О первом секретаре ЦК Компартии Украины Владимире Щербицком вспоминает один из руководителей Советской Украины Виталий Масол
В самый разгар лета Кабинет министров УССР принял решение о праздновании 85-летия со дня рождения Щербицкого. Программа официальных мероприятий включает издание воспоминаний и выход на экраны телефильма о бывшем первом секретаре ЦК КПУ, присвоение имени Щербицкого одной из улиц Киева и установление мемориальной доски на доме, в котором он жил, учреждение стипендии его имени в Днепропетровском химико-технологическом институте, выпускником которого был Владимир Щербицкий.
Некоторые представители политических сил возражают против такого увековечения памяти первого секретаря ЦК КПУ, руководившего республикой на протяжении 17 лет. «ФАКТЫ» попросили рассказать о Щербицком известных деятелей Украины.
-- В 1972 году, вскоре после избрания первым секретарем ЦК Компартии Украины Владимира Щербицкого я, в то время директор Новокраматорского машиностроительного завода, был приглашен к нему на собеседование, -- рассказывает председатель Госплана УССР 1979-1987 годов, председатель Совета министров республики 1987-1990 годов и премьер-министр Украины 1994-1995 годов Виталий Масол. -- Из беседы стало понятно, что меня брали в Госплан для обкатки в должности первого заместителя. Поскольку председателю республиканского Госплана Розенко уже исполнилось 65 лет, подбирались кандидатуры для его замены.
При знакомстве с руководящими кадрами Щербицкий всегда интересовался семейным положением коммуниста, его бытовыми проблемами. Он сообщил мне о «киевской» зарплате в размере 550 советских рублей (между прочим, на заводе я получал 1000), закрепленной за мной «Волге» и предоставленной четырехкомнатной квартире в доме по улице Кирова, 34 (сегодня -- Грушевского. -- Авт. ).
Наша беседа проходила на равных, меня подкупило доброжелательное отношение Владимира Васильевича ко мне, и я сразу же попал под его обаяние…
Очевидно, доверие рекомендовавших меня товарищей я оправдал, так как через шесть лет стал председателем Госплана республики. Причем несмотря на развод с первой женой. «Доброжелатели» активно сигнализировали в ЦК Компартии Украины о недопустимости работы в украинском руководстве коммуниста с «такой» репутацией. Так что были у меня деликатные беседы по этому вопросу с председателем Совета министров УССР Ляшко, по поручению Щербицкого выяснялись обстоятельства семейного конфликта. Моей вины в разводе не усмотрели, поэтому на партсобрании не песочили и выговор не выносили, что раньше практиковалось. Второй секретарь ЦК КПУ Соколов мне доверительно говорил: «Тут на тебя пишут анонимки, но я их рву и выбрасываю в корзину… »
В этом плане хочу сказать, что Владимир Васильевич всегда бережно относился к руководящим кадрам. Например, несколько раз председатель Госплана СССР Байбаков предлагал мне перейти к нему первым заместителем. Последний раз -- в 1982 году, когда его первый зам Рыжков ушел на работу в ЦК КПСС. Щербицкий, зная о том, что Николай Рыжков выдвинул на свое место мою кандидатуру, поинтересовался моим мнением. Я честно ответил, что не рвусь в столицу, да и жена не хочет ехать в незнакомый город.
Чуть позже мне позвонил Рыжков: «У нас к тебе претензий нет. Так что ты не обижайся. По совету Щербицкого я, как рекомендовавший, снял твою кандидатуру».
Во время моей работы председателем Госплана УССР к нам на должность главного специалиста был принят бывший директор Кременчугского горно-обогатительного комбината, освобожденный с руководящего поста министром черной металлургии. Позже на опального коммуниста завели уголовное дело, и его посадили. А в ЦК начали поступать сигналы, мол, почему в Госплане республики работали такие кадры?
На мою просьбу разобраться Щербицкий ответил: «Ты только не переживай. Мы рассмотрим этот вопрос на Политбюро, но у меня в кабинете». Как правило, Политбюро проводилось в специальном зале заседаний на втором этаже (в котором сегодня вручают государственные награды), куда обычно приглашали должностных лиц, не являющихся его членами. Проведение Политбюро в кабинете первого секретаря означало полуофициальную обстановку.
Председатель республиканского КГБ Муха, ныне покойный, предложил создать комиссию по проверке работы с кадрами Госплана. Узнав мое несогласие на проверку и понимая, что любая комиссия нервирует работу коллектива, Владимир Васильевич закончил рассмотрение этого вопроса вынесением выговоров кое-кому. В число проштрафившихся я не попал. Мои сотрудники продолжали спокойно заниматься своим делом.
Нет, вспыльчивым человеком Щербицкий не был. Вспыльчивость я понимаю как умение взрываться каждый день и по любому поводу. Редкие замечания, которые я от него получал, всегда делались в деликатной форме. Владимира Васильевича отличало доброжелательное отношение к людям. Помню, на одном из праздничных обедов в Залесье он спросил меня: «Может, нужно чем-то помочь?» У меня как раз родился внук, а семья сына, два года назад окончившего КПИ, жила на квартире. Я поделился своими проблемами со Щербицким, и позже сын получил двухкомнатную квартиру.
А вот лжи первый секретарь ЦК КПУ не терпел -- это уж точно. Если неправда всплывала, Владимир Щербицкий не сдерживал своего гнева.
