно «но». Ее четвероногая любимица кошка Глаша «жутко породистая и жутко противная», после травмы стала ужасной ревнивицей и никого не подпускает к своей хозяйке. «Если вас это не смущает, -- предупредила актриса, -- приезжайте, пообщаемся… »
-- У нас была собака породы фокстерьер, -- рассказывает Нина Гребешкова. -- Звали ее Рича. Когда она умерла, мы жутко переживали. Леня как-то говорит мне: «Нинок, давай другую собачку возьмем». «Другая собака -- это другая собака. Ричи ведь стала совсем родной», -- не очень категорично ответила я. «Тогда давай возьмем кошечку». Я не согласилась, а вот теперь, после смерти Лени, завела. У Лени к кошкам было особое отношение. Ведь в каждой его картине есть эпизоды с ними. Очень часто с черной кошкой. Вот смотрите. (Нина Павловна показывает забавную черную кошку из папье-маше, висящую над дверью в комнате Леонида Иовича. -- В. Г. ). Эта -- выпиленная из декорации квартиры Графа-Миронова из «Бриллиантовой руки». В картину она, к сожалению не вошла. Леня притащил ее домой со словами: «Она будет нас охранять!» Кстати, если подсоединить вон к тем проводкам батарейку, глаза светятся.
Важная, пушистая четвероногая хозяйка дома Глория, недовольная присутствием на ее территории чужака, обнюхав меня, начала недовольно мяукать. «Не двигайтесь! -- предупредила меня Гребешкова. -- Глаша, не приставай. Я чувствую, что ты бойцовски настроена, идем, я тебя закрою». Пока Нина Павловна относит недовольную кошку в соседнюю комнату, успеваю рассмотреть небольшую, но светлую комнату великого режиссера. В углу тахта, прямо над ней книжные полки, коллекция осликов и… фотографии Гайдая. «Леня очень не любил внимания к своей персоне, даже со стороны домашних, -- возвращаясь, продолжает моя собеседница. -- Все эти многочисленные фото на книжных полках появились после его смерти. При жизни он не разрешал их выставлять. «Книги для того, чтобы их читать, а не заставляли их фотографиями», -- всегда говорил он.
-- Кстати, как понимать любовь к черным кошкам? Леонид Иович был суеверным?
-- Не знаю, был ли он суеверным, а вот азартным был -- это точно. Всю жизнь играл в карты. Одно время мы даже стали чувствовать какую-то зависимость от карт. Так продолжалось года три. Наша компания: Коля Рыбников, Алла Ларионова, Володя Наумов, Элла Леждей, Леня и я. Это было что-то ужасное, мы могли играть в покер всю ночь напролет день за днем. Жизни никакой: ни в театр, ни в Дом кино не ходили, не читали, ничего не видели вокруг, кроме карт. Но самое-то ужасное, что Леня все время проигрывал. Ставки были огромные. Например, на кону могло быть тысячу рублей! Деньги по тем временам приличные. Колька Рыбников был потрясающий игрок. Нервный, импульсивный -- сразу бросал карты: «Я больше не играю!» А для покера нужны крепкая нервная система и холодный разум -- блефовать ведь не раз приходилось. У меня во время игры просто леденели руки. Азарт страшный! В один прекрасный день я дала себе слово, что больше никогда не возьму в руки карты. Несмотря на то что мне, в отличие от Лени, все время везло.
-- Как же тогда утверждение: «Кому везет в картах -- не везет в любви»?
-- Что вы, ерунда. В любви мне очень везло! Мы с Гайдаем прожили вместе 40 лет. В этом году исполнится ровно 50 лет со дня нашей свадьбы. Вообще этот год юбилейный. В 1923 году Леня родился, 20 марта 43-го его ранило, с тех пор считалось, что это второй день рождения Гайдая, в 53-м мы поженились, в 1958 году он снял свой первый фильм «Жених с того света», а в 83-м -- ушел.
