О первом секретаре ЦК Компартии Украины Щербицком, ровно 13 лет назад ушедшем на заслуженный отдых, вспоминает народный артист Украины Дмитрий Гнатюк
Михаил Гнатюк, отец народного депутата Украины, главного режиссера Национального академического театра оперы и балета имени Шевченко Дмитрия Гнатюка, был глубоко верующим человеком и в своих молитвах всегда просил, чтобы Бог послал сыну хороших людей. Как знать, может, обращение отца ко Всевышнему и предопределило успех Дмитрия Михайловича. Во всяком случае, почетное место на стене его кабинета в оперном театре занимает фото Ивана Паторжинского -- известного солиста Киевского театра оперы и балета и профессора Киевской консерватории, под руководством которого в послевоенные годы студент Гнатюк занимался на вокальном факультете. В дальнейшем к нему благоволили Никита Хрущев, Леонид Брежнев, Михаил Горбачев… А украинских поклонников таланта певца не перечесть! Но, думая о своем прошлом, Дмитрий Гнатюк особо гордится теплотой и душевностью взаимоотношений с Владимиром Щербицким.
-- Любимой песней Владимира Васильевича была «Сивина» (музыка Марченко, стихи Луценко), -- задумавшись, Дмитрий Гнатюк напевает «Сивина, сивина вже мої затуманила скронi… ». -- На концертах первый секретарь ЦК Компартии Украины подходил к рампе (раньше члены Политбюро сидели в первых рядах) и просил ее исполнить. Потом следовали «Черемшина», «Рiдна мати моя», «Ой ти, дiвчино, з горiха зерня», «Очi волошковi» -- тогда исполняли массу популярных украинских песен. Так что на концертах Щербицкий не сидел безучастно, а сопереживал вместе с исполнителями.
Владимир Васильевич был поклонником таланта Анатолия Соловьяненко, Евгении Мирошниченко, Беллы Руденко. Ведущих солистов Оперного театра часто приглашали на приемы высоких гостей в Мариинском дворце. Каждого из нас Владимир Васильевич представлял с чувством гордости за украинское искусство, а для творческих людей это очень важно.
Первый секретарь ЦК Компартии Украины ценил и доброе остроумное слово. Этим отличались выступления популярного мастера сатирического жанра Андрея Совы. Андрей Корнеевич умел рассказать любую миниатюру с особой подковыкой. Слушая его выступления, Щербицкий только улыбался и говорил: «Так-так! Давай-давай!»
Как правило, программа приема высоких гостей в столице Украины включала посещение спектакля в Киевском оперном. В один из приездов президент Югославии Иосип Броз Тито с супругой и Владимир Щербицкий с Радой Гавриловной присутствовали на опере «Запорожец за Дунаем». После занавеса солистов прямо в сценических костюмах пригласили в правительственную ложу, где Владимир Васильевич представил гостям дирижера и меня, режиссера спектакля. Броз Тито, который прекрасно говорил по-русски, выразил свой восторг: «Какой колоритный спектакль!» Да и место действия было ему близким. Ведь, собственно, за Дунаем и находится Югославия. После этого руководители договорились о гастролях труппы Киевского оперного в Белграде.
Но первого секретаря ЦК Компартии Украины информировали и о конфликтах, происходящих в творческом мире. Помню своего рода ЧП по поводу нетрадиционных отношений между двумя солистами. Хотя в вопросах морали Щербицкий был очень щепетильным человеком, в сложившейся ситуации, ценя талант актеров, он не позволил раздувать скандал.
Однажды в Музыкальном обществе УССР, возглавляемом в то время нашим прославленным певцом Сергеем Козаком, обнаружили растрату. Для руководителя общества дело приняло нежелательный оборот. Но Владимир Васильевич сказал: «Не трогайте! Если мы будем так поступать с выдающимися деятелями культуры, нас люди засмеют. Достаточно освобождения от должности и партийного взыскания».
-- Возникали сложности и с моими загранпоездками, -- продолжает Дмитрий Михайлович. -- Тогда для этого требовалась характеристика с места работы, которую мне регулярно не хотели выдавать. Мол, почему едет Гнатюк, а не кто-то другой. Да просто я был востребован, делал сборы за границей. Госконцерт на мне зарабатывал валюту, а я популяризировал украинскую музыку и песню. Хорошо понимая это, Владимир Щербицкий дал указание руководству театра выдавать мне необходимые документы: «У нас не так много актеров, популярных за границей!»
