Вышла в свет новая книга о малоизвестных фактах из жизни знаменитого конструктора
К сожалению, сам выдающийся конструктор, уроженец Житомира Сергей Павлович Королев, не оставил мемуаров. Хотя, как сообщает автор новой книги «С. П. Королев. Жизнь и необыкновенная судьба» Михаил Ребров, Сергей Павлович планировал написать воспоминания, но этим планам не суждено было сбыться. В произведении Реброва, помимо свидетельств ученых и конструкторов, работавших с Королевым, собраны ранее не публиковавшиеся факты из жизни создателя космических кораблей, рассказывающие о его юношеских годах, о наиболее тяжелом периоде жизни -- аресте, допросах на Лубянке, ссылке на Колыму.
Отец Королева оставил семью, когда сыну был только годик. Поэтому Сергей повзрослел очень рано. Во время учебы на механическом факультете Киевского политехнического института Королеву приходилось самому зарабатывать себе на жизнь, поскольку отчим и мать, едва сводившие концы с концами, не могли оказать ему достаточную материальную помощь. Автор книги приводит письмо Сергея к матери: «Встаю рано утром, часов в пять, бегу в редакцию, забираю газеты, а потом на Соломенке разношу их. Так зарабатываю восемь карбованцев. Думаю даже снять угол… » Он научился сапожничать, крыть крыши, частенько подрабатывал грузчиком. Не гнушался никакой работы, чтобы заработать лишнюю копейку.
Но летом 1925 года Королев остался совсем на мели. Все бы ничего, да его белые брезентовые башмаки обещали «дотянуть» в лучшем случае до сентября, а потом хоть босиком по осенним лужам. Денег на ботинки не было. И тут совершенно неожиданно Сергею предложили поработать статистом на киносъемках «Трипольской трагедии», фильме о борьбе за советскую власть на Украине. Королев должен был играть красноармейца.
Съемки проходили в селе Триполье, в тех местах, где в 1919 году бойцы Красной армии сражались с бандами атамана Зеленого. Королев, как и другие статисты, ходил в атаку, вступал в рукопашную схватку, прыгал с крутого обрыва в Днепр, «спасаясь» от бандитских пуль. Весьма примечательно, что на тех же съемках соответственно загримированный новоявленный актер изображал растерзанного бандитами красноармейца и плывущий по реке труп…
Азартный по натуре, Сергей во время съемок так увлекался и входил в раж, что другие статисты жаловались режиссеру: «Королев может и вправду убить или заколоть штыком!» А режиссер говорил о стройном юноше, который отличался темпераментом и старанием: «Из него может получиться неплохой актер на характерные роли». Он даже предложил Королеву перейти на постоянную работу в труппу. Но Сергей отказался -- на ботинки заработал и хватит.
Как известно, талант и желание творить дали Королеву возможность сблизиться в конце тридцатых годов с известными конструкторами, занимавшимися созданием реактивной и ракетной техники. Сергей Павлович был в числе ведущих конструкторов созданного в 1933 году первого в мире Ракетного научно-исследовательского института. Свои соображения по оснащению ракетной техникой Красной Армии Королев посылал в письме тогдашнему наркому обороны Михаилу Тухачевскому еще в 1934 году. Возможно, это стало одной из причин ареста Сергея Павловича 28 июня 1938 года. Его обвинили во вредительстве. Об этом периоде жизни конструктора известно очень мало. Автор сообщает, что на Лубянке Королеву предъявили обвинение в шпионаже, шантажируя показаниями еще одного выдающегося конструктора РНИИ Глушко, арестованного раннее. По словам людей, близко знавших Королева, он признавался, что в то время самым страшным было не столько то, что человека незаслуженно объявляли врагом народа, сколько то, что невозможно было доказать обратное.