-- Нина Павловна, не обидно быть не актрисой Гребешковой, а «женой Гайдая»?
-- Ну, во-первых, долгое время никто даже не знал, что я жена Гайдая. Когда мы поженились, Леня обиделся: «Тебе что, моя фамилия не нравится?» -- «Лень, как же так? Я уже Гребешкова. И «Испытание верности», и еще картин пять… » Леня согласился со мной, но все равно говорил: «Представляешь, как бы было хорошо: «Нина Гайдай!» «Ладно, -- не выдержав, сдалась я, -- буду Нина Гайдай… Но только Гребешкова!» (смеется).
-- Как работалось с Гайдаем-режиссером?
-- Легко. В оценках он был всегда сдержан. Не хвалил НИ-КОГ-ДА. Леня всех, кроме Юры Никулина, на съемочной площадке звал по имени-отчеству. Даже юного Харатьяна -- Дмитрий Вадимович. Когда тот попросил звать его по имени, Леня сказал: «Это заслужить надо!» Меня он тоже называл по отчеству, но как-то по особому, с ехидцей: «Та-а-ак, Нину Павловну в кадр». А когда я обращалась к нему по отчеству, он подбегал ко мне и возмущался: «Почему Леонид Иович?» -- «А почему Нина Павловна?»
-- Как вы познакомились?
-- Мы вместе учились на одном курсе во ВГИКе. Я на актерском, он -- на режиссерском. Режиссеры брали нас в свои отрывки. И мы, как кролики, послушно делали все, что они хотели. Мы-то были молодые девчонки, 17--18 лет, несмышленыши. А они уже тогда были СМЫШЛЕНЫШИ. Пришли с фронта, знали цену жизни. Очень серьезные, мы на все смотрели проще. Молодые, только-только со школьной скамьи, тем более, что привыкли без мужской компании (раньше ведь мальчишки и девчонки учились раздельно). Они над нами все время шутили. Бывало, забываясь, мы по привычке задирали юбки, поправляя резинки на чулках. Мальчишки просто ржали над нами! Частенько разыгрывали.
-- Леонид Иович вас тоже разыгрывал?
-- Мне кажется, он сразу положил на меня глаз, видел насквозь. Леня взял меня в свой отрывок по Бальзаку. Представьте, мне 17, а я играю женщину бальзаковского возраста. По сценарию в конце мне надо было целоваться с героем. Я категорически отказалась. «Почему? -- удивился он. -- Ты что, никогда не целовалась?» -- «Ну да?! Целовалась!» -- покраснев, соврала я. Он захохотал.
-- Гайдай хорошо учился?
-- Он был сталинским стипендиатом. Правда, на первом курсе ВГИКа его отчислили. За то, что был не таким как все. Все идут прямо, он -- направо. Когда в Иркутске Леня написал сценарий «Пес Барбос и необыкновенный кросс», никто не понял и не оценил его. Даже Пырьев, человек, знающий «партитуру», сказал: «Что это за абракадабра? Ну ладно, так и быть -- снимай!» Кстати, Леня при поступлении во ВГИК рассказывал стих Смелякова «Про девочку Лиду», которое потом читал герой Демьяненко Селезневой в «Наваждении».
-- С чего начался ваш роман?
-- Не знаю, но я всегда чувствовала Леню. Сидим в аудитории на читке нового материала. Я -- спиной к двери. Естественно, кто-то входит, выходит, заглядывает в кабинет, я чувствую себя нормально. Только заглядывает Леня, я менялась прямо на глазах. Становилась лучше, умнее, не хохотала без причины. Причем, я его не видела, просто чувствовала спинным мозгом. Знала, что вошел ОН.
