Известный российский журналист вот уже два года живет и работает в Киеве
Недавно Дмитрий Киселев купил себе маленький… «Запорожец». Шутка. Вернее, так Киселев «обзывает» свой дорогущий английский «Мини-купер». Культовую машину, которая в свое время была у легендарных «Битлов», а сейчас у Мадонны. Она небольшая, ярко-красная с белой крышей. Киселев выезжает на ней редко. Только для удовольствия. Для того же у него еще есть лошади и собаки…
-- Недавно видела вас в театре…
-- Да, я театрал. Вернее, был театралом в Москве. А здесь как-то не очень… В Москве интереснее. Там театральный бум -- более сотни активно действующих театров со сменным репертуаром, мюзиклы. Я на «Норд-Осте» был два раза. Третий -- уже ночью во время штурма… Но не об этом речь. В Киеве наверняка есть интересная театральная жизнь, но мой рабочий график не позволяет ходить на спектакли. Удалось вот вырваться на постановку Театра Леси Украинки «Каменный гость» -- варианта «Дон Жуана». Пошел вдвоем с сыном. Правда, для него это -- несовременная вещь, какие-то раскопки.
-- Разве любовь -- не вечная тема?
-- Для Глеба, для всех 15-летних это совершенно другая эстетика, другой век. У них иная система ценностей. Когда на одном телешоу Глеба и его ровесников спросили «Что для вас секс?», они ответили: «Ну-у, это как бы новая форма общения». Мой Глеб с 14 лет спит с девушками…
-- И вы спокойно говорите об этом?
-- А что мне теперь делать -- намылить веревку и повеситься? Когда я стал говорить: «Глеб, как так можно?», он ответил: «Спокойно, папа. Есть же презервативы… » Нынешняя молодежь разделяет секс и любовь. Для нас это обязательно романтика, во многом навязанная советской моралью. Для нас брак -- ячейка общества. Что нашему поколению кажется аморальным, им -- нет. Но ранний секс, конечно, вреден. Мне кажется, он сдерживает интеллектуальное развитие. А, с другой стороны, стимулирует социальное развитие. В общем, надо быть готовым: мир становится другим!
-- Но и вы не были пуританином…
-- Первая женщина у меня была в восемнадцать лет. Я был ее первым мужчиной, и она стала моей женой. Все по правилам.
-- Все-таки правильнее было бы -- сначала женой, а потом первым мужчиной…
-- Да-да-да. Может быть, это было отступление. Тем не менее, это была корректная ситуация. Немного символичная -- мы родились в один день, в один месяц, в один год. Так что в этом смысле у меня, скорее, пуританское прошлое. По опросам, у нынешних молодых людей было не меньше 50 женщин! Я таким похвастаться не могу. А Глеб другой! Тем не менее, когда он говорит «я расстался с девушкой», я спрашиваю: «Ты переживаешь?» -- «Нет, -- отвечает Глеб -- у меня вторая осталась». «Как вторая?! Зачем тебе две?» Он: «А почему нет?» Совершенно другой взгляд на жизнь.
-- Вы принимали участие в его воспитании?
-- Конечно. Но у родителей нет монополии на воспитание своих детей. Есть школа, Интернет. Во всяком случае, когда начинаешь думать, а что же является критерием моральности либо аморальности, наверное, критерий один: не-на-си-лие! Хотя мои родители относились ко мне более жестко, чем я к сыну. Но с 19 лет я уже жил один. Сам делал себя!
-- К разговору об ответственности. Жен у вас было…
-- Официально шесть.
-- Интересно, что может заставить мужчину пойти шесть раз в загс?
-- В 22 года я был уже трижды женат. Не хотел нарушать общественную мораль. В соответствии с ней я мог жениться и развестись, хотя в Советском Союзе это было наказуемо.
-- Надеюсь, только второе…
-- Из-за многочисленных разводов я до 35 лет был невыездным. КГБ считал этот пункт биографии неприемлемым. Развод был отягощающим обстоятельством и препятствовал карьере. Но я считал, что карьера -- это вторично. Жизнь важнее карьеры. Так что…
-- То есть с 22-ти до 35-ти вы были свободным мужчиной?
-- Почему? Я женился в четвертый раз. Глеб -- ребенок от четвертого брака. Это уже была настоящая семья. До этого так, студенческие браки. С матерью Глеба мы прожили шесть лет.
-- Это для вас рекорд?
-- У меня было три стандартных периода: три раза по шесть! А потом в семейных отношениях наступает кризис. Мы не смогли его преодолеть. С другой стороны, я всегда корректно относился ко всем своим женам. Оставлял половину того, что у нас было. Свой дом под Москвой я выкупал дважды.
-- И никаких обид?
-- Конечно, мы не расставались лучшими друзьями. Но… Когда мы разводились с Леной, мамой Глеба, то решили, что, как бы там ни было, остаемся родителями. И до сих пор прекрасно общаемся, помогаем друг другу. У нас никогда не возникало проблем с ребенком! Каждый уик-энд Глеб у меня. Даже когда я жил в коммуналке, а ему был всего год. Тогда не было никаких памперсов, и я стирал пеленки в тазике… Я просто был ОДИН -- с моим сыном. Поэтому у нас с ним ТАКИЕ отношения.
-- Ваша последняя жена…
-- Была англичанкой. Мы прожили вместе все те же шесть лет…
-- Говорят, именно из-за нее вы стали заниматься лошадьми.
-- Она с детства ездила верхом. Она из хорошей семьи, закончила Кембриджский университет. Первый раз приехала в Москву с кубометром презервативов -- чтобы раздавать людям. Она слышала, что здесь эпидемия СПИДа. Мы познакомились с ней в Москве, она была на 15 лет меня младше. Мы много дали друг другу. Вместе стали заниматься лошадьми. Я ей подарил свою первую лошадь -- буденновской породы. Купил ее за три тысячи долларов. Для меня это были большие деньги! Она до сих пор у меня в конюшне стоит. Практически слепая. Недавно родила наша красавица Саманта -- лошадь, которую я подарил Глебу в 10 лет. Купил ее за 500 долларов -- дешевле мяса. Она не могла ходить. На ней прыгали через железные трубы и повредили ей ногу. Полгода мы ее лечили. Сейчас это хорошая спортивная лошадь, выигравшая в Киеве этап кубка мира.
-- У вас есть в Киеве конюшня?
-- Я живу в санатории под Киевом. Там был заброшенный свинарник. Я говорю директору: «Давай сюда поставим лошадей». -- Он: «Да ставь! Нам все равно… » Мы все перестроили, подняли потолок, очистили территорию. Получилась конюшня для четырех лошадей. Раз в неделю приезжает ветеринар. Делает кардиограмму, УЗИ и так далее…
-- То, что вы привезли лошадей в Киев, означает, что вы здесь надолго?
-- (Пауза. )
-- Можете не говорить, что навсегда…
-- Кто знает, кто здесь навсегда? И вы не можете этого сказать, правильно? По крайней мере, я здесь надолго. Как минимум пару лет еще пробуду. А лошади… Их можно везти куда угодно. У меня еще собаки есть, но они пока в Калининграде. Моим борзым нужны специальные условия, здесь их пока нет…
-- Блондинка на фотографии у вас на столе -- седьмая претендентка стать вашей женой?
-- Это Оля. Моя подруга. Мы с ней не женаты и не собираемся оформлять отношения. Она не хочет.
-- А вы…
-- Я говорю: «Хочешь -- пойдем в загс, хочешь -- нет». На самом деле, это не имеет никакого значения.
-- Для вас?
-- Для меня тоже. Желаешь -- пожалуйста, могу поставить штамп в паспорте. Но это ни к чему не обязывает. Есть суть, а есть то, что привносится. Все. Регистрация -- форма учета, которую предлагает государство. Собственно, это вообще…
-- … пережиток прошлого.
-- В общем, да. Это НИКАК не влияет на отношения! В этом нет никакого СМЫСЛА!
-- Чем вас может удержать женщина?
-- Характером отношений. Любовь… Произношу это слово, но никто не знает, что это такое. Это какой-то посыл -- «хочу быть с тобой!»
-- А как же вечная любовь?
-- Может, она существует. Психологи говорят, что такое встречается крайне редко. Крайне!
-- Значит, заставить страдать вас практически невозможно?
-- Ну почему? Я всегда переживаю расставание с человеком. Как правило, мои страдания относятся к эмоциональной сфере. К материальной -- нет. Хотя моя жизнь -- это больше работа. Я думаю о ней и за пределами студии. И до сих пор испытываю муки творчества.
-- Серьезно?
-- Особенно если должен писать текст. Я как бы зомбирую себя, концентрируюсь и становлюсь социально опасным человеком. Последний раз такие сильные эмоции овладевали мной во время прямых эфиров с Театрального центра на Дубровке.
-- Что-то осталось за кадром ваших прямых включений?
-- Для меня осталось, скорее, ощущение общей недосказанности. Хотя идеальных решений не существовало. Жертвы были неминуемы. Я был возле «Норд-Оста» в пять часов утра, когда начинался штурм. Журналистов увели за угол от Центра. Боялись, что оттуда могут стрелять из гранатометов. Снимали только автоматическими камерами. Операторов не было. Многие кадры, которые показывали, были сняты специальными камерами через просверленные отверстия. Была достаточно напряженная обстановка. Вокруг грузовые машины, техника с песком. Была большая зона отчуждения. Шел мокрый снег с дождем, в тишине были слышны только работающие генераторы. Вдруг вижу, в сторону «Норд-оста» перебежал дорогу человек в бронежилете, каске, тяжелых ботинках. Через три секунды еще один, еще, еще -- человек шесть. И все! Через пять минут мы услышали первый взрыв. Очень мощный! Всего было четыре взрыва. Мимо нас промчалась колонна машин с надписью «Спасательная», за ними -- «скорой помощи» и пустые автобусы. Обратно они уже везли голых людей. Абсолютно голых! Многие люди погибли, задохнувшись рвотными массами, потому что их неправильно несли -- надо было вниз головой… В общем, какой-то элемент неразберихи в этой ситуации конечно, был. Когда спецназ ворвался в зал, оказалось, что у одной из террористок был центральный пульт. На тот случай, если кто-то не захочет подорваться сам. Операция с захватом Бараева была проведена блестяще! Он сидел в отдельной комнате -- туда газ не поступал. И надо было взорвать стену, так разместив взрывчатку точечно по периметру, чтобы она упала только вовнутрь. Причем в какие-то секунды!.. Конечно, от всего увиденного я был в шоке. Получил вторичную травму -- психологическую, как каждый пятый россиянин. Мне еще долго потом снилось, что я оказался в заложниках «Норд-Оста»… (Затягивается энной сигаретой. -- Авт. )
-- Много курите?
-- Курю всего два месяца. Вообще я некурящий. Это так, баловство. Скоро брошу…