О первом секретаре ЦК Компартии Украины вспоминают экс-председатель Президиума Верховного Совета УССР Валентина Шевченко и бывший ответственный дежурный первой приемной ЦК КПУ Михаил Тяжкороб
17 февраля 1988 года Щербицкому исполнилось 70. Это был обычный рабочий день, поэтому с утра сотрудники преподнесли первому секретарю ЦК КПУ цветы, а за обедом его поздравили члены Политбюро. Через полтора года после юбилея, в сентябре 1989-го, Владимир Васильевич ушел на пенсию. Свой 72-й день рождения он не встретил. Щербицкий умер накануне, 16 февраля 1990 года.
-- Владимир Васильевич очень плохо себя чувствовал, и мы впервые увидели его с тросточкой 12 февраля 1990 года, -- вспоминает экс-председатель Президиума Верховного Совета УССР Валентина Шевченко, летевшая в тот день с членами Политбюро ЦК КПУ на пленум в Москву. -- В отличие от предыдущих пленумов ЦК КПСС, на которых все с интересом слушали выступления первого секретаря ЦК КПУ, на этом он не выступал. Пленум освободил Щербицкого от обязанностей члена Политбюро ЦК КПСС, избрав вместо него первого секретаря ЦК КПУ Ивашко.
В семь часов вечера после окончания пленума украинская делегация вернулась в постпредство Украины. Было очень холодно, а Владимир Васильевич во дворе курил одну сигарету за другой. Он никогда не жаловался на самочувствие, но мы видели, что ему плохо. Задержавшийся на заседании Политбюро Ивашко распорядился об утреннем вылете в Киев. Но мы вместе с Борисом Евгеньевичем Патоном еле уговорили его лететь этим же вечером.
13--14 февраля я не общалась с Владимиром Васильевичем, так как готовилась к сессии Верховного Совета УССР. На XII сессию 16--17 февраля выносился вопрос «Об экологической обстановке в республике и мероприятиях по ее коренному улучшению». Основной темой доклада председателя Совета Министров УССР Виталия Масола была ликвидация последствий Чернобыльской аварии, вокруг которой велись политические игры. Это было время активизации так называемых демократических сил, на этом некоторые демократы зарабатывали себе имидж. К тому же впервые за годы существования Верховного Совета было принято решение Политбюро ЦК КПУ о трансляции сессии по радио с 10. 00, по телевидению -- с 18. 00. Конечно, я волновалась.
И вдруг 15 февраля в 12. 50, когда я уже собиралась ехать в ЦК на обед (как правило, на еду у членов Политбюро уходило 30 минут, а полтора часа обсуждались текущие вопросы), зазвонила «сотка», и я услышала хрипловатый, но спокойный голос Владимира Васильевича: «Как сессия, Валентина Семеновна?» Я ответила, что начало завтра в 10 утра. Почувствовав мое волнение, Щербицкий сказал: «Вы только не нервничайте. Знаю, что у вас все подготовлено. Я бы очень хотел прийти на заседание, но врачи категорически против» (как раз в тот период поползли слухи о вывозе Щербицким в Швейцарию семи вагонов «добра»). Взявший трубку врач произнес: «О какой сессии может идти речь, если у больного воспаление легких, температура 38,6 ?»
Пытаясь успокоить Владимира Васильевича, я сказала, что завтра, 16 февраля, в 13. 45 на сессии прозвучит информация председателя Верховного Совета УССР академика Костюка о том, что бывший первый секретарь ЦК КПУ Щербицкий живет, как и раньше, в Киеве, но из-за плохого самочувствия не смог прийти на заседание. Как дисциплинированный коммунист Владимир Васильевич спросил, согласовала ли я это с членами Политбюро. Ответила, что нет и не буду. В конце концов, это не пленум ЦК, а сессия Верховного Совета. «Вы выздоравливайте, -- добавила я, -- а 17 февраля мы придем поздравлять вас с днем рождения».
Как раз незадолго до дня рождения Щербицкого приехала из Болгании границы его дочь Оля с супругом. Дедушка очень переживал из-за предстоящей разлуки с внучкой Радусей.