Леня постоянно распределял отрывки -- кто, когда репетирует. И я всегда была в самом конце. «Мне так далеко ехать (я тогда жила около храма Христа-спасителя)», -- жаловалась я. «Ну проводит тебя кто-нибудь», -- отвечал Леня. «Ну кто? Кто меня проводит?!» -- продолжала возмущенно я. «Ну ладно, давай я проведу», -- соглашался он. Вот так, пойдя на хитрость, он стал за мной ухаживать. Мы шли пешком от Сельскохозяйственной выставки через центр. Леня вел себя, как его Шурик: что-то рассказывал, махал руками, читал стихи… Мы доходили до гостиницы «Интурист», что на Манежной площади, там был ночной магазин, покупали бутылку «кагора» и из горла, прикладываясь, шли до Гагаринского переулка. Наши прогулки заканчивались очень поздно. Однажды я сделала ему замечание по поводу несвежей рубашки. И вдруг выясняется, что он ночует на вокзале. Жил Леня в Лосиноостровске, и, оказывается, попадал на вокзал, когда электрички уже не ходили. Он скрывал, что ночует на вокзале, а я даже не догадывалась.
В один прекрасный день, провожая меня, он шутя заявил: «Ну что мы все ходим? Давай поженимся». «Мы же будем, как Пат и Паташонок: ты -- такой длинный, я такая -- маленькая?» -- возразила я. А он мне: «У меня папа тоже большой, мама маленькая, и он ее всю жизнь носил на руках. И я тебя буду. Большую женщину не подниму, а тебя -- запросто!» «Ну, раз на руках будешь носить, ладно, давай поженимся», -- подыграла ему я.
-- И долго на руках носил?
-- Никогда (смеется). Более того, как-то шли мы из Дома кино и из-за чего-то дулись друг на друга, молчали. Он шагает впереди, я на каблуках за ним бегу вприпрыжку, а мы тогда жили на Юго-западе -- вокруг стройка. Я ему: «Леня, ну что ты мчишься, хоть бы руку подал». Он остановился и с издевкой: «Может, тебя еще на руках понести?!» Я заплакала. «Я вышла за тебя замуж ТОЛЬКО потому, что ты обещал меня на руках носить! А ты… » -- отомстила я ему.
-- Ссорились часто?
-- Как-то я заявила Лене, что уеду от него к маме. Он испугался: «Нинок, я без тебя погибну». Нет, ссорились редко -- он был очень хитрым. Как-то я услышала от его окружения нелестные о нем отзывы. Собралась все ему рассказать, но Леня тихо встал и вышел из комнаты. Я за ним, а он мне: «Я не хочу видеть тебя такой!» Не давал мне опускаться до сплетен. Был выше этого.
-- Муж делал вам подарки?
-- Он мне всю жизнь дарил цветы. Каждое воскресенье! Шел на рынок и покупал цветы. Правда, однажды пришел без цветов. Подлетел к зеркалу и начал себя рассматривать (он всегда выставлял челюсть, когда смотрелся в зеркало): «Нинок, я очень старый?» «Да ты что, какой же ты старый», -- говорю. «Представляешь, я сейчас на рынке подошел к одному армянину, торговцу цветами. Спросил, сколько стоят розы? «Три рубля», -- отвечает. Думаю, пройдусь, еще гляну, может, подешевле где. Так он выскочил за мной и начал кричать: «Отец, отец, куда пошел? Я уступлю!» Представляешь, стоит старый седой человек и называет меня отцом. Значит, я уже ТАКОЙ старый… » Леня опешил и пошел домой. Он всегда считал себя молодым. Вот мне 72 года, я а себя старой не считаю, думаю, я еще ничего (смеется).
-- Как родители отнеслись к вашему скоропалительному браку?
-- Мама была против. Леня ведь не был красавцем. Худой, скукоженный, какой-то такой поношенный, одним словом, не кровь с молоком. Когда я маме сказала что выхожу замуж, она удивилась: «За кого?» Ребят-то было много в моем окружении. «За Гайдая», -- ответила я. «За кого? -- переспросила она. -- Ты что, не видишь в нем никаких недостатков?.. Если сможешь всю жизнь мириться с ними, выходи. Если собираешься перевоспитывать, учти, напрасно теряешь время! -- сказала она мне, добавив: «Смотри, ведь от осинки не родятся апельсинки!» Позже Леня очень подружился с мамой. Когда она жила у нас, они постоянно играли в карты. Она научила его в «66» играть.