После нескольких недель изнурительных допросов, в ходе которых Королева неоднократно подвергали «физическим репрессиям и издевательствам», он сломился и поставил свою подпись под изобличающим его протоколом. Суд приговорил Королева к десяти годам лагерей, и его отправили на Колыму, в район бухты Ногаево. Когда он прибыл к месту заключения, адрес уточнили: поселок находится на берегу реки Берелех, притоке Колымы. Но даже там, в жутких условиях лагерной жизни, Сергей Павлович еще несколько лет жил надеждой, что нелепая ошибка будет исправлена. В 1939 году он отправил письмо на имя наркома НКВД Лаврентия Берии, а в 1940-м -- на имя Сталина. Но безрезультатно.
Благодаря ходатайству Андрея Николаевича Туполева, которому в конце 1939 года было предложено под покровительством НКВД создать конструкторское бюро по разработке новой авиатехники, в том числе и реактивной, Королев попал в список 25 специалистов, подлежащих освобождению из лагерей и переводе в Подмосковье в закрытое научное заведение. Когда в начале 1940 года Сергей Павлович прибыл на новое место, то со слезами на глазах признался: «Еще два--три месяца, и я бы не выдержал». Но, как сообщает автор книги, в этой истории был еще один поразительный эпизод, о котором никто ранее не сообщал.
За несколько недель до освобождения Королева из бухты Ногаево должны были отправить во Владивосток. Но из-за нерасторопности конвоиров или по иной причине стражи опоздали на пароход «Индигирка», переправлявший заключенных. Прощальный гудок корабля обрывал последнюю надежду хоть на какое-то улучшение жуткой лагерной жизни. На новом месте, по словам знающих людей, должно было быть не так голодно. Небритый, исхудавший, с опухшими глазами, Королев стоял на причале и беззвучно плакал, глядя вслед уходящему пароходу. А наутро в Ногаево поступило сообщение: «Пароход «Индигирка» ночью затонул. Экипаж и все заключенные погибли».
Автор книги, проведя собственные изыскания, приводит два поразительных, почти мистических факта, которые напрямую вроде и не связаны с судьбой Королева. Но это только на первый взгляд. По большому счету, пишет автор, поселок Байконур к ракетно-космическим делам не имеет никакого отношения. Стартовый комплекс, откуда в космос отправились и первый искусственный спутник, и корабль с первым космонавтом на борту, и еще десятки ракет, находится на месте поселка Тюратам. А населенный пункт Байконур расположен примерно в 500 километрах от этого места! Вся хитрость в том, что после первого успешного пуска межконтинентальной ракеты Р-7 в августе 1957 года, Советский Союз, в соответствии с резолюцией ООН, должен был зарегистрировать это событие с указанием даты, времени и места старта. Чтобы скрыть истинные координаты стартового комплекса, в официальном сообщении был назван Байконур -- населенный пункт, расположенный на пути полета ракеты. Более того, стараясь сбить американцев с толку, в казахской степи возле Байконура построили деревянные макеты стартовых сооружений и технических зданий. Уловку американцы раскусили, но ложный деревянный космодром существовал почти десять лет. А название «космодром Байконур» благодаря более привлекательному звучанию, нежели Тюратам, и соблюдению секретности (даже в беседе между собой участники космического проекта должны были говорить о Байконуре как о космодроме) прижилось навсегда.
Вторую удивительную деталь, которую трудно назвать простым совпадением, автор книги отыскал в одном из номеров газеты «Московские губернские новости» за 1848 год. Там была напечатана маленькая хроникальная заметка: «… губернский суд постановил: мещанина Никифора Никитина за крамольные речи о полете в космос и на Луну сослать в поселение… Байконур… »
О традициях и суевериях космонавтов и конструкторов написано немало. Многие спорят: мол, это было, а этого не было. Сколько противоречивых мнений вызывают высказывания о том, что у Королева была традиция перед стартом справлять малую нужду у стоящей на стартовой позиции ракеты -- иначе не полетит. Потом якобы так же поступали и космонавты. Михаил Ребров в своей книге приводит пример, действительно имевший место. У Королева был любимый «счастливый» оператор, нажимавший по команде на кнопку «старт». Тогда это был капитан Смирницкий (потом он станет генерал-лейтенантом, начальником Главного управления ракетного вооружения). Ни один пуск ракеты не обходился без Смирницкого. Королев никогда не говорил, что это его любимчик, но все знали, что Сергей Павлович верит в легкую руку молодого капитана.
