Поэтому наши, прибывшие под видом специалистов по сельскому хозяйству, привезли с собой полугодичный запас продуктов
Летом 1962 года на Кубу из Союза перебросили 164 ядерных ракеты, полки авиации, ПВО, мотострелков, танкистов… Когда ракеты попали в объектив фотокамеры американского самолета-разведчика, многие в Белом Доме настаивали на немедленном ядерном ударе по СССР и Кубе. Смелости придавало то, что у США и их союзников атомных боеголовок было в 17 раз больше, чем у Союза! Масла в огонь подлила гибель того самого разведчика: его сбили советские зенитчики… без приказа из Москвы. Почему это было сделано, рассказывает участник тех событий, ныне первый заместитель председателя Украинского союза воинов-интернационалистов -- «кубинцев» Николай Прищепа.
-- С началом Карибского кризиса нашим офицерам было приказано не покидать свои боевые посты, -- вспоминает Николай Прищепа, в звании старшего лейтенанта служивший на командном пункте дивизии ПВО. -- Отдежурил -- бери автомат, гранатомет, боеприпасы, занимай оборону. Американские самолеты почти непрерывно «висели» над нашими позициями, для устрашения пикировали, как будто собираются бомбить. Мы отслеживали их как потенциальные цели, но без приказа не имели права пустить ракету, даже если самолеты в самом деле сбросят бомбы. Кубинцы вели огонь из автоматического оружия и зениток, то же делали и мы. Но сбить подобным образом истребитель-штурмовик весьма проблематично. В такой обстановке привыкаешь к мысли, что вот-вот начнется война. Показательный факт: командующий советской группой войск на Кубе генерал армии Иса Плиев в те дни оповестил, что в случае гибели руководства группы командование переходит к командирам дивизий, затем полков, батальонов. В самом крайнем случае остатки группировки должны уйти в горы и сражаться партизанскими методами.
Уничтожение разведчика U-2 объясняется величайшим напряжением: в субботу, 27 октября, в пять часов утра ожидалась высадка 85-тысячного десанта армии США. Фидель Кастро заявил об этом на всю страну, призвав народ выступить на защиту родины. Советские станции слежения «Сопка» сканировали подступы к кубинскому берегу, но ни в пять, ни в последующие часы десантные корабли не появились. И вот в 10 утра на высоте более 20 километров наши средства ПВО засекли самолет-разведчик. Это было воспринято как прелюдия десанта. Приказ сбить самолет отдал заместитель командующего группой войск генерал-лейтенант Степан Гречко.
-- Лично вам приходилось участвовать в отражении десантов кубинских эмигрантов, выступивших на стороне США?
-- Да. В конце 1963 года ожидалась высадка многочисленного десанта с крупного транспортного судна. Ночью оно вошло в территориальные воды Кубы со стороны Флориды. В небо поднялись два наших самолета Ли-2 и «дуглас», опустившие на парашютах по обе стороны от транспорта зажигательные бомбы, осветившие значительный участок моря. Тогда в дело вступили истребители МиГ: каждый нес про две 50-килограммовые бомбы, сбрасывал их, возвращался на аэродром Сан-Хулиан, «забирал» очередную пару бомб и снова шел к цели. Моя радиолокационная станция контролировала полеты этих самолетов. С 1500 метров (бомбили с большой высоты ради безопасности летчиков) на внушительной скорости попасть в судно непросто, но одна бомба все же взорвалась на палубе. Судно осталось на плаву, а десант, пересев на катера, устремился к берегу. Однако это оказалось лишь на пользу нам: чтобы перевернуть катер, в него не обязательно попадать бомбой -- достаточно взрывной волны.
Хотя участвовавшие в операции самолеты принадлежали Кубе, за их штурвалами сидели советские летчики. Сразу после уничтожения десанта их отправили в Союз.
-- Как вы попали на Кубу?
-- Летом 1962-го меня перевели из дивизии ПВО под Киевом в Днепропетровск. Я понял, что это не обычный перевод: та дивизия была укомплектована по нормам военного времени. Вскоре нас отправили в Севастополь. Мы не сомневались, что едем за границу, поскольку накануне нам приказали принести по 12 фотокарточек, и в ателье мастера без тени сомнения заявляли: это для заграндокументов. Нам выдали зарплату на полгода вперед и предложили отослать деньги родным. Я купил фотоаппарат -- он был со мной все два года пребывания на Кубе, -- остальные деньги отправил родителям. Женатые офицеры ехали без своих семей. О том, что пункт назначения Куба, никто из нас даже не подозревал. Конечно, о тамошних событиях были наслышаны, но уж слишком далеким казался Остров Свободы. Думали, что отправляют в Африку -- там было много горячих точек -- или в Индонезию, где также разгорелся какой-то конфликт.
Штаб нашей дивизии плыл на теплоходе «Адмирал Нахимов», ставшем в 1986-м печально знаменитым. Остальные солдаты и офицеры, ракеты -- на сухогрузах. В трюмах стояла техника, а между ней разместили трехэтажные нары. Скучать не пришлось: смотрели кинофильмы, читали, пели… А после того как нам объявили, куда плывем, все загорелись изучением испанского: благо, в Атлантическом океане выдали русско-испанские разговорники. Много лет спустя я узнал, что суда, доставлявшие войска на Кубу, были заминированы. Среди пассажиров находился человек, которому поручалось подорвать судно в случае угрозы его захвата…
В Гаване нам устроили торжественную встречу, называли не иначе как специалистами по сельскому хозяйству. Наша гражданская одежда должна была служить тому подтверждением. Затем теплоход отбуксировали в дальний уголок порта, где под покровом ночи провели разгрузку.
Мы жили в палатках, питались всем своим: продуктов взяли на полгода. Иначе советский контингент «съел» бы Кубу. Но мука, крупы, консервы в условиях тропического климата быстро портились: с утра нестерпимо печет солнце, после полудня заряжает тропический ливень, затем вновь жара… В продуктах, превратившихся в спекшийся монолит, заводились насекомые. Однако другой еды не было. Свежие продукты стали подвозить только к началу Нового года, после прекращения морской блокады Кубы. Тогда и деньги начали выдавать, открылся военторг. Это был праздник: уезжая из Союза, мы брали с собой по нескольку тюбиков зубной пасты, а когда они закончились, о чистке зубов пришлось на время забыть. Письма родным разрешили отправить в декабре. Свой обратный адрес мы указывали «город Москва-400».
-- Вас отпускали на побывку домой?
-- Отпуск мне дали через полтора года -- после уничтожения десанта в 1963-м. Выдали загранпаспорт. До этого «документом» служил жетон с номером. У солдат даже жетонов не было! Я приказал своим бойцам написать записки и закрепить булавкой в заднем кармане брюк. К слову, военную форму мы так и не носили (хотя она была при нас), ходили в гражданских сорочке, брюках, туфлях. Когда стали получать деньги, обзавелись сандалиями. Любопытный факт: перед отправкой на Кубу многие воинские части загружали в трюмы валенки, тулупы, шапки-ушанки… О том, что зимняя одежда окажется бесполезной, личному составу сообщили только в Атлантике.
Из Гаваны в отпуск мы вылетели в летней одежде, а в Мурманской области, где наш Ту-104 сел для дозаправки, стоял тридцатиградусный мороз: была середина ноября. В Москве тоже холодина. Нас посадили в автобус и повезли в банк получать зарплату за полтора года. У меня набежало четыре с половиной тысячи рублей -- деньги огромные (на них можно было купить машину). Затем в банке нас спросили, куда подвезти. «В универмаг», -- ответили мы. А когда во всем новом, довольные собой, собрались уходить из универмага, у выхода нас ждали милиционеры. Оно и понятно, мы не могли не вызвать подозрений: ходим в сандалиях и сорочках с коротким рукавом, в руках авоськи с пачками денег, покупаем все подряд и тут же на себя надеваем… В милиции быстро во всем разобрались, мы купили коньяку, выпили с ребятами. Они после этого нас еще и по вокзалам развезли…