Как и предполагалось, 16 февраля сессия началась бурно, -- продолжает свой рассказ Валентина Семеновна. -- Одни депутаты со своими предложениями выбегали к трибуне, другие кричали «До суду Щербицького i Шевченко!» Под зданием Верховного Совета стояла толпа митингующих с такими же лозунгами. Информация о болезни Щербицкого прозвучала в 13. 45. Но неизвестно, слышал ли ее Владимир Васильевич. Вечером мне позвонил второй секретарь ЦК Гуренко и сказал: «Ты только не падай в обморок. Сегодня в 15. 00 умер Владимир Васильевич!»
Позже от медсестры, присутствовавшей 16 февраля при поселении Щербицкого в палату больницы в Феофании, я узнала, что он приехал туда с дипломатом, набитым пачками сигарет. Больше ничего с собой Владимир Васильевич не взял.
… Хоронили Щербицкого в понедельник, 19 февраля. Колонна людей растянулась от завода «Арсенал» к клубу Совета Министров на улице Октябрьской революции (сейчас Институтская. -- Ред. ). Все желающие проститься с Владимиром Васильевичем не успели пройти до 13. 00, и поэтому панихиду продлили до 15. 00. Когда катафалк въехал на площадь Октябрьской революции, в небо взмыли сотни голубей. Люди смотрели на их полет и плакали…
Много интересного о первом лице государства рассказал бывший ответственный дежурный первой приемной ЦК КПУ Михаил Тяжкороб, 30 лет проработавший рядом с Щербицким.
-- Зайдя в 1957 году к новому секретарю ЦК Щербицкому, первый секретарь ЦК КПУ Кириченко удивился, почему в приемной работает девушка, -- говорит Михаил Тяжкороб. -- «А я откуда знаю? -- ответил Владимир Васильевич. -- Однороманенко (заведующий общим отделом ЦК. -- Ред. ) сказал, что потом разберемся». Тогда первый секретарь порекомендовал на должность дежурного приемной меня. После собеседования с Щербицким я был переведен из комендатуры ЦК в приемную. Это небывалый случай.
Только спустя 30 лет я узнал эти детали от уходившего на пенсию Владимира Васильевича. Он хотел попросить Владимира Ивашко, избранного после него первым секретарем, чтобы меня оставили в приемной. Но я сказал: «Не просите».
В тот день все поздравляли Ивашко, а мне не везло -- его телефон постоянно был занят. Вдруг Владимир Антонович сам позвонил в приемную. Я сказал: «Разрешите вас поздравить». -- «Нет, слушай. Могу ли я после приезда из Москвы перейти в кабинет первого секретаря?» -- «Конечно, все будет подготовлено». -- «Я попрошу тебя зайти в мой кабинет и все перенести. И вы все остаетесь! Понял меня? Теперь поздравляй… »
-- Чем же вы так запомнились первому секретарю ЦК КПУ Кириченко?
-- Возможно, тем, что был боевым хлопцем. Помню, Кириченко пригласил на обед приехавшего из Москвы секретаря ЦК КПСС Зимянина. До 1972 года первые секретари ЦК КПУ в течение 40 лет жили в особняке на улице Осиевской (сейчас Герцена. -- Ред. ). Позже на этой территории по инициативе Щербицкого был создан Республиканский детский центр -- Институт педиатрии, акушерства и гинекологии АМН Украины. Зимянин же понял это как приглашение на дачу и поехал в Межигорье.
Алексей Илларионович вышел встречать гостя, а тот все не едет. Я, тогда дежурный комендант, догадался, что Зимянин мог проскочить на машине в Межигорье. Срочно позвонил туда и отправил дежурного по госдаче на велосипеде навстречу московскому гостю, чтобы вернуть его в Киев. Возможно, на мою самостоятельность в принятии решений Кириченко и обратил внимание.
-- Многие ваши коллеги помнят, что Щербицкий доверял вам самые деликатные поручения. Какие именно?
-- Я поддерживал связь с его мамой. Татьяна Ивановна жила в Верхнеднепровске Днепропетровской области. Там был похоронен ее муж, умерший вскоре после несчастного случая на производстве, когда Владимир Васильевич еще работал на металлургическом комбинате в Днепродзержинске. Казалось бы, на могиле отца первого секретаря ЦК КПУ мог бы стоять мраморный памятник. Нет, простой. Как у всех. Каждый день Татьяна Ивановна ходила на кладбище. Не хотелось ей оставлять и семью младшего сына Бориса, длительное время проживавшую в Днепродзержинске.