И вот перед очередным стартом Королев, появившись на «площадке», резко спросил: «Где Смирницкий? Он что, не знает распорядок дня?» «Сергей Павлович, он болен, -- объяснял кто-то генеральному, -- у него экзема, на руки смотреть страшно. В санчасть его отправили». «А меня вы спросили, кого отправлять, а кого нет? -- взорвался Королев. -- Срочно пошлите за ним!»
Смирницкий прибыл через минут двадцать. Руки Королеву не показывал, держал за спиной. Правда, доложил по форме, извинился за опоздание. «Покажите ваши руки», -- требовательно сказал Королев. -- А когда увидел пальцы капитана, изъеденные страшными ранами, как-то сник, смутился и тихо сказал: «Это ты меня прости, Николай Николаевич, не то я сделал, лечиться тебе надо, прости. Понимаешь, не могу я без тебя, -- вздохнул и добавил: -- Садись в мой «газик» и поезжай в санчасть». «Я уже там был, Сергей Павлович. Врачи говорят, что виноват климат. Пройдет. Давайте пускать… »
Несмотря на тяжелейший труд, в жизни конструкторов первой космической техники и самого Королева были и традиции, и курьезы. Как пишет автор книги, неординарные ситуации возникали порой совсем неожиданно. В 1963 году, во время подготовки к запуску очередной межпланетной автоматической станции, когда аппарат с оборудованием уже был готов, вдруг выяснилось, что по полезному грузу перебор. Сергей Павлович сразу понял, в чем дело. Собрал техсовет, чтобы решить, какое оборудование можно снять. Но сделать это безболезненно не получалось. Ученые, создававшие тот или иной прибор, отстаивали каждый свои интересы.
Королев выслушал всех. Вдруг взгляд его остановился на одном из приборов. «Какая основная задача, в чем необходимость?» -- спросил конструктор. Ответ, казалось, снимал все сомнения: «С помощью этого аппарата мы получим объективные данные: есть ли жизнь на той или иной планете». Королев размышлял недолго: «Прибор снять, погрузить на «газик» и отвезти в степь, километров за десять. Наладить его по полной программе и обеспечить прием от него телеметрических данных. Послушаем, что он передаст, тогда решим».
Так и сделали. Через какое-то время заработал передатчик, сообщив ошеломляющую весть: «На Земле жизни нет!» Судьба прибора была решена, а Сергей Павлович еще долго язвил, даже в стихах: «Чтоб ответить на вопрос, я послал Земле запрос. Вскоре мне пришел ответ: не волнуйтесь -- жизни нет!»
Был и другой, не менее веселый, эпизод. Сотрудник, выполнявший такелажные работы, случайно помял тонкую герметическую оболочку готового спутника. По сути, отправил в металлолом уже готовое к запуску изделие. Когда доложили Королеву, он даже не вскипел, как обычно, а процедил: «Всех уволю… » и помчался в цех. Отыскав проштрафившегося рабочего, налетел на него: «Как такое можно допустить! Давай сюда свой пропуск! Фамилия! Ваша фамилия!» Ошарашенный работник назвал свою фамилию: «Королев… » Очевидцы вспоминали, что Сергей Павлович, услышав это, как-то жалобно всхлипнул, весь жар из него мигом вышел. «Да как же такое возможно, а?» -- обратился он к присутствующим, прося сочувствия. «Пойдем», -- спокойно взял рабочего за локоть и увел в угол, где они долго беседовали. В общем, буря улеглась! Человека не уволили, а спутник собрали по графику.
Подготовил Александр ГОРОХОВСКИЙ, «ФАКТЫ»