Победитель многих международных турниров, автор полусотни учебников был во времена Советского Союза одним из самых знаменитых киевлян в Москве
Каждый настоящий мастер занимает свою нишу в шахматной истории. Вклад в сокровищницу древней игры оценивается не только количеством набранных очков, рейтингом и чемпионскими званиями. Эдуард Гуфельд снискал симпатии болельщиков своим ярким самобытным стилем игры, талантом журналиста и комментатора, тренерской деятельностью. Несколько недель назад сообщение о смерти 66-летнего гроссмейстера опубликовали ведущие газеты мира, в том числе и «Нью-Йорк таймс».
- Я остался полусиротой еще во время войны, — вспоминал Эдуард Гуфельд о своем детстве. — Отец погиб на фронте. Рос я в типичной для всего Советского Союза нищете, в жутких условиях. Приходилось с ранних лет брать на себя часть мужских забот. Жизнь нередко загоняла меня на край обрыва и просто-таки вынуждала оскаливать зубы, любой ценой цепляясь за все, что можно.
На обложке одного из своих первых шахматных учебников (в шахматы его научил играть двоюродный брат) Эдик написал: «Умру, но своего добьюсь!» В 14 лет его зачислили в шахматную секцию киевского Дворца пионеров. А в 17 лет Эдуард стал чемпионом Украины среди юношей, через год — призером взрослого чемпионата республики. В институт он не поступил, и в 1957 году был призван в армию. Несколько месяцев Гуфельд проходил обучение в школе сержантов. Когда казалось, что о шахматах придется надолго забыть, в часть пришла телеграмма из Черкасского обкома партии с просьбой командировать его на очередной чемпионат Украины. Когда Эдуард в гимнастерке и сапогах появился в турнирном зале, его встретили возгласом: «Братцы, босяк (так его называли друзья. — Авт. ) явился!»
- Не босяк, а защитник Отечества, — гордо парировал солдат.
- Караул, Отечество в опасности! — хором воскликнули участники соревнований.
Волевой настрой вернувшегося к любимому делу Гуфельда был настолько высок, что он добился права играть в финале чемпионата СССР и выполнил норматив мастера спорта.
- Я стал мастером в 22 года, — рассказывал Гуфельд. — Сейчас в этом возрасте талантливому шахматисту стыдно не быть гроссмейстером, но тогда были иные времена. Значок мастера стоил огромных усилий, а чтобы выйти в турнир с нормой гроссмейстера, нужно было совершить спортивный подвиг.
- Он играл в агрессивном атакующем стиле — это соответствовало и его таланту, и характеру, — вспоминает известный киевский шахматный мастер и журналист Ефим Лазарев. — Лез на рожон, любил рисковать. Его соперники знали это и старались направить ход партии в спокойное русло, выжидая ошибки. Иногда в стремлении к победе Эдик переоценивал свои возможности и терпел незаслуженные, как ему казалось, поражения. Он считал, что партию можно выиграть без ошибки партнера — за счет вдохновения или гениального хода. «Шахматы глубже, чем ты это себе представляешь», — в наших творческих спорах это у него было главным аргументом.
Пожалуй, никто лучше чемпиона мира Гарри Каспарова не сказал о Гуфельде — настоящем художнике шахмат: «За всеми его чудачествами, пересыпанными юмором, комментариями, остроумными репликами (бросаемыми нередко и во время партии!) скрывается безграничная преданность шахматному делу, святая вера в неисчерпаемость заложенных в шахматы возможностей, постоянное стремление к красоте и гармонии в своих партиях. Творчество гроссмейстера Гуфельда помогает нам шире приоткрыть дверь в необъятную страну под названием ШАХМАТЫ».
Гуфельд стал гроссмейстером в 31 год. Победитель многих международных турниров, неоднократный призер чемпионатов Украины, участник восьми финалов первенства СССР, он все же не сумел достичь тех спортивных успехов, к которым стремился и которых, несомненно, заслуживал. Помешали повышенная эмоциональность, импульсивность характера.
- Гуфельд — это шахматист, который под настроение может обыграть кого угодно, — говорил Михаил Таль. — Если же он не в настроении, то может проиграть тоже кому угодно, и мне лично доводилось этим пользоваться. Не могу забыть реакцию Гуфельда — человека темпераментного, бурно переживающего «бездарное» поражение — на одну из наших партий. Проиграв, Эдик ходил по турнирному залу и в сердцах говорил всем: «Нет, Таль не гений!» Так продолжалось минут десять, потом мы помирились, и я снова вступил в «законные права»…
После женитьбы в конце шестидесятых годов на дочери главного раввина Кутаиси Гуфельд переехал из Украины в Грузию, поскольку для жены, востоковеда по специальности, работы в Киеве не нашлось.
