В начале 30-х годов знаменитый режиссер одним из первых предложил снести… Михайловский Златоверхий монастырь в Киеве
Сейчас в Киеве идет бурное обсуждение предложенного архитекторами проекта застройки склонов Днепра, строительства на Парковой аллее семейного спортивно-оздоровительного центра с двумя кинозалами, боулингом, кафе. По мнению одних, днепровские кручи -- визитная карточка столицы, поэтому с левого берега Днепра «должен быть виден красивый город, а не дремучий лес», по мнению других -- днепровские склоны в их нынешнем виде с уже имеющимися архитектурными ансамблями трогать нельзя. В истории нашего древнего города уже бывало подобное. И надеяться, что потомки нас рассудят, вряд ли стоит…
Недавно в Киеве вышла книга известного историка, журналиста, писателя Виталия Ковалинского «Киевские миниатюры», посвященная отдельным эпизодам из многовековой истории нашего города. При чтении книги возникают прямые ассоциации с происходящим ныне… С разрешения В. Ковалинского «ФАКТЫ» печатают фрагмент из этой книги -- «Довженко и Михайловский монастырь».
О человеке и творце Александре Петровиче Довженко писать тяжело. Тяжело потому, что, подхваченный послеоктябрьским вихрем массового психоза с призывами к разрушению всего старого ради какого-то неведомого, но такого романтичного и желанного будущего, он искренне и безжалостно сжигал себя в этой круговерти, не понимая в своей искренности то, что потом, но, к сожалению, слишком поздно, открылось многим его современникам (и ему тоже). От этой темы предпочитают уходить, но полуправда, чем бы она ни была вызвана, более горька и коварна, чем полная неправда.
Весной 1932 года одним из неотложных дел в Киеве, исходя из масштаба обсуждения, было создание Парка культуры и отдыха. Запевом стала статья в газете «Пролетарская правда», в которой речь шла об инициативе профсоюзов: «Признать полностью целесообразным и крайне необходимым создание союзного Парка культуры и отдыха, для которого в Киеве имеются в наличии все возможности. Немедленно начать организационно-подготовительную работу с таким расчетом, чтобы уже в течение этого года часть запланированных работ была выполнена».
Предварительно горсовет предусматривал выделить для парка площадь в 41 гектар. Это должны были быть Владимирская горка, Пролетарский, Первомайский, бывший Дворцовый и Мариинский парки. На их просторах планировалось соорудить летний закрытый театр на 200 и открытый на 2500 мест, павильоны науки и техники, читальни, аттракционы, площадки для демонстраций военной техники, тир для стрельбы, газохранилище, станции служебного собаководства и голубиной почты, павильоны комсомольского движения, ресторан, душевые кабины и много другого.
Такие грандиозные планы требовали широкой народной поддержки. Поэтому 21 апреля было собрано представительное совещание -- партийных и профсоюзных работников городского и районного уровня, представителей хозяйственных и общественных организаций, институтов, музеев, клубов и прочее. Персонально пригласили академика-ботаника Александра Фомина, профессоров-архитекторов Валериана Рыкова и Василия Кричевского, а также режиссера Киевской кинофабрики Александра Довженко. В обсуждении докладов обкома профсоюзов и горисполкома он выступил первым.
Александр Петрович в то время уже побывал за границей, посетил Берлин, Прагу, Париж, Лондон, поэтому мог сравнивать:
«Я считаю, что Европа не имеет такого интересного и красивого города, как Киев, и ни у одного города нет таких блестящих перспектив, как у Киева, но, к большому сожалению, нужно здесь перейти немного к критике прошлого. Киев, по целому ряду причин, издавна строился как-то неумело, строился в угоду монахам, в угоду купцам. Я думаю, что даже до этого времени, до этого исторического нашего заседания можно было уже кое-что сделать, если бы мы правильно организовали наши внутренние ресурсы. Думаю, что сейчас, когда мы уже подходим к строительству нашего парка культуры, когда мы исходим из провинциального состояния, то следует надеяться, что наши начинания дадут хорошие результаты».
