Месяц назад он при загадочных обстоятельствах исчез из расположения воинской части и до сих пор не найден
В редакцию «ФАКТЫ» обратилась жительница Луцка Ярослава Лихач с просьбой опубликовать ее призыв к сыну, месяц назад покинувшему расположение воинской части в Луганской области, в которой он проходил срочную службу. Ее крик души, вне всякого сомнения, никого не оставит равнодушным:
«Сыночек, я очень прошу тебя, вернись домой! Плохо тебе, горе у тебя -- приди! Я с тобой. Хуже не будет. Я обязательно помогу тебе! В воинской части в Луцке мне дали отношение о твоем переводе сюда. Даже если боишься, что тебя будут судить, -- приди, я помогу тебе постоять за себя!.. »
-- На днях прошел слух, будто Ярослав скрывается у деда, в одном из сел Маневического района Волынской области, -- рассказывает Ярослава Лихач. -- Я помчалась туда, но и эта надежда оказалась напрасной. Ходила и к ясновидящим. Одна из них заверила, что Славик вернется через девять дней, но этого не произошло. Другая вообще его среди живых не видит, а третья сказала, что у моего мальчика побиты голова и почки, и что он теряет сознание…
-- Ярослава призвали в мае, -- продолжает безутешная мать. -- Служить он попал во внутренние войска. Присягу принимал в Донецке. До сих пор он стоит у меня перед глазами -- уставший, изможденный. Помню, я еще сильно удивилась, все думала-гадала: с чего это он вдруг такой, может, обидел кто? Но после присяги Славик так радовался нашему приезду и что он, наконец, солдат! Вы знаете, сын буквально рвался в армию -- сейчас такое редко встретишь. Получив повестку, прибежал домой и с порога выпалил: «Мама, мне завтра в восемь утра нужно быть с вещами в военкомате!» Мы быстренько сходили на рынок, купили все необходимое. Даже устроили прощальный ужин с соседями. В военкомат он летел словно на крыльях. Я сейчас думаю: наверное, ничего не нужно хотеть уж очень сильно, чтобы потом не наступило разочарование или не случилось несчастье. После присяги сына перевели в Луганскую область. В первом письме он написал, что устроился нормально, все хорошо, вот только есть у них «один дурак» -- то ли офицер, то ли прапорщик, я сейчас не помню -- заставлял у себя в квартире мебель переносить. Рассказав об этом, Ярослав тут же меня успокоил, заверив, что все будет хорошо.
Некоторое время действительно все было вроде бы нормально. Потом я получила письмо, в котором Славик очень просил выслать ему 50 гривен.
«Привет всем!
Я пишу, потому что очень нужны деньги. Скоро деды уволятся и нужно заплатить за одну штуку. Не хочется одалживать. Здесь, если не заплатишь, будет плохо, а так чуть чуть легче. Можно будет делать все то, что делают старший и средний призывы. Сейчас многое по их законам не положено. Я тебя прошу, вышли 50 гривен. Я понимаю, что это очень большие деньги, но они мне нужны. И еще одно: никому не показывай это письмо… »
Я ему эти деньги, конечно, выслала. И незадолго до этого 30 гривен посылала. Просила написать, осталось ли ему хоть что-нибудь из этих сумм. Потом от него пришло письмо, которое иначе, как крик отчаяния, не назовешь.
«Привет, мама!
… Только что пришел из караула и попал под горячую руку дедам. Требуют деньги на сигареты, водку, майонез, «Мивину». За что угодно сдирают. Например, кто-то из них потерял свою ложку -- нам искать 10 гривен. Не найдем -- средний призыв получает, а от них -- мы. Чем ближе к дембелю, тем становятся наглее. Им нужно гражданку покупать, вот и дерут с нас деньги. Чтобы не получать, одалживаем в другой роте. Полно долгов. Я это к тому, чтобы ты выслала хоть немного… Хоть по несколько гривен каждую неделю, потому что уже нет сил терпеть. Им служить недолго осталось -- месяц-полтора. Нужно, чтобы ты помогла, а потом, когда их не будет, некому будет деньги собирать. Что-то от вас долго письма идут. Пишите, а то здесь крышу рвет. Позвони или пиши чаще, потому что конец приходит. Вышли сапоги -- не в чем ходить, обувь порвалась».
-- Это письмо я получила 25 сентября, -- говорит Ярослава Лихач. -- На следующий день пыталась дозвониться в часть, но тщетно. Затем представители из воинской части, дислоцирующейся в Луцке, сообщили, что Ярослав исчез. Позже мне по телефону рассказали, что в тот день старослужащий послал Ярослава, как они говорят, за мороженым. Уже за забором сына увидел комбат и приказал ему бежать обратно. А на вечерней поверке выяснилось, что он в расположении части отсутствует.
-- Я отдала сыночка в армию защищать украинский народ, а сейчас должна упрашивать, чтобы его отыскали, -- продолжает не в силах сдерживать слезы, женщина. -- Это очень больно! Я воспитываю еще двоих сыновей. Среднему девятнадцать лет, младшенькому -- десять. Так представьте, малыш говорит: «Мама, я, наверное, поеду в какую-нибудь другую страну, потому что не хочу в армию!» А как рвался служить средний! Даже имея законную отсрочку, он бегал в военкомат с заявлением о том, что отказывается от нее и хочет в армию прямо сейчас. Но после того, что случилось с Ярославом, он вообще не хочет там показываться. Я его просила сделать все, что положено, но, честно говоря, у меня нет желания, чтобы он шел в армию. Матери рожают детей не для того, чтобы они становились мясом, а для нормальной солдатской службы. Я уверена, что Ярослав не преступник. В компетентных органах мне сказали, что вряд ли его интенсивно ищут, поскольку он ушел не из караула, без оружия, без денег и документов, раздетый… Значит, нужно ждать, когда он станет преступником? Он замерзнет, изголодается, решится на воровство, и тогда моего ребенка найдут, привезут и скажут: «Ваш сын -- преступник?!» Меня заверяли, что его ищет вся Украина, но мне кажется, что за четыре недели раздетого и безденежного солдата уже можно было бы найти…
Сейчас я готовлю письма в администрацию Президента Украины, в Министерство внутренних дел, Министерство обороны, а также в средства массовой информации. В ближайшее время поеду в Луганскую область -- в часть, где служил Ярослав. Я звонила к командиру полка с просьбой найти тех, кто избивал сына в тот день после караула (23 сентября). Думаю, это сделать несложно. Я не остановлюсь, пока не выясню все о своем сыне.