Бабушка Улита не боится жить одна вдали от людей. «Здесь моя родина, могилы родных», -- говорит она
Старенькая хатка-мазанка, в которой одиноко живет Улита Гутыря, стоит на высокой горе. Народ здесь, на хуторе Шарлаи, редко бывает, разве что иногда кто-нибудь проскочит мимо на машине в сторону железнодорожной станции Сагайдак. Иногда и к Улите Тимофеевне могут заглянуть. Но обычно своими визитами ее удостаивает участковый милиционер, да еще начальство -- местное и районное. Интересуются, как ей живется, никто ли не обижает, а к 9 Мая обязательно привозят старушке продуктовый паек. Сын с семьей, конечно, часто ее навещает. Но, в основном, Улита Тимофеевна проводит время в обществе козы, кур, индюков, котов и собак.
Зачуяв чужих, псы поднимают дружный лай. Из глубины двора возникает хозяйка -- подвязанная белым платочком, в переднике, с палкой в покрученных полиартритом руках. Довольно бодрым шагом она приближается к тому месту, где должны стоять ворота, но где их за ненадобностью никогда не было. По живому блеску в глазах видно, что она очень рада нежданным гостям.
Узнав, что ею заинтересовались из газеты, бабушка Улита тут же говорит, что очень любит читать прессу. Племянница Тамила всегда привозит ей из Полтавы старые газеты, и она их перечитывает от корки до корки. Поэтому, когда мы подарили Улите Тимофеевне свежий номер «ФАКТОВ», она тут же принялась просматривать заголовки.
-- С удовольствием перечитываю «Анну Каренину», «Роксолану», -- рассказывает Улита Тимофеевна. -- Дома у меня целая библиотека. Я, знаете, не могу уснуть, не прочитав на сон грядущий что-нибудь. Бывает, читаю допоздна. Внук, правда, ругает меня, что зрение потеряю, но сам же и привозит мне новые книги. Сначала сам прочитает, потом мне отдает.
Кстати, Улита Тимофеевна до сих пор читает без очков. Только в последнее время стала жаловаться, что глаза застилает белая пелена. Но когда надевает очки, то становится еще хуже -- буквы и вовсе сливаются. А к врачам принципиально не хочет обращаться -- за всю жизнь ниразу у них не была, ни одной таблетки не приняла. А боли в сердце, которые у нее периодически возникают, от родных скрывает -- чтобы лишний раз не волновать.
-- Когда, бывает, пожалуюсь сыну на сердце, он себе места не находит, -- говорит бабушка Улита. -- Каждые полчаса спрашивает, стало ли мне лучше. Чтобы он успокоился, отвечаю, что мне уже легче, хотя у самой сердце аж разрывается от боли.
При болях в сердце, считает Улита Тимофеевна, нужно съесть ложку меда натощак и запить ее холодной водой. Это лучшее средство.
-- Раньше в Шарлаях было сто двадцать дворов, -- вспоминает Улита Тимофеевна. -- Был тут и магазин, и клуб, где вечерами яблоку негде было упасть. Кино мы ходили смотреть каждый со своим стульчиком. Единственное, чего не было, так это дороги сюда. А через речку, что течет под горой, стояли два небольших мостика, которые сносило первой весенней водой. Сколько раз вытягивали из той речки подводы тракторами! И молодежь стала уезжать из села. Когда на хуторе уж совсем немного стариков осталось жить, хотели присоединить нас к Сагайдаку Шишакского района -- он в трех километрах от нас. Но мы запротестовали. Нет лучшего места, чем Шарлаи. И мои родители никуда не захотели переезжать отсюда, и я не хочу. Здесь родина, могилы родных. Как их бросишь?
Теперь Улита Тимофеевна -- единственный житель вымершего хутора Шарлаи. И есть теперь к нему дорога, да что толку…
-- Бывший председатель колхоза Харченко (забыла имя-отчество) собирался возродить хутор, -- продолжает бабушка Улита. -- Хотел ферму здесь построить, выделить землю под застройку, но успел только мост построить да дорогу проложить, а потом его почему-то сняли…
Три года назад у Улиты Тимофеевны появились соседи. В давно заброшенном доме покойного инвалида войны обосновались сезонные рабочие, приехавшие из Западной Украины полоть свеклу. Перед их приездом хату немного оборудовали, но потом снова все пришло в запустение, теперь там одни стены остались.
Но большинство дворов хутора давно заросли сорняками. Однажды, вспоминает бабушка Улита, потомок некогда богатого рода, репрессированного в 30-е годы, пытался найти то место, где стояла хата родителей. Все что-то замерял, что-то копал… Люди говорили, что он искал золото предков. Пожалуй, только спрятанные некогда сокровища и могут привлечь сегодня в Шарлаи потомков хуторян.