Далее Довженко коснулся практических моментов будущей работы:
«Чтобы парк культуры был доступен для широких масс, нужно позаботиться о входе в него, так как если вход в парк будет далеко, то он будет неудобен. Я думаю, что основной вход нужно сделать с таких улиц: первый -- это с улицы Короленко (сейчас Владимирская. -- Авт. ), второй -- с Крещатика и третий вход от Сенного базара (сейчас Львовская площадь. -- Авт. ). Как же мы будем оформлять эту проблему парка? Я думаю, что нам не следует ограничиваться строительством в этом парке культурных учреждений. Нужно, в первую очередь, забрать (снести. -- Авт. ) все дома, которые мешают входу в парк».
Шел 1932-й, деятельность «воинствующих безбожников» была на подъеме. И хотя церкви и монастыри власть закрывала, но массово не уничтожала -- их передавали под складские помещения, фабрики и клубы. До перевода столицы из Харькова, а поэтому и до строительства в Киеве правительственного центра и «расчистки» других территорий, оставалось еще два года. Но предложения уже звучали, и Довженко -- среди них.
«Я считаю, что нужно если не в этом году, то в следующем, снять бывшую «Европейскую» гостиницу (на ее месте теперь Украинский дом. -- Авт. ) и снять дом Компроса (бывшее Купеческое собрание, сейчас -- Национальная филармония. -- Авт. ), так как эти химерные фантазии бывшего головы города Киева, когда он позволил замкнуть перспективу Крещатика никчемными домами, для нас не подходят. Когда снимем эти дома, перед нами встанет проблема расширения спуска с Печерска, и там мы будем строить главные спуски к Днепру. Снятие дома Компроса и отеля «Европа» даст нам возможность расширить площадь III Интернационала (сейчас Европейская площадь. -- Авт. )».
Дальше уважаемый кинорежиссер приглашает участников совещания осуществить мысленно прогулку киевскими улицами:
«Теперь прогуляемся с вами Владимирской горкой с Крещатика. Перед нами -- дешевые, плохие заборы, загораживающие парк, плохие уборные, никому не нужные площади инвалидов. Все это нужно выкинуть прочь. Теперь мы с вами выбросили заборы, эти площади, выровняли спуски и поднимаемся на горку. Я буду идти на горку со стороны Крещатика, а вы подниматься со стороны Софийской площади. Я думаю, что при решении проблемы строительства парка культуры Михайловский монастырь попросится «уйти», он отжил свой век. Абсолютно недопустимо даже думать, что эти стены кому-то нужны. Я думаю, когда мы снесем Михайловский монастырь, то строительство парка даст нужный эффект. Пролетарское студенчество живет в монастырях, потому что у нас нет помещений для пролетарского студенчества. Я считаю, что Михайловский монастырь нужно снять не только для парка культуры, но и для культуры нашего пролетарского студенчества».
Первое слово -- сказано, первый выстрел -- сделан. Отсчет времени пошел и остановился 14 августа 1937 года. Газета «Бiльшовик»: «Чтобы освободить место для строительства Правительственного центра, строительная управа решила высадить в воздух Михайловский монастырь. В разных местах собора было заложено около 2500 зарядов аммонала. К каждому заряду были проведены электрические провода. В девять часов вечера 14 августа инженеры тт. Антонов и Кетнер включили рубильник. Послышался небольшой силы взрыв -- и все огромное сооружение осело в середину. Ни один дом, граничащий со строительством (Правительственного центра. -- Авт. ), не поврежден. На месте взрыва органы милиции обеспечили образцовый порядок. Подрывные работы проводила одесская контора экспедиции подводных работ особого назначения, ее инженер тов. Слободяник. Теперь управа строительства приступает к разборке и вывозу руин. Нужно вывезти около 20 тысяч тонн мусора».