- Он был однолюбом, одним из тех людей, которые до конца жизни остаются верными своей любви, — рассказал «ФАКТАМ» приемный сын гроссмейстера Валерий. — Хотя я и не родной сын, но считал его своим отцом, а он меня — своим сыном. Все свое свободное время он целиком посвящал мне. Он был очень заботливым и внимательным по отношению к родным и близким. В детстве у меня было увлечение — собирать почтовые марки британских колоний. Так отец из какой-то заграничной поездки привез очень редкий набор этих марок, потратив, наверное, большие деньги. А когда я увлекся американскими фильмами-вестернами, то получил от него в подарок два игрушечных ковбойских пистолета. А позднее, когда я подрос, он стал брать меня с собой на соревнования.
На гостеприимной грузинской земле, где Эдуарда стали называть украинским самородком, открылась новая грань его таланта. В 1978 году новая шахматная королева Майя Чибурданидзе сразу же после победы над легендарной Ноной Гаприндашвили сказала: «Своим чемпионством обязана Эдуарду Ефимовичу Гуфельду и маме. Только после двух лет занятий с Гуфельдом я стала понимать, что такое шахматы. Он поставил мне игру, научил стратегии».
Накануне решающего матча грузинской сборной на командном первенстве страны Гуфельд вывесил плакат: «Генацвале! До бессмертия — четыре очка!» Призыв подействовал: команда Грузии впервые в своей истории стала призером соревнований.
Популярность Гуфельда на Кавказе зачастую приводила к комичным ситуациям. В Грозном, например, вышла юмористическая повесть, главным героем которой был гроссмейстер Туфель.
- Кто тренер у твоего сына — какой-то кандидат в мастера? А моего тренирует сам гроссмейстер Гуфельд! — хвасталась одна из грузинских мам.
На шахматной Олимпиаде 1982 года в швейцарском Люцерне Гуфельд тренировал завоевавшую золотые медали женскую сборную СССР, а спустя три года там же, в Люцерне, в качестве капитана привел к такому же успеху советскую мужскую команду. Позднее, работая с шахматистами других стран, Гуфельд также добивался высоких результатов.
Вспоминает международный арбитр Римма Антонова: «На одной из Олимпиад сенсационного успеха добилась женская сборная Индии, в составе которой выступали три сестры Кадилкар. «А ну-ка, покажите секрет своего успеха!» — подзадорил девушек Гуфельд — тренер команды. Из-под традиционных сари сестры моментально достали три одинаковых медальона с портретом Эдика».
С гордостью и не без юмора рассказывал гроссмейстер о том, как после его визита в Китай местные газеты писали: «Гуфельд открыл китайцам глаза на шахматы».
У него был свой, оригинальный, метод работы с молодыми шахматистами. Зачастую на занятиях Гуфельда вообще отсутствовала доска с фигурами. Своим подопечным он предлагал в уме решать специально подобранные задачи, развивающие воображение, фантазию, ассоциативное мышление. Это были своеобразные тесты на талантливость, с которыми успешно справлялись будущие чемпионы мира Бобби Фишер, Гарри Каспаров и Александр Халифман.
- Гуфельд был человеком ярким. Заводной, азартный, артистичный, он придумывал себе роли и сам в них вживался, — продолжает Римма Антонова. — Душа компании, прекрасный рассказчик, сыпавший анекдотами и невероятными историями, зачастую только что придуманными, он пользовался большим успехом у женщин. Как-то на одном из командных чемпионатов Украины, проходившем довольно скучно, Эдик с подругой решили «внести смуту» и всех немного встряхнуть. Под строжайшим секретом они сообщили одному из участников, что поженились. Через пять минут в шахматы играть уже никто не мог. Все наперебой пересказывали друг другу эту новость. Для большей убедительности Гуфельд подошел к главному судье, единственному, кто жил в отдельном номере, и сказал: «Так, мол, и так — я женился». Растроганный арбитр сказал: «Ну конечно, Эдик, я с тобой поменяюсь комнатами». За ужином пожилая степенная участница турнира обратилась к мнимой новобрачной: «Как ты, девочка из такой приличной семьи, могла выйти замуж за этого босяка?!» — «Да я и не вышла», — ответила девушка, скромно потупив глаза. — «Так вы еще и не расписаны?! Как вам не стыдно!» — возмутилась женщина. На этом дело не закончилось — из другого города приехал взбешенный поклонник девушки, вызванный срочной телеграммой… Гуфельд просто не мог жить без шутки и розыгрыша. Правда, не всем это нравилось.
