Харьковский стекольщик Владимир Ленивый, развивший кипучую деятельность по спасению скульптур, утративших художественную ценность, сохранил для истории 150 памятников ушедшей советской эпохи
Владимир Ленивый -- личность в Харькове известная. Ибо на подворье своей мастерской собрал множество памятников и скульптур, безжалостно выброшенных современниками на задворки истории. Вожди и знаменитые полководцы, мифические персонажи и литературные герои, спасенные Владимиром Николаевичем от бесславной кончины на свалке, сделали его дом местом паломничества школьников, иностранных делегаций и брачующихся пар, заезжающих в церковь, расположенную по соседству. Разудалые свадебные компании обязательно наносят визит в мастерскую, чтобы облобызать какого-нибудь вождя и пририсовать ему усики или галстук в горошек. Лобзать экспонаты Ленивый разрешает, а вот портить им облик -- нет, поскольку испытывает к своим «подопечным» трепетные, почти отцовские чувства.
Система так прошлась по судьбам рода Ленивых, что Владимиру Николаевичу впору крушить каменных идолов, а не спасать их от забвения. Его деда раскулачили в тридцатые годы и пустили по миру с женой и семью детьми. На месте родового гнезда Ленивых в селе Огульцы выстроили центральную усадьбу колхоза. Маленький Вова так и не встретился с дедом -- несчастный, отдавая последние крохи детям, умер от голода в 1946 году. Ну а сам Владимир Николаевич претерпел уже от нового строя, который едва не отправил его в… места не столь отдаленные.
Когда в период правления Горбачева вышел Закон о нетрудовых доходах, сантехник Владимир Ленивый, подрабатывающий на четырех-пяти работах, оказался… самым злостным его нарушителем. На Ленивого и его напарника собирались завести дело и устроить первый в городе показательный процесс. Но Господь, да еще взятка размером почти в хороший «Запорожец» уберегла трудяг от тюрьмы. «Самое смешное, что через семь месяцев после этой неприятной истории Верховный Совет выпустил прямо противоположный закон -- о предпринимательстве, -- рассказывает Владимир Николаевич. -- Тут уж я не стал испытывать судьбу. Быстро оформил патент и, не увольняясь из жэка, занялся стекольным делом».
Когда бизнес пошел, Владимир Николаевич купил заброшенный дом и поехал оформлять договор на обслуживание в горэнергонадзор. Возле здания конторы он увидел большой бетонный бюст Ленина, стоящий у мусорника.
-- В те времена сбрасывать памятники с постаментов было очень модно, -- вспоминает мой собеседник. -- Меня же всегда коробило такое варварство. Поэтому, когда я увидел выброшенный бюст Ленина, мне даже стало его жаль. Не по идейным соображениям (я беспартийный), а по человеческим. Думаю: заберу-ка его в мастерскую. Пошел просить разрешения, а мне говорят: нельзя! Но, когда начальство говорит «нельзя!», сторожа или дворники за магарыч скажут «можно!». Я поставил бутылку, и на следующее утро бюст уже стоял у меня во дворе.
Владимир Николаевич и не думал, что внезапный душевный порыв положит начало его необычному хобби. Но вскоре на улицах Харькова и в области обнаружил такое количество свергнутых бюстов и памятников Ильичу, что стал их подбирать, как выброшенных котят. Через некоторое время полки мастерской были заполнены бюстами и скульптурами Ленина, а самые крупные экземпляры он выставил во дворе. Чтобы коллекция казалась более внушительной, выложил лестницу, ведущую к мастерской, плиткой из розового мрамора…
Отныне, приходя к стекольщику, заказчики забывали о цели визита. Разинув от удивления рты, они рассматривали бюсты, в художественном беспорядке расположившиеся вдоль лестницы. Часто спрашивали, зачем простому человеку столько вождей, похожих друг на друга, как две капли воды? На что хозяин, досконально изучивший особенности каждого экспоната, возражал: лики вождя менялись, в зависимости от времени, когда был изготовлен памятник.
-- Ленин, созданный в тридцатые годы, когда вождей разрешалось ваять только членам Союза художников, «прилизан», академичен, -- терпеливо проводил «ликбез» стекольщик. -- Черты лица достоверны, каждая морщинка «утверждена», никаких вольностей. Ленин же 80-х -- сплошной полет фантазии художника. Черты лица небрежные, угловатые. В руке -- не то кепка, не то картуз какого-нибудь торговца апельсинами, но никак не головной убор правителя страны.
Заказчики внимали с живейшим интересом. Малышня же, приходящая вместе со взрослыми в мастерскую к «дяде Вове» беспечно резвилась среди памятников, не имея ни малейшего представления, что за люди запечатлены в гипсе или граните. Дети, свободные от идеологических догм, искренне полагали, что гипсовый Володя Ульянов с кудрявой головой -- это рождественский ангел. А железный Феликс с зачерненной хулиганами бородой и пронзительным ястребиным взором -- не кто иной, как… домовой. Решив, что уж Ленина хоть кто-то из детей знает, Владимир Николаевич, указав на огромную скульптуру вождя, попросил шестилетнего посетителя сказать, кто перед ним. Посмотрев на колосса снизу вверх, мальчишка радостно выдохнул: «Знаю, знаю, это… батюшка стоит!»
По наблюдениям моего собеседника, чаще всего оказывались на свалке памятники Ленину с рукой, указывающей верную дорогу к светлому будущему. Если композиция отличалась хоть какой-то нетрадиционностью: скажем, Ульянов спешил с книжкой в гимназию или сидел на корточках у шалаша, чиновники памятник не трогали, оставляли «для красоты». Как-то один из харьковских телеканалов снял передачу о Владимире Ленивом. К коллекционеру стали звонить члены авторитетных комиссий, определяющих художественную ценность произведений советского монументального искусства. Один из них сообщил адрес школы, где был списан Ленин с книгой, сидящий в кресле-качалке.
-- Когда я поехал в школу, -- рассказывает Владимир Николаевич, -- директор заявила: «Пока я руковожу школой, и, даже если после пенсии, приду работать сюда уборщицей, я вам все равно этот памятник не отдам!» И я с ней согласился. Памятник придавал школьному двору уют. Нет, так нет, -- подумал я. Пускай хоть какой-то кусочек истории останется. Тем более, что я совершенно не представляю, кого из наших правителей можно было бы изваять в бронзе или граните и посадить в это кресло-качалку перед школой, чтобы он вдохновлял детей на учебу.
Вскоре Владимир решил перевезти к себе домой, пожалуй, самое огромное в Харьковской области изваяние вождя мирового пролетариата. Раньше гигантская скульптура украшала центральную площадь какого-то райцентра. На перестроечной волне ее хотели сдать в утиль, но потом передумали и установили в одном из детских оздоровительных лагерей. Лагерь закрылся, и памятник оказался беспризорным. Когда коллекционер разыскал его бывших хозяев, те не на шутку испугались, приняв странного посетителя не то за провокатора, не то за… сумасшедшего. Ну кому еще придет в голову за тридевять земель тащить на свое подворье пятиметровый образец советской монументальной пропаганды?
После экскурсии в музей Ленивого перестраховщики дали добро, и памятник поменял «место жительства». Для транспортировки пятиметровой махины в Харьков пришлось нанимать трейлер, поскольку вождь не помещался даже в КамАЗ!
-- Когда я представляю, сколько памятников погибает в заброшенных оздоровительных лагерях, мне становится не по себе. Уже практически исчезли бюсты пионеров-героев Павлика Морозова, Вали Котика. Правда, мне пообещали отдать скульптуры пионера с горном, и пионерки с листочком в руке. Вот только я боюсь опоздать, -- высказывает опасение мой собеседник. -- Иногда приезжаешь -- а памятник уже испорчен. Либо отбиты уши и носы, либо весь разрисован краской, либо остался только постамент, а сама фигура расколота на мелкие кусочки.
Именно в таком неприглядном виде он застал памятник «Двое ожидают третьего»: так в шутку харьковчане прозвали скульптуры Карла Маркса и Фридриха Энгельса, стоящие в городском парке. Заслышав, что на классиков марксизма кто-то поднял руку (отбил им бороды), коллекционер ринулся к месту событий, надеясь спасти фигуры от полного разрушения, но застал лишь «рожки да ножки». Голову Маркса Владимир Николаевич увидел под кустом. Потом обнаружил две пары рук и части сюртука, которые в равной степени могли принадлежать и Марксу, и Энгельсу. Однако ни одной пары ног, как не искал, найти не смог.
В расстроенных чувствах он брел по парку, пока не наткнулся на компанию бомжей, восседающих за высоким столиком оригинальной формы, невесть откуда взявшимся в зарослях. Присмотревшись, Владимир Николаевич понял, что столиком бродягам служили… отбитые ноги основоположника коммунистической теории, перевернутые постаментом вверх! Дождавшись следующего утра, коллекционер погрузил в машину все останки бедного Карла и увез домой.
Срочно спасать пришлось и бюст Антона Макаренко, который случайно попал в разряд отверженных. Он хранился в мастерской известного харьковского скульптора и после его смерти оказался никому не нужен. Новые хозяева, освобождая мастерские от творческого наследия художника, вывезли осиротевшего Макаренко на улицу. Во время транспортировки трос, привязанный к шее каменного изваяния, оборвался, и бюст остался лежать на тротуаре. Сердобольные прохожие, наклоняясь и заглядывая в «лицо» памятнику, сопереживали ему, как живому человеку!..
Доставив бюст великого педагога домой, стекольщик обнаружил, что у Антона Семеновича серьезно повреждены нос и лоб, разбиты очки. Несмотря на все старания восстановить первоначальный облик, полного сходства коллекционер так и не добился. Может, потому, что Владимир Ленивый, освоивший за свою жизнь около десятка профессий, еще только учится филигранному ремеслу реставратора и часто ездит на Харьковскую скульптурную фабрику за консультациями. Некоторые памятники после «пластических операций» Владимира Николаевича слегка отличаются от оригиналов. Однако, люди, посещающие его домашний музей, великодушно прощают эти огрехи. Тем более, что иные из них не Бог весть какие знатоки. Поэтому зачастую путают сибирского первопроходца Ермака с… отцом Федором из «Двенадцати стульев», а бравого солдата Швейка -- с Василием Теркиным.
Ожидая своей очереди на реставрацию, в складских помещениях коллекционера пылятся десятки гипсовых и мраморных голов военачальников гражданской войны, делая запасники музея похожими на жуткие владения патологоанатома. А вот голова Гоголя, лежащая рядом с панно, где изображен советский милиционер с рюмкой в одной руке и указом по борьбе с пьянством в другой, вызывает у посетителей дружный хохот. Милиционер-трезвенник, сурово стискивающий зубы при виде заветной чарки, -- до такого нереального персонажа не додумался бы даже Гоголь с его неуемной фантазией…
Всех своих героев, будь они гении или злодеи, Владимир Николаевич любит одинаково. Жалеет, что в коллекции нет изваяния Хрущева, которого он уважает как государственного деятеля. Не отказался бы коллекционер и от большого памятника Сталину (маленький бюст у него есть). Но, когда ему позвонили из Белгорода и предложили приобрести скульптуру Сталина в полный рост за… тысячу долларов США, цена показалась неподъемной. До этого самые крупные находки обходились коллекционеру намного дешевле -- он платил лишь за аренду большегрузных автомобилей и перевозку памятника.
Дверь в его импровизированный музей не закрывается. То любознательный иностранец заглянет. То соотечественник зайдет, радуясь возможности поглазеть на столько памятников сразу и продемонстрировать свои знания истории супруге или детям. Недавно Владимиру Николаевичу принесли бюст неизвестного мужчины во френче. Целый месяц посетители силились узнать в каменном госте известную личность. Ломая голову над этой загадкой, Владимир Ленивый попросил сфотографировать его рядом с этим бюстом, чтобы читатели «ФАКТОВ» помогли установить имя героя. Он уверен, что его изыскания пригодятся потомкам, которые не раз еще будут возвращаться к ушедшей эпохе Страны Советов.