Известно, что не парк культуры, о котором так страстно говорил в 1932-м Александр Довженко, стал непосредственной причиной разрушения Михайловского Златоверхого. Но его слово было первым. Конкретное же предложение подали 31 января 1934 года архитекторы на рабочем совещании по определению места для правительственных учреждений в новой столице Украинской Социалистической Советской Республики. Они считали, что самая удобная для строительства -- территория Михайловского монастыря и площадь перед ним до Софии. Впрочем, о Софийской площади раньше говорил и Довженко.
«В связи с ликвидацией стен Михайловского монастыря, очевидно, одновременно со строительством парка культуры перед нами встанет проблема реализации Софийской площади… Вторая проблема, которая встанет перед нами, это продолжение парка дальше до Сенного базара (он находился на Львовской площади. -- Авт. ). Для меня ясно, что так называемая правая сторона Большой Житомирской улицы будет уничтожена. Мы можем снять на этой улице небольшие дома и таким образом сможем иметь свободный проход к Днепру -- там есть спуск на Подол».
Трудно поверить, но Александр Петрович вполне серьезно ведет речь о расширении парка культуры от Владимирской горки через Софийскую площадь до Львовской. Все, что стояло на этом пути, мешало, а потому должно было быть «снято». Позже «авторитеты» пошли еще дальше: одни предлагали снести памятник Богдану Хмельницкому и соорудить «революционный монумент с фонтаном», другие -- уменьшить на два яруса Софийскую колокольню.
«Я хотел бы, чтобы товарищи обсудили этот вопрос и чтобы не забывали, что как бы мы не любили старое, как бы мы его не ценили, а все-таки ориентация наша идет не на воспитание старого, а на создание нового фона, на создание города широкого, просторного, абсолютно гигиеничного. Я думаю, что инициатива перестройки Киева является блестящим доказательством того, что установка взята правильная».
Следствием этого «верного» направления стали разрушенные храмы, уничтоженные кладбища, распроданные и утраченные шедевры искусства. И все это под призывы к «новой жизни», под лозунги «революционной целесообразности», под «отречемся от старого мира». Артерия -- перерезана, кровь -- вытекла…
«… Есть города-герои. Киев -- город-мученик», -- эта запись появится в дневнике Довженко уже годы спустя после того, как был взорван Михайловский Златоверхий монастырь… В войну, потрясенный увиденным на оккупированной украинской земле, Довженко написал киносценарий «Украина в огне». И навлек на себя гнев Сталина. На Политбюро 31 января 1944 года прозвучало выступление вождя: «Об антиленинских ошибках и националистических перегибах в киноповести Довженко… » Знаменитого кинорежиссера оставили в живых, но обрекли на тихую творческую смерть и одиночество -- от Довженко, как «неприкасаемого», отвернулись практически все коллеги и друзья. Лично Берия грозил создателю киношедевров: «Будем вправлять мозги!»
«Кто только не вправлял мне мозги, Боже мой, кому не клялся я в верности партии и социалистической родине, какие менторы не поучали меня», -- с горечью констатировал Довженко в своих дневниках.
А 2 января 1946 года в записной книжке Александра Петровича появились такие слова:
«Я начал молиться Богу. Я не молился ему 37 лет, почти не вспоминал. Я его отбросил. Я сам был бог, богочеловек. Сейчас я постиг малую толику своего заблуждения. Нет, не тот я, за кого принимал себя. Когда поседела моя голова, и утихли страсти, и день повечерел, и пройден, казалось, такой большой путь, теперь в одиночестве, в пустыне, брошенный людьми, я почувствовал до глубины души своей, что «слаб и немощен человек, и вся жизнь человеческая есть скорбь». И когда я почувствовал и понял малость и мизерность великих людей, и жестокость, в объятия которой нас бросило навеки, как в зловонную яму, и мизерную преходящесть славы, почестей, здоровья, силы и права -- я подумал, что все ошибались… »
Материал подготовила Томила КОНОНОВА, «ФАКТЫ».