Сколько раз Владимир Васильевич просил мать переехать к нему в Киев, но она не соглашалась (Татьяна Ивановна передала свой крепкий характер и сыну). Они на этой почве даже поссорились. Потом со временем все улеглось. Находясь в командировке в Днепропетровской области, Щербицкий заезжал в Верхнеднепровск, но специально -- никогда.
Зная, что мы с Татьяной Ивановной обязательно созванивались в конце рабочего дня, Владимир Васильевич вызывал меня вечером в свой кабинет. Смотрел в окно, выходящее на Банковую (сейчас там уже стоят бронированные стекла), и минут 10 расспрашивал: «Ты с мамой говорил? Как у нее там?» Сам всегда звонил Татьяне Ивановне по субботам. Приходил на работу к десяти утра, просматривал неотложные дела и часиков в 12 звонил матери. Поговорив с ней, успокоенный уезжал домой.
Сама Татьяна Ивановна звонила сыну только в день рождения. Все новости узнавала от меня, чтобы лишний раз «Володю не беспокоить».
Поработав с другими секретарями, могу сказать, что жены и дети звонили им в любое время. Жена Щербицкого, Рада Гавриловна, могла побеспокоить мужа в 12. 55, за пять минут до обеда, или после 18. 00. Если было очень нужно, узнавала в приемной: «Владимир Васильевич один?» Услышав «нет», извинялась и клала трубку. В рабочее время сын Валерий и дочь Оля отцу никогда не звонили.
-- Что же, Татьяна Ивановна ни с какими просьбами к сыну не обращалась?
-- Она жила очень скромно. Когда строили Днепродзержинское море, усадьбу Щербицких в Верхнеднепровске затопили. Татьяне Ивановне дали квартирку, состоявшую из чуланчика, где мать Щербицкого спала, и комнаты. Она умело экономила и жила на пенсию. Бывало, приедем, а у нее на столе, допустим, жареные кабачки. И только три кусочка. Или одна жареная картошка -- Татьяна Ивановна любила все свежеприготовленное. Нальет по случаю приезда мне белой сто граммов, сама же только пригубит.
За всю свою жизнь мать Щербицкого ни разу на море не ездила. Сказала как отрезала: «Не поеду никуда!» Только дважды лечилась в санатории «Конча-Заспа». А вот чужие просьбы Татьяна Ивановна принимала близко к сердцу. А просьбы какие были? Кому-то лекарство достать, кого-то нужно принять в вуз, кого-то, извините, посадили…
Поскольку по таким вопросам Татьяна Ивановна не могла беспокоить сына, она звонила в приемную. Я должен был проверить, кто обратился к матери Щербицкого, можно и нужно ли помочь этому человеку. Казалось бы, нет ничего проще. Сказал: «Щербицкий просил то-то и то-то», и никто бы не проверил. Но на это никто не шел. Звонили и, представившись, говорили: «К нам обратились по такому-то вопросу. Если можно, помогите».
-- Какой распорядок работы был у первого секретаря ЦК?
-- До 11. 00 Владимир Васильевич знакомился со срочными документами, потом шел прием кадров, по приглашению могли зайти помощники. До обеда никогда не перекусывал. Да и некогда было. После шести вечера ему заносили небольшой бутерброд с сыром или докторской колбасой и стакан чая с лимоном. Тогда в почете был краснодарский. Щербицкий любил горячий чай, поэтому всегда подавали кипяток.
-- Можете вспомнить случай, когда ваша информация повлияла на решение первого секретаря ЦК КПУ?
-- До Щербицкого в ЦК существовал следующий порядок знакомства с кадрами. Заведующий отделом зачитывал первому секретарю «объективки» на подчиненных. В приемной в это время ожидали вызова коллеги. А я предложил Щербицкому принимать сотрудников с глазу на глаз. Наедине с Владимиром Васильевичем никто бы врать не отважился. Это я знал точно. Помню, когда первый раз зашел в кабинет Щербицкого, так переживал, что, казалось, волосы на голове шевелились от волнения. Владимир Васильевич поднялся со своего места и, идя мне навстречу, смотрел в глаза, моргаю я или нет? Он специально обращал на это внимание. Услышав предложение Щербицкого работать в его приемной, я удивился, да разве я справлюсь? Раньше такой работой не занимался. Владимир Васильевич ответил: «А я занимался? Работал секретарем обкома, но не секретарем же ЦК».
В 1972 году, став первым секретарем ЦК КПУ, Щербицкий решