Так пытался защитить перед власть предержащими фильм Романа Балаяна «Полеты во сне и наяву» директор студии имени Довженко Альберт Путинцев
«Полеты во сне и наяву» были готовы к прокату в 1982 году, но лишь в конце августа 1987 года фильм «признали» власти. Лента получила первую категорию и Госпремию СССР. Своими воспоминаниями о создании картины делятся второй режиссер фильма Михаил Шаевич и актер Валерий Панарин.
-- Я хорошо помню, как приняли в стране «Полеты во сне и наяву»: на конкурсе зрительских мнений фильм был признан лучшим. Его официально не представили на Каннский фестиваль, но он стал именинником на внеконкурсном показе. В зарубежной печати фильм называли социальным исследованием. Вы, Михаил, чем можете объяснить успех ленты?
-- В моем послужном списке (а я работал с тридцатью режиссерами) «Полеты» стоят особняком, -- говорит Михаил Шаевич. -- Мне было 40, Роману Балаяну -- 40, нашему главному герою -- 40, нам всем были близки и понятны настроения сорокалетних -- в картине они угадывались, хотя о них предпочитали молчать. Герой нашего фильма -- антиобщественный тип, бездельник и эгоист, недостойный сочувствия и симпатии -- так его называла не только пресса, таким он выглядел в сценарии. Но когда Олег Янковский на съемочной площадке начал озвучивать свои реплики, получился обратный эффект. Его герой Сергей Макаров получился тонким, умным, талантливым, самокритичным, честным и очень обаятельным. Он из тех, кто никогда к государству в карман не полезет, а вора тут же попытается поймать, не подумав, что тот его может убить. Машины у него нет, квартира -- в обшарпанной хрущевке. С чем он подошел к своему сорокалетию? Мы наблюдали саморазрушение незаурядного человека -- и это не могло не вызывать сочувствия.
-- Такой настрой в советском фильме! Как же Балаян объяснил группе творческую задачу?
-- Он сказал, что будет фильм «про дерево, которое стоит в воде и умирает от жажды». Это Роман сказал о себе. Ведь он тогда буквально умирал от жажды снимать -- после «Бирюка» ему пять лет не давали работать. Режиссерский сценарий очень отличался от литературного, написанного известным драматургом Виктором Мережко. А Янковский, Табаков и Гурченко его наполнили такими настроениями, которые просто шокировали советского зрителя. Макаров был прекрасен и ужасен одновременно.
-- Как все это выглядело на съемочной площадке?
-- Гурченко, Янковский и Табаков приходили на площадку раньше и обсуждали сцену до мельчайших подробностей. Когда являлся режиссер, он сначала объяснял, чего хочет добиться от этой сцены, какой момент в ней для него главный, а потом… давал полную волю всем троим актерам делать это так, как для них было естественно. Репетиции проводил как бы играючи. Все понимали друг друга с полуслова. Атмосфера была на площадке просто-таки семейная, только и слышалось: «Лелик, я хочу тебя обнять», «Люся, ты --- прелесть»… Я не слышал, чтобы кто-то повысил голос, вышел из себя, закапризничал. Даже Михалков и Адабашьян (они играли эпизодические роли), приезжая на съемку, сразу же шутками и хохмами включались в эту замечательно теплую, неповторимую атмосферу.
-- Так уж необходимо было привозить Никиту Михалкова из Москвы во Владимир на проходную роль?
-- По экранному времени эта роль небольшая, но по смыслу -- отнюдь не проходная. Наш герой в своем тихом провинциальном городе думает, что он что-то значит и у него есть как бы своя «ниша». Но для компании столичных киношников, приехавших сюда снимать «свое кино», он -- никто. «Ты кто такой? Иди, иди!» -- говорят ему гости в его родном городе. Сергей пытается сохранить хорошую мину, ерничая, прыгает через заборчик, но состояние его души говорит само за себя -- оно врывается с Сергеем в бедную, с ободранными обоями квартиру, где происходит его объяснение с женой, оно же порождает в нем желание съездить, наконец, к матери, чтобы найти хоть какую-то точку опоры внутри себя. Для роли возбудителя этого отчаяния в герое Янковского нужен был именно такой блистательный актер, как Никита Михалков.
-- Похоже, и юный Меньшиков вписался в звездный ансамбль?
-- Конечно, Балаян с ним был знаком давно. Это он нашел Меньшикова в Москве еще в 79-м, предложил сняться у своего друга Сурена Шахбазяна в фильме «Жду и надеюсь» и уже не выпускал его из поля зрения. Помню, я как-то говорю Олегу: «Вы не забудьте, что надо быть завтра… » А он мне так вежливо: «Я никогда ничего не забываю». И это в неполных 20 лет! Он вел себя, как младший, присутствовал на всех репетициях мэтров, не сводил глаз с Янковского, но делал это с таким достоинством!
Из молодых в фильме снялась и Лена Костина -- обычная десятиклассница. Уже после нашей картины она поступила в школу-студию МХАТа на курс Ефремова и стала профессиональной актрисой.
-- А как звезды вели себя в перерывах между съемками?
-- Гурченко старалась отдохнуть, уходила в гостиницу. После съемок к ней выстраивалась очередь из представителей рабочих коллективов с приглашением на творческие встречи. Янковский предпочитал отдыхать на съемочной площадке. Олег Табаков засыпал тут же, примостившись где-нибудь в декорациях. Он использовал каждую свободную минуту для сна. Ведь забирали мы его из Москвы в пять утра, в 9. 00 начиналась съемка, а в 16. 00 мы должны были доставить Олега Павловича в Москву, ибо в 19. 00 у него начинался спектакль. Казалось, Табаков спит глубоким сном, но стоило только подойти к нему, как он сразу открывал глаза, становился в кадр и с такой энергией включался в игру партнеров, как будто все это время «заводил» себя.
-- Может быть, у него было «средство Макропулоса», и он тихонько принимал его вдали от любопытных глаз?
-- Таким эликсиром молодости для него были кефир и простокваша.
-- А питались во Владимире как? Ведь это не Москва…
-- С едой были большие проблемы. Даже «тарелку» невозможно было организовать за неимением продуктов в городе. (Перед съемками все, кто задействован в фильме, собираются на застолье и разбивают тарелку, разбирая затем осколки. Когда фильм снят, все собираются снова и склеивают осколки. Такой традиции придерживаются киношники многих стран. -- Авт. ). Чтобы достать нормальную выпивку, не говоря уже о закуске, потребовалось разрешение первого секретаря обкома партии! Но когда Никита Михалков прикатил на «тарелку» на своем сияющем «Мерседесе» (об этой сенсации город говорил до конца съемок), нам разрешили посещать обкомовскую столовую.
-- Почему же столь влиятельные люди не спасли картину, когда ее не принимали?
-- Главный редактор Госкино УССР Иван Кочан дал ей оценку в одной фразе: «Как можно, чтобы сын так относился к матери!» А заместитель Госкино СССР Борис Павленок и вовсе заявил: «Обсуждать не будем». И -- бабах нам третью категорию! Это означало не только отсутствие постановочных, но и невыход фильма к широкому зрителю. Директор студии имени Довженко бросился на амбразуру, доказывая, что картина совсем не антисоветская, мол просто она о человеке, который не хочет строить коммунизм. Но уговорить начальство ему удалось только на вторую категорию и на премьеру в Москве. Представляя «Полеты» первым зрителям, Алексей Баталов назвал фильм явлением в отечественном кинематографе.
-- Валерий, ходят легенды о том, что вы -- талисман Балаяна. В «Бирюке» вы изобрели вместе с ним оригинальный звук, который издают муравьи, в фильме о Параджанове нашли звук для души великого маэстро. Ваша роль в «Полетах»?
-- В 1982-м Роман вызвал меня во Владимир, -- рассказывает Валерий Панарин. -- «Есть эпизод, -- говорит, -- я хочу, чтобы ты его сделал». «Где он в сценарии?» -- спрашиваю. «Он в голове», -- отвечает. Это был эпизод «спасения картины», которую чиновники уже стали упрекать в мрачности и симпатии «не тем» персонажам. Пришлось доснимать веселый эпизод свадьбы, в котором встречаются два разных человека: несостоявшийся (Макаров) и состоявшийся (счастливый отец красавицы дочери, которую он выдает за «первого парня на селе» -- его играл я). У моего героя и друзей много, и улыбка во все лицо, и осанка другая, и некое недоумение в глазах при виде Макарова: кто ты, что тебя мучает, почему невесел, когда такая замечательная жизнь вокруг? Рома потом этот эпизод вырезал…
-- Что вам открыло участие в этом фильме?
-- Я не сразу это понял. Снимался в двух эпизодах (еще друга Макарова изображал в сцене «День рождения»), присутствовал на озвучивании. Когда услышал фразу «Осенний марафон продолжается», посмотрел на Рому. Он чуть улыбнулся и сказал: «Я не отрицаю влияния на меня «Осеннего марафона» и «Неоконченной пьесы для механического пианино». Глубинный смысл картины -- о невостребованных временем людях, о гибели души нереализованного человека -- мне был близок и понятен. А когда писали музыку к фильму -- оригинальную, но такую узнаваемую для тех, кто молился на фильм Феллини «Восемь с половиной», я вспомнил рассказ Романа о своем детстве, о том, как школьником он работал в провинциальном театре во вспомогательном актерском составе, где часто слышал за спиной: «Слабенький мальчик», и у него начал развиваться комплекс невостребованности. И чтобы этот комплекс не пустил корни, мальчик придумал, что он -- режиссер. Рассказывал Рома и том, как был потрясен «Амаркордом» Феллини -- там он увидел и себя, и комплексы, и открытие жизни. «Не могу забыть, -- говорил он, -- свое страшное состояние. В детстве я выходил в тихий ночной сад и смотрел на звезды, луну. Я был один, но у меня было впечатление, что точно такой же мальчик и такой же сад отражаются там, в небе». Так что могу сказать, что режиссера Балаяна я знал, а человека Балаяна почувствовал острее всего в «Полетах».
-- Вам нравится, как Балаян работает с актерами?
-- Он сам прекрасный актер. Блестяще показывает, но требует, чтобы ты сделал сам, пропустил это через себя. Репетиции у него напоминают пинг-понг -- мячик точно летит по заданной траектории, мягко отбивается партнером, мягко (но очень точно!) возвращается к нему. Табаков на репетициях всегда сыплет шутками, Гурченко ни секунды не стоит на месте -- танцует, прыгает, принимает различные позы и тут же, сходу, отвечает на шутки Табакова, произносит свои реплики, фантазирует по поводу своей мизансцены, предлагая тысячи вариантов. Янковский молчаливо включен в этот карнавал шуток, но вдруг выдает такой экспромт! Режиссер дает возможность выплеснуться фантазии актеров, но выбирает вариант и командует: «Мотор!».
-- Но как он выбирает, если вы говорите, что репетиция идет не всерьез?
-- В этом и есть секрет Балаяна. Например, как можно знать, что в кадре выдаст Табаков, если он репетирует вяло, нехотя, реплики разбавляет отсебятиной, совсем не напрягается -- сел, пошел, постоял, побурчал. Думаешь: интересно, что будет на экране? Но Балаян снайперски выхватывает то состояние героя, которое ему нужно… Я счастлив, что был причастен к работе в фильме. 1982 год снабдил меня таким запасом энергии, который и 20 лет спустя позволяет верить в художественный гипнотизм. Я ожидаю появления нового фильма Романа Балаяна.