-- На особом контроле у Щербицкого всегда была подготовка плана народного хозяйства республики к утверждению в Москве, -- продолжает Виталий Андреевич. -- В течение трех недель, предшествующих заседанию союзного Политбюро, он регулярно уточнял у меня, согласны ли в Кремле на снижение наших поставок в союзные закрома, какова позиция Госплана СССР на этот счет… После утверждения наших предложений Владимир Васильевич часто возвращался из Москвы в хорошем расположении духа.
В годы перестройки Щербицкий поручал мне, тогда уже председателю Совета министров УССР, выступать в Москве с проектом нашего плана. Несколько раз я присутствовал на заседаниях союзного Политбюро, которые проводились в кабинете Горбачева. На одном из них запомнилось выступление первого секретаря ЦК компартии Казахстана, где речь шла о поставках зерна. Я уже имел данные, что братья-казахи не дадут планируемого количества, что означало «навязывание» дополнительных поставок Украине. Поэтому активно отстаивал наши интересы. В конце концов, слушая мои реплики, Михаил Сергеевич в сердцах сказал: «Что ты прыгаешь, как Сахаров?»
Мне всегда импонировало, как Щербицкий умел слушать собеседника, давал возможность ему высказаться, не перебивая. Особо непринужденная обстановка царила в Бельбеке, когда украинское руководство встречало приезжавшего на отдых в Крым генсека Горбачева. Если в Москве представители Украины не всегда имели возможность высказаться, то в зале приема официальных делегаций в Бельбеке выступали в открытую.
С цифрами в руках мы доказывали абсурдность антиалкогольной кампании. Помню, как однажды я сказал: «Михаил Сергеевич, в экономике положено разбираться всем». Разговор шел об опережении роста заработной платы по сравнению с производством товаров народного потребления. Тогда такой дисбаланс не именовался инфляцией, как сегодня, а просто включался станок для печатания денег. А сколько раз мы говорили Горбачеву о необходимости введения в республике украинского языка наравне с общегосударственным русским!
Михаил Сергеевич все наши просьбы выслушивал и ничего не делал… Только декларативно заявлял о расширении прав республик… От экспорта продуктов Украина тогда имела миллиарды долларов дохода, и я лично просил Горбачева разрешить ежегодно расходовать из союзного фонда 100 миллионов долларов по усмотрению республики. «Да-да», -- звучало в ответ. Тем не менее у нас вдруг забрали даже мизерные валютные счета, существовавшие ранее.
Со временем между Киевом и Москвой возникло определенное недоверие. Специальная комиссия по реорганизации управления, возглавляемая секретарем ЦК КПСС Лигачевым, ликвидировала республиканские министерства черной металлургии, угольной, цементной промышленности… Владимир Васильевич прекрасно видел, как все разваливается, и пережить этого не смог. До независимости Украины оставалось полтора года…
Народная артистка СССР Евгения МИРОШНИЧЕНКО:
-- Владимир Щербицкий был интеллигентным и достойным руководителем Украины. Во всяком случае, в те годы бытовые проблемы людей искусства решались молниеносно. Достаточно было мне обратиться в приемную Щербицкого с письмом о том, что в результате строительства станции метро «Ленинская» (сегодня «Театральная». -- Авт. ) капитально «треснула» моя квартира по улице Пушкинской, как буквально на следующий день мне предоставили новое жилье по улице Репина.
Меня всегда поражало, сколько Владимир Щербицкий успевал -- работа, посещение премьер в театрах, поездки на Декады культуры и искусства Украины в Москву и союзные республики. А ведь в его семье были свои проблемы, из-за которых Владимир Васильевич очень страдал. Чтобы это понять, достаточно увидеть его глаза на надгробном портрете, выполненном народным художником Украины Людмилой Мешковой.
Народный артист Украины Юрий РЫБЧИНСКИЙ:
-- Щербицкий как историческая личность достоин того, чтобы о нем помнили. Я считаю его одним из лучших руководителей Украины. Кроме того, мне близки и понятны его увлечения футболом и голубями. Это отзвуки моего босоногого детства. Любить голубей -- значит любить бесконечность неба, дуновение ветра, движение облаков… Несентиментальные люди этого не поймут.
Владимиру Васильевичу очень понравилась моя песня «Край дороги не рубай тополю… » Похвалу Щербицкого мне передал первый исполнитель песни Юрий Гуляев. Поэтому, когда на нее обрушилась волна критики, я, тогда еще молодой и зеленый, даже растерялся. Встретившись с сыном Щербицкого, пожаловался Валерию на непонимание. И Владимир Васильевич вмешался. Нападки на меня прекратились.
Заслуженный мастер спорта СССР Виктор ЧАНОВ:
-- Владимир Васильевич был в буквальном смысле кумиром киевских динамовцев. В моей памяти он остался очень порядочным человеком, умеющим держать слово. Например, на собеседовании по поводу перехода в «Динамо» мне была обещана квартира. Через неделю после моего переезда из Донецка у меня в руках уже был ордер.
Во время посещений базы «Динамо» Щербицкий вел себя совершенно естественно, интересовался, чем нас кормят, обедал вместе с командой. Если на столах оказывалось недостаточно овощей, через сутки они появлялись в необходимом количестве. По-отечески тепло относился к каждому игроку, недаром между собой мы называли его «папой».
При всей загруженности Владимир Васильевич старался не пропускать домашние матчи «Динамо», и ребята, естественно, выкладывались на все 100 процентов. Ведь когда человек делает добро, хочется ответить ему тем же.