Вот еще один забавный случай, записанный корреспондентом «ФАКТОВ» со слов самого Эдуарда Гуфельда: «Вечером накануне отъезда из Белграда ко мне в номер зашел один известный гроссмейстер. К его визиту я подготовил сюрприз. «Смотри, какой чудо-крем для повышения мужской потенции я купил за 15 долларов», — сказал я и показал на заранее подготовленный тюбик с обычным клеем, купленный примерно за 30 центов. «И что, помогает?» — с недоверием спросил мой собеседник. — «Еще как! Это же такое разрекламированное средство!» — «Продай», — стал он упрашивать. — «Да ни за что! Завтра утром улетаем, купить уже не успею». — «Сколько заплатил? 15 долларов? Даю 20!» — «Ну, ладно», — я сделал вид, что с неохотой уступаю. На следующее утро я, конечно, все рассказал, но деньги не вернул. «Если я умнее его, значит, должен с этого что-то иметь».
- Однажды на прогулке в Тунисе к группе шахматистов подошел человек и попросил купить баранью шкуру, — рассказывал в своей книге «Эдуард Гуфельд» сам гроссмейстер. — В том, что это была именно баранья шкура, я не сомневался: ее запах преследовал меня всю жизнь! Долго не удавалось избавиться от назойливого продавца. И все время, пока мы прогуливались, нас преследовал страшный запах. Я не выдержал, остановился и спросил, лишь бы только он отвязался: «Сколько вы хотите за эту шкуру?» — «Пятьдесят динаров!» Я сказал: «Один!» И не успел это произнести, как человек взвалил на мои плечи эту отвратительную шкуру и сказал: «Договорились!»
Таких историй немало в почти полусотне шахматных книг и более тысячи статей Гуфельда. Лентяем его не назовешь, он выматывал себя до конца, чтобы жить так, как он хотел, — в свое удовольствие. К быту был абсолютно не приспособлен. От страшного беспорядка в его гостиничном номере горничные приходили в ужас. После игры все обычно шли в ресторан — ужинали, выпивали. В еде он был особенно неумерен. К концу жизни Гуфельд весил 130 килограммов. Однажды он решил взвеситься, но напольные весы, рассчитанные на 120 килограммов, сломались. А впервые увидев Анатолия Карпова, Гуфельд сказал: «Этот мальчик никогда не будет гроссмейстером — он слишком худой». — «Ну конечно, — ответили ему. — Каждый меряет на свой аршин. Ты ведь стал гроссмейстером, когда твой вес достиг центнера».
- Как-то Эдик сказал мне: «Теперь я на диете. Обедаю без первого, зато съедаю пять вторых», — вспоминает Римма Антонова.
Эдуард Ефимович всю жизнь оставался большим ребенком. Ради красивого розыгрыша мог невзначай и обидеть. Только в последние годы под влиянием обстоятельств его характер начал меняться. Стало сдавать здоровье. Болели суставы, позвоночник, резко повысилось давление… Поставить правильный диагноз медикам не удалось. Конечности немели, и он уже не мог держать в руках даже шахматные фигуры. После долгого хождения по врачам у Гуфельда обнаружили опухоль в области позвоночника. В московской клинике ему сделали операцию. Он лежал неподвижно на спине в реабилитационной палате. С ним постоянно находилась мать. Потом он начал потихоньку двигаться, вернулась чувствительность в руках. Гроссмейстер снова ожил. Но пришли новые неприятности.
Распад Советского Союза Гуфельд воспринял как личную трагедию. Он потерял роскошную квартиру в центре Тбилиси, навсегда покинув Грузию в разгар гражданской войны 1992 года. Отношения с женой разладились. На улице он не остался только благодаря бывшему бакинцу Гарри Каспарову, также бежавшему с Кавказа и построившему дом в Подмосковье для пострадавших шахматистов. Перебравшись в Америку, он в возрасте 64 лет выиграл Открытый чемпионат США. Регламент этого турнира был очень суровым, Гуфельду приходилось играть по 13 часов в день. Он утверждал, что доволен работой в шахматной академии Лос-Анджелеса, но неизменно возвращался на родину. Часто говорил: «В Киеве, где я родился и стал играть в шахматы, воздух какой-то особенный». Помогал, чем мог, друзьям своей молодости. В последний свой приезд весной прошлого года гроссмейстер забрал к себе престарелую мать, всю жизнь боготворившую сына. Месяц назад он умер у нее на руках, проведя 12 дней в коме после кровоизлияния в мозг…