Тогда доброжелатели переключились на другую тему: Гнатюк родом из Западной Украины и поет для бандеровцев. Однажды меня даже вызвали в ЦК КПСС по этому вопросу. Секретарь ЦК Суслов сказал: «Что там у вас происходит? Какие-то национальные недоразумения?.. » «Разве любить родину -- национализм? -- уточнил я. -- Если я люблю Украину, почему-то становлюсь националистом… »
Секретарь ЦК посоветовал мне как народному избраннику (в 1972--1984 годах я избирался депутатом Верховного Совета СССР вместо ушедшего из жизни писателя Корнейчука) любить Советскую Украину, а еще лучше -- переехать в Москву: «Будете работать в Большом, получите хорошую квартиру, и никто не будет обвинять вас в национализме».
Возвратившись в Киев, я обратился за помощью к первому секретарю ЦК Компартии Украины: «Помогите, не хочу в Москву!» И Владимир Щербицкий действительно помог: «Мы своих героев не отпускаем!»
К моим «националистическим» взглядам Щербицкий относился спокойно. Он сам любил Украину. Восхищался и моей родной Буковиной. Находясь там в командировке, обязательно заезжал в Староселье, что в Черновицкой области, к моему отцу, простому сельскому труженику. Отец всегда говорил о Владимире Васильевиче: «Що то за файна та сердечна людина!»
Мой отец по собственному рецепту делал потрясающее вино из красной смородины, столитровую бочку которого для особых случаев держал в «пiвницi», то есть в подвале. Как-то я приехал в гости, и отец послал за вином мою сестру Немидору. Сестра вернулась ни с чем -- емкость была пуста. От неожиданности отец даже растерялся. Хорошо, хоть я захватил с собой пару бутылочек натурального вина. Позже выяснилось, что мои братья Мыкола и Давид добрались до бочки и потихоньку ее выцедили. Так вот, отец обязательно угощал Владимира Щербицкого своим вином.
Чтобы достойно подготовиться, нужно хотя бы за день знать о приезде гостя. Иногда же Владимир Васильевич заезжал в Староселье неожиданно. В один из таких приездов сестра, слава Богу, быстро приготовила кукурузную кашу, которую у нас называют кулеша, а в Карпатах -- бануш. И подала к вину домашнюю брынзу из овечьего молока. После рассказа Владимира Васильевича о том, что он ел у моего отца буковинскую кулешу и брынзу, я даже покраснел от стыда: уж очень скромно угостили руководителя Украины.
-- В 1979 году первый секретарь ЦК посоветовал мне, вновь назначенному директору Киевского оперного театра, поставить оперу «Мазепа» (что показалось мне символичным -- Щербицкий был своего рода гетманом Украины), -- вспоминает Дмитрий Гнатюк. -- В нашем репертуаре появились новые спектакли, и зритель пошел в театр. За год при содействии Владимира Васильевича молодым актерам, нуждающимся в жилье, предоставили 23 однокомнатные квартиры, для улучшения условий выделили 15 двухкомнатных и 11 трехкомнатных квартир. Нашелся и участок под строительство кооперативного дома недалеко от театра, по улице Франко, 30. Да если бы не инициатива Щербицкого, до сих пор бы не реставрировали оперный!
Владимир Васильевич помогал мне и в депутатской работе (помню, как он напутствовал депутатов: «Отбрасывайте все, что вам мешает, и работайте для народа»). Когда я занимался проблемами своих избирателей -- жителей Киевской области, мне приходилось обращаться к первому секретарю ЦК. Само собой -- это были квартирные вопросы, жалобы на несправедливое осуждение, просьбы об амнистии… Щербицкий как депутат столичного округа рассматривал мои ходатайства и старался помочь.
Накануне моего 60-летия Владимир Васильевич поинтересовался, как я буду отмечать юбилейную дату. «Как обычно -- петь!» На его вопрос, чем же меня наградить, я ответил: «Дадите грамоту, и уже будет хорошо!» (к тому времени я имел высокие награды -- ордена Ленина, Октябрьской Революции и Дружбы народов).
Набрав номер телефона генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева, Владимир Щербицкий нажал кнопку громкой связи, чтобы я тоже слышал разговор. Руководители начали беседу с союзных проблем, потом Владимир Васильевич спросил: «Михаил Сергеевич, вы знаете нашего певца Дмитрия Гнатюка?» «Как не знать, -- послышалось на другом конце провода. -- Когда я слушаю его голос, он остается глубоко в моей душе».
Узнав о моем грядущем 60-летии, генсек посоветовал Щербицкому «дать Гнатюку Героя». «Я тоже так думаю», -- согласился Владимир Васильевич.