Что искали неизвестные в доме сестры Улиты Тимофеевны, одиноко жившей на другом конце хутора, в долине, теперь никто точно не ответит. Несколько лет назад среди ночи к ней забрались подонки, наверняка зная, что особо поживиться у старой женщины нечем. Уходя, они подожгли в доме тряпки и закрыли дверь на замок. Хата не сгорела, потому что огонь погас, зато внутри было много дыма. Утром застала Улита свою сестру мертвой.
-- Хоть и случилась с сестрой такая беда, мне никак не страшно одной вдали от людей, -- говорит моя собеседница. -- За всю жизнь я ни капельки чужого не взяла, всегда жила по справедливости, поэтому моя совесть чиста. Десять лет проработала кладовщиком, могла бы хоромы построить, если бы умела воровать и брать взятки. Но я честно жила на скромную зарплату в 50 рублей и, только когда уже надо было подумать о пенсии, попросила, чтобы меня перевели на другую работу. Тогда правление колхоза назначило меня заведующей птицефермой, на что никто не соглашался. Здесь зарплата побольше была, мы всегда выполняли план, по двенадцать тысяч цыплят выращивали в год, однако за унесенных лисами кур приходилось платить из собственного кармана.
К Улите Тимофеевне воры тоже наведывались. Когда она зимовала у сына в Полтаве, выбили дверь, вынесли телевизор, холодильник, стиральную машину, даже старенькие половики, к тому же отрезали электропровода. Чтобы подвести свет, пришлось сыну обращаться в областную энергораспределительную компанию. А вот бытовой техники у старой хуторянки уже никогда не будет. Обидно ей до слез.
-- С тех пор вот уже третью зиму я из своей хаты ни ногой, -- говорит бабушка Улита. -- Володя, сын, пошел на пенсию, так я его к себе забираю зимовать. Он привез с собой овчарку, потом какая-то дворняжка к нам приблудилась, поэтому мы теперь в безопасности. От чего нет спасения, так это от полевых мышей. Летом еще ничего, а зимой они сами в двери заходят. В сенях у меня стояла скрыня с пшеницей, так за каких-то два месяца ничего там не осталось.
Тем не менее бабушка Улита не унывает. Пока есть силы, кормит свиней, кур, индюков, держит козочку. Да шестьдесят соток огорода требуют ухода. Конечно, ей помогают родственники, но и она без дела не сидит.
-- Я на три дня уезжала в Полтаву, а возвратилась -- вся картошка собрана, -- рассказывает невестка Улиты Тимофеевны Валентина Устиновна. -- Это они вдвоем с Володей справились. Пожалуй, нет такой работы, за какую бы свекровь не бралась.
-- Вот только бы мне льготы на газ вернули, -- мечтает бабушка. — Готовлю-то я на газовой плите, а газ привозной, в баллонах. Раньше платила девятнадцать гривен за баллон, а теперь -- сорок. Приходится экономить, печку дровами топить, не идти ж мне жаловаться на свою жизнь в район?
Но все же самым тяжелым периодом своей жизни Улита Тимофеевна считает войну. Перед этим она только вышла замуж за Алексея Гутырю. Пять лет прожила с ним в замужестве. К сожалению, их первый сын умер, а младший Володя родился за несколько месяцев до того, как Алексей получил повестку на фронт. До этого пришлось воевать ему и в Финляндии, и в Польше. А когда собирался на Великую Отечественную, обнял молодую жену и выдохнул: «С этой войны я не вернусь». И рассказал сон, который видел накануне. Будто он ходил над речкой и долго звал ее, чтобы она протянула ему руки с другого берега, но она так и не услышала его. Алексей Гутыря погиб в 1943 году где-то под Печенегами Харьковской области. В 22 года Улита осталась вдовой с маленьким ребенком на руках. Как выжила тогда, до сих пор не может объяснить. А замуж она больше не выходила.
Вся жизнь Улиты Тимофеевны прошла в работе, в заботе об отце с мамой да о сыне. Работала продавцом в магазине, звеньевой полеводческой бригады, бухгалтером на тракторной… За свой труд удостоена четырех наград. На честно заработанные деньги смогла купить сыну часть дома в Полтаве. Если бы, конечно, вернуть со сберкнижек сгоревшие советские рубли, то отдала бы их детям на покупку более приличного жилья -- с удобствами, с телефоном.
А иногда, в свободную минуту, когда захочется Улите Тимофеевне поболтать с подружками, которые живут в низине, сын везет ее к ним на машине. Обменяются новостями, молодость вспомнят, вот и легче на душе станет.
-- И меня не забывают, -- завершает разговор бабушка Улита. -- Как придут помянуть умерших на кладбище, обязательно ко мне заглянут, сына поблагодарят, что присматривает за могилками. А вот могилы отца мы так и не смогли найти…