-- В вашей семье кто был кормильцем?
-- У нас был такой принцип: «Чучхе и чхулима» -- с корейского это самостоятельность и независимость. Я снялась в 60 картинах, больших и маленьких. Дубляжей около 200. Я всегда работала. Другой вопрос, что я не играла у Лени главные роли. И не потому, что не хотела, просто, с моей точки, зрения нечего было. В последний год Леня мне сказал: «Ты знаешь, Нинок, я перед тобой виноват». Я подумала, ну все, сейчас начнет рассказывать свои мужские истории. И даже немного грубо ответила: «Ну, в чем, в чем ты виноват?» -- «Я так и не сделал для тебя ни одной картины». Я говорю: «У тебя 18 картин, а у меня -- 60. Но зрителям я запомнилась по девяти маленьким ролям именно в твоих комедиях». Я никогда не просила у него ролей. Главное, чтобы у Лени все получалось. Кстати, когда приступили к съемкам «Кавказской пленницы», где я сыграла в эпизоде врача психушки, меня приглашали в Киев на Киностудию Довженко сняться в главной роли. Я отказалась.
-- Хозяйство лежало на ваших плечах?
-- Дом, ремонт, покупки -- все хозяйство было на мне. Леня был -- сплошной анекдот. Я его упрекала: «Ты же в доме гвоздя не вбил!» -- «Хорошо, куда надо вбить?» -- заводился он. -- «Сюда». -- «А где у нас гвозди? А молоток?» В этом отношении он был самый настоящий дядюшка Поджер. Легче было все сделать самой. Доходило до того, что, когда у него на рабочем столе перегорала лампочка, он кричал мне: «Нинок! Там у тебя что-то с лампой случилось -- не работает». Жил в своем мире…
«Знаете что, -- пойдемте, кофе попьем, -- пригласила меня на кухню радушная хозяйка. -- Вы кофе как будете: по-интеллигентному, или как я?.. С молоком, без?» Нина Павловна налила мне большую кружку кофе, поставила на стол зефир в шоколаде, конфеты, печенье. Угощайтесь! Вы не курите? А я затянусь… »
-- Слышал, машина была тоже на вас…
-- Леня всегда мечтал о машине. Он садился на это место, где вы сейчас сидите, и начинал дурачится. «Нинок, завожу. Включаю первую скорость. Перехожу на вторую. Мы едем: р-р-р-р». Ребячество какое-то. Мы долго не решались на авто: то Алла Ларионова с Колей Рыбниковым попали в автокатастрофу, то жена Градова в автокатастрофе погибла. Но потом-таки «созрели». В 1972 году у нас появилась первая машина -- «Волга». Три года водила ее я, но за рулем чувствовала себя неуютно. Поэтому как-то сказала Лене: «Купи мне другую машину». На «Мосфильм» пришла разнарядка на автомобили, мы записались в очередь, а уже через три дня я отправилась в Южный порт выбирать себе авто. Выбрала только-только появившийся тогда ВАЗ второй модели -- «универсал». Белого цвета с красными сиденьями. Стало аж две машины! Причем было забавно: я маленького роста, меня за рулем «Волги» не видать, а Гайдай большой -- ему «Жигули» малы.
Леня умел водить машину, но боялся, а у меня прав не было. И я в течение 20 дней вставала в 5 утра и до 3 часов дня с инструктором тренировалась. Сдала, стала всюду возить мужа, соседей подвозить. Обожала водить, бывало, спущусь во двор и кручусь возле машины. Пельтцер выйдет, я ей: «Татьяна Ивановна, вы куда? Давайте я вас подвезу». Так вот (смеется) соседей подвозила, кого на репетицию, кого в булочную. Отсюда, кстати, и пошла фраза: «Наши люди на такси в булочную не ездят!» Леня ее потом в «Бриллиантовую руку» вставил.
А сам Леня неплохо водил, но абсолютно не разбирался в устройстве машины. Собираемся ехать на дачу. Леня первым делом хватает ключи и бежит прогревать машину. Я ему: «Леня, когда заводишь авто, не держи долго ключ зажигания. Раз -- и отпустил». -- Он: «Я не держу». Собираю вещи, слышу, во дворе машина рычит, аж захлебывается: р-р-р. Я ему в форточку (моя собеседница демонстративно складывает ладоши и громко кричит. -- В. Г. ): «Леня, отпусти ключ! КЛЮЧ ОТПУСТИ!» Не слышит. Через несколько минут приходит и говорит: «Нинок, у тебя что-то с замком зажигания. Не фурычит». (Нина Павловна начинает мне объяснять устройство замка зажигания в автомобиле. -- В. Г. ). Моих объяснений надолго не хватало. Я, наверное, замков пять сменила. Все технические параметры машины были на мне. (Гребешкова продолжает демонстрировать свои познания в науке и технике. Показывает электрозажигалку, висящую рядом с газовой плитой, сконструированную собственноручно из… фломастера и вязальной спицы. Идея такой зажигалки возникла потому, что обычные, на пьезоэлементах, Леня сжигал за неделю. )
В доме всем всегда занималась я. Даже одежду покупала для него сама. Он мог до того доходиться, что на рукавах кисточки висели -- настолько костюм истрепывался. Покупать для него было просто. Я приходила в магазин и говорила: «Девочки, мне нужен мужской костюм, 58-й размер, чтобы рукав был настолько длинней моей руки (показывает от плеча до колена). И вот когда я надевала этот мешок, знала, подойдет ему или нет. Когда наконец-то через полгода Леня надевал этот костюм, всегда удивлялся: «Как ты угадала?!» Так же было и с ботинками. Их я выбирала… на вес. Он был ранен в ногу, поэтому обувь должна была быть легкая -- на микропорке или на коже.
-- Гастрономическими прелестями мужа баловали?
-- С кухней были сплошные парадоксы. У Лени была язва желудка. Как-то его скрутило от боли -- я очень испугалась за него. Весь день с раннего утра у плиты стою, протираю супы, готовлю паровые котлеты, пюре, варю овсяный кисель -- все легкое, диетическое. Его отпустило, он приходит, у него уже ничего не болит. Накрываю на стол. Он с ехидцей спрашивает: «А какой сегодня день?» «Четверг», -- отвечаю. «Не-е-е. Это я есть не буду». -- «Как не будешь?» -- в шоке спрашиваю я. «Сегодня ведь рыбный день, -- отвечает. -- Я иду на аэровокзал, буду есть рыбную солянку!» -- «Лень, а зачем же я это все делала?» -- возмущаюсь. «А я не знаю, зачем ты все это делала! У меня уже ничего не болит!» -- «Больше НИКОГДА!» -- «Да не надо, Нинок! Зачем?!»
Когда мы еще учились во ВГИКе, моя мама, Екатерина Ивановна, всегда варила 5-литровую кастрюлю супа с лапшой, ко мне в гости приходили ребята-студенты. Все ели с удовольствием, Леня был единственным, кто у нас никогда ничего не ел, всегда отказывался, говорил, что только из-за стола. От самого же всегда пахло общепитом. Он любил столовскую еду. Его любимое блюдо -- красный украинский борщ с чесноком. Сам его варил. Причем на двоих -- здоровенную кастрюлю (открывает кухонный шкаф, демонстрируя огромную белую кастрюлю. -- В. Г. ). Потом, он очень любил рыбу под маринадом. Сварит маринад: изведет всю морковку, лук… Я ему: «Лень, зачем ты его варишь? Рыбы-то все равно нет». -- «А я куплю». День проходит, второй, третий. Он мне говорит удивленно: «Что ж ты не ешь маринад?» -- «Ты ж сказал, что будет рыба под маринадом». -- «Ну-у, не-е-ету рыбы. Давай есть маринад» (задорно хохочет).
-- Вы знали, что Леониду Иовичу осталось недолго жить?
-- Конечно! Он умер в больнице. Как раз с Ининым написал сценарий, собирался снимать кино. Началось воспаление легких, затем отек легких, Леню положили в больницу, стали откачивать жидкость. Я день и ночь проводила рядом с мужем в больнице. Как-то Лене стало лучше. Я даже собралась домой, постирать пижамы -- Леня во время болезни сильно потел. Вдруг он начал заходиться от кашля. У него была еще и аритмия, и я испугалась, зная, что при инфаркте, бывает, начинается рвота. Он закашлялся, я подбежала, обняла его, придерживая голову, говорю: «Ты не напрягайся» -- и мисочку держу. И вдруг он обмяк прямо у меня в руках.
Леня умер от тромбоэмболии легочной артерии. Врачи сказали, что, если бы он лежал на операционном столе, может, смогли бы спасти его. Знаете, страшно говорить, но какое счастье, что Леня умер у меня на руках, что я все это видела, что он не мучился. Случись все иначе, я не смогла бы себе простить. Казалось бы, что он звал меня в последнюю минуту, хотел, чтобы я была рядом. А так я все видела, раз -- и все… Я желаю себе и любому человеку уйти из жизни так, как Леня. Похоже, Леня не чувствовал приближения смерти. Лежа на больничной койке, он очень переживал, что снег не выпал. Дело в том, что он на даче посадил чеснок и все сетовал, замерзнет без снега, не уродит…
-- Трудно было пережить потерю любимого человека?
-- Вы не поверите, но после того, как Леня ушел -- я не могу сказать, что он не умер -- он ушел, я не ощущаю его отсутствия. Ложусь в постель и слышу, как он встает, идет по коридору, прикрывает в спальню дверь, ставит чайник. Потом чайник свистит, хотя на самом деле ничего не свистит, он открывает дверь и говорит мне: «Нин, чай пить будешь?» Не знаю, что это -- актерская фантазия или еще что-то, но шаги, ритм, все слышу.
А вообще после ухода Лени у нас начались разные напасти. В первый год, ровно на третий день после дня его рождения, нашу квартиру затопили соседи сверху. Просто водопад какой-то был -- страшно вспомнить. Все мокрое, горячая вода стояла чуть не по колено. Думала, архив Гайдая не удастся спасти. Вечером пришли Аркадий Инин, Дима Харатьян. Если бы не они… Кстати, они мне через год ремонт в складчину сделали. Без них и не знаю, как бы я справилась со всем. Самое смешное, что, когда я приехала в морг забирать Леню из заморозки, у меня было денег всего 19 тысяч рублей, а мне говорят, надо заплатить 35 тысяч. Опять ребята помогли. Организация похорон тоже была на них.
-- Сейчас комедии Гайдая смотрите?
-- Конечно. Всегда выискиваю Леню (с горечью в голосе). Слушаю его голос, смотрю на него -- он ведь оставил след во всех своих фильмах. Все звуки в картинах -- его. Гавкал, мяукал, скулил, рычал, трещал. В «Наваждении» помните эпизод с бульдогом, когда Шурик из докторской колбасы делал любительскую? Все звуки -- Ленины. Причем он озвучивал и собаку, и кошку. Ерофея Палыча, спускаемого на отца Федора в «12 стульях», тоже он. В «Бриллиантовой руке» Леня достает из земли банку с кладом старинных монет. Руки шефа с огромным перстнем -- это его. Ноги Лени запечатлены в «12 стульях» в эпизоде борьбы за очередной стул…