Сегодня заслуженной артистке УССР Марии Капнист, известной многим по ролям Наины в «Руслане и Людмиле» и графини в «Бронзовой птице», исполнилось бы 89 лет
За свое аристократическое происхождение Мария Капнист отбыла более 20 лет в сталинских лагерях. После освобождения судьба свела ее с семьей киевских художников. О своих встречах с графиней вспоминает народный художник Украины, академик Украинской академии искусств Татьяна Голембиевская.
Из досье «ФАКТОВ»
На геральдическом гербе рода Капнистов, известного с XV века, начертано латынью: «В огне несгибаем». Прадед Марии Ростиславовны -- русский поэт и драматург Василий Капнист (1758--1823), автор первого перевода «Слова о полку Игореве» и сатирической комедии «Ябеда», всю жизнь прожил в Большой Обуховке Миргородского района Полтавской губернии. Своих крестьян граф отпустил на волю, а его сыновья, Алексей и Семен, были декабристами.
Марию Капнист (1914--1993) арестовали в 1937-м, но со временем отпустили. В 1941 году ее арестовали вновь и осудили по ст. 58-10 часть 1 (пропаганда и агитация, содержащие призыв к свержению советской власти) УК СССР к 8 годам исправительно-трудовых лагерей. Дополнительно дали 10 лет за защиту своего ребенка, которого избивала смотрительница. Двухлетнюю Радиславу у матери отобрали. После смерти Сталина Мария Капнист была полностью реабилитирована ввиду отсутствия состава преступления…
Снялась в фильмах «Руслан и Людмила», «Таврия», «Роман и Франческа», «Иванна», «Бронзовая птица», «Последняя охота короля Стаха», «Олеся», «Янки при дворе короля Артура» и др.
Освободившись из заключения, Мария Капнист приехала к своей родной сестре в Москву. На вокзале ее встречал с цветами давний знакомый. Но в вышедшей из вагона щупленькой женщине с испещренным морщинами лицом не узнал свою Марию. Да и она к встречавшему не подошла…
«Косы у меня были каждая в руку толщиной, -- вспоминала Мария Капнист. -- И знаете, сколько я весила? 95 килограммов! Была стройная, с высокой грудью и вся тугая, как резиновый мячик».
Вот и приглянулась она одному из лагерных начальников. Притворившись добреньким, тот перевел заключенную на более легкую работу -- шить, вязать… Вскоре прибежал к Марии «шестерка»: «Начальник помирает, а ты умеешь массаж делать. Помоги!» Поверила по доброте душевной, пошла, а гад этот жив-здоров, улыбается сладенько: «Ах, как рад, что пришла!» Подошел сзади, схватил за шею, повалил на кровать… Сильная тогда была, вывернулась. Сняла ботинок и что есть силы стала лупить по ненавистной морде, по чему попало. Упал, лежит без движения. Выскочила вон, бросила охранникам: «Идите, там ваш начальник подох, кажется». -- «Неужели? Вот радость-то! Такая сволочь, мочи нет». Выжил. И в жажде отомстить бросил Марию к уголовникам, чтобы поиздевались гуртом.
«Стою в углу, неистово молюсь, -- годы спустя рассказывала Мария Ростиславовна, -- потом повернулась к ним лицом, подняла руку, чувствую, как горят мои глаза, и крикнула что было сил: «Всякого, кто дотронется до меня, ожидает смерть!»
Уголовники растерялись. Вдруг из глубины барака раздался крик: «Мария?» Выходит один, он, оказывается, главным был: «Узнаешь меня?» -- и обращается к своим: «Никто не смеет пальцем тронуть эту женщину!»
Да, я узнала его. Это было в Петербурге. Как-то милиция гонялась за каким-то особо опасным рецидивистом. Он, спасаясь, постучал в нашу дверь. Мы впустили его и спрятали. И вот где встретились».
-- Летом 1958 года, после окончания первого курса Киевского художественного института, я с мамой отдыхала в Ялте, -- рассказывает Татьяна Голембиевская. -- Однажды в переполненном автобусе напротив нас с мамой села очень худенькая, изможденная, скромно одетая женщина. Меня потрясли ее руки. Я по молодости лет, не скрывая любопытства, так уставилась на них (лунки ногтей были черными, как уголь), что попутчица заметила мой интерес и обратилась к маме: «Я вижу, как ваша девочка смотрит на мои руки. (До сих пор помню, как мне стало жарко от стыда. ) Находясь в ссылке, я делала бочки, и руки поражены древесным грибком. Со временем это пройдет». И добавила: «Между прочим, моя фамилия Капнист».
Но тогда у меня, первокурсницы, не возникло ассоциаций с поэтом Капнистом. Это позже мы узнали, что Мария Ростиславовна знала на память всю поэзию своего прадеда. В лагерях она часто рассказывала уркам что-то из истории культуры, читала поэзию (до ареста училась в Ленинградском театральном институте). А они в ответ защищали ее как могли, подкармливали припрятанной свеклой.
-- А тогда, в ялтинском автобусе, попутчица поинтересовалась, где мы купаемся, -- продолжает Татьяна Николаевна. -- Выяснилось, что на одном городском пляже. Через несколько дней женщина подсела к нам на пляже. Фигура у Марии была потрясающая, стройная, как у молодой девушки, а вот лицо -- все изрезано морщинами. Неспешно потек обычный разговор. Постепенно он перешел к воспоминаниям: «Когда-то я тоже была юной девочкой, как ваша дочь. Родилась в Петербурге. Ребенком жила в родовом имении в Судаке. С тех пор плаваю, как амфибия».
И действительно, плавала Мария изумительно! А однажды рассказала нам такой случай. Как-то компания мужчин на берегу увидела в штормящем море яркую купальную шапочку и приготовилась встречать шампанским отважную спортсменку. Когда же из воды вышла не молоденькая девушка, а Мария Ростиславовна, женщина в летах, курортники растерянно переглянулись, но после секундного замешательства совладали с собой и отреагировали достойно: «Ну тогда тем более выпьем!»
Мария Ростиславовна расхохоталась -- чувство юмора у нее было потрясающее. На вопрос, сколько ей лет, графиня с улыбкой ответила: «Не помню. Но больше ста».
В первую же нашу встречу в Ялте, которая произошла вскоре после возвращения Марии Капнист из ссылки, она сказала, что собирается жить в родном Ленинграде. Моя мама, Ангелина Владимировна, предложила: «Зачем вам жить в этом холодном городе? Приезжайте в Киев». -- «Но у меня там никого нет»…
И вдруг -- чуть ли не через год! -- открываем дверь, стоит наша Мария. «Лина Владимировна, вы оказались правы. В Ленинграде очень сыро, холодно, неуютно -- все это напоминает мне прежнюю жизнь. Можно пока остаться у вас?» Мы жили в довольно большой квартире на улице Герцена, 6, и мама тут же приютила гостью. Сколько себя помню, в нашей семье всегда кто-то жил.
Дочь Марии Капнист Радиславу вырастила другая женщина -- Валентина, которую Рада называла мамой. Мария Ростиславовна очень переживала из-за этого. Тем более что не могла помочь Раде материально. Ведь сама приехала в Киев без ничего.
Продолжательница знатного рода, Мария Ростиславовна бралась за любую работу, даже уборщицы. Обладала необыкновенной энергетикой, отлично делала массаж. Но как-то пришла со словами: «Если я сделаю еще один массаж -- повешусь или брошусь в Днепр!» Мама посоветовала ей оставить это занятие.
Марии Капнист пытались помочь многие представители украинской интеллигенции, но в целом это не могло исправить ее тяжелого положения. И однажды мой папа, Николай Иванович, сказал: «Вы все-таки из великого рода Капнистов, интеллекта нации… Идите на прием к академику Бажану и расскажите о своей судьбе. Думаю, он поймет вас».
Так и получилось -- Мыкола Бажан был значимой фигурой в Украине. С его помощью Союз писателей УССР оформил Марию Капнист опекуном жены одного из писателей. Это был симбиоз двух женщин, которые помогали друг другу. Старушка жила на Гоголевской в одноэтажном доме с примитивными удобствами. Когда-то такими домиками с маленькими двориками были застроены старые Печерск, Лукьяновка. Сегодня все это ушло, о чем я безумно жалею.
-- На Гоголевской Мария Ростиславовна жила несколько лет и чувствовала себя очень хорошо, потому что ей необходима была независимость, -- вспоминает Татьяна Голембиевская. -- Она была свободным, как птица, человеком! А со временем состоялась и творчески. На киностудии имени Довженко стала участвовать в массовках, выступать с публичными лекциями о своем прадеде, проводить творческие вечера. Позже Капнист зачислили в штат киностудии, стали приглашать сниматься в кино. В фильме «Олеся» она блестяще сыграла Мануйлиху, в «Руслане и Людмиле» -- Наину, в «Бронзовой птице» -- старую графиню.
Родственники Капнист жили во Франции. По-моему, родной брат, его семья. Кажется, Марина Влади тоже приходилась ей родственницей по какой-то линии -- все это я вам говорю со слов Марии Ростиславовны (точно не скажу, могу ошибаться). И она всегда считала, что должна побывать во Франции.
В те времена ни у кого не было особых туалетов, никто не блистал нарядами, но все приняли в гардеробе Марии Капнист посильное участие и «собрали» ее за границу. Навсегда запомнила, с какими словами она оттуда вернулась: «Не понравилось мне все это! Я там жить не могу! Представляете, забываю выключить свет в ванной, а все ходят за мной и тушат. Я могу здесь целую ночь работать со светом, а там должна все время помнить, какой выключатель выключать. Чтобы я еще раз поехала в этот капитализм… » При ее аристократическом происхождении Марию поразил капиталистический, практично-мелочный подход к жизни, когда все считают деньги.
В быту Мария Капнист была совершенно беззащитна: витала в эмпиреях, жила новыми образами в кино. Постоянно у Марии вытаскивали кошельки, она теряла ключи, документы… Вечно в ее квартире на улице Кавказской, полученной от киностудии, жили какие-то девочки, которым некуда было деться, какие-то мальчики, которым надо было где-то перебыть, какие-то абитуриенты, студенты, женщины с исковерканными судьбами, которым надо было помочь…
Мария Ростиславовна была очень энергичной и импульсивной. Могла в три часа ночи привезти нам домой подснежники -- хотела, чтобы мы первые вдохнули аромат весны. Или внезапно приехать ко мне в мастерскую: «Танечка, я вас так давно не видела!»
Популярная актриса свято верила в Бога, посещала все службы в Покровском монастыре. Поклонницы ее таланта опекали ее, помогали в быту. На Пасху у нее обязательно были «разнокалиберные» куличи, которые Мария Ростиславовна раздаривала всем, кого любила.
Выходя с киностудии, Мария Ростиславовна обычно переходила проспект Победы по проезжей части -- она никогда не пользовалась подземными переходами. В сумерках того дня водитель не заметил одетую в темное платье женщину… Перед смертью она успела сказать: «Водитель не виноват».
P. S. 22 марта -- в день весеннего равноденствия и праздник Сорока святых -- в Киевском планетарии, в Театре под звездным небом будут отмечать день рождения Марии Капнист. Начало в 17. 00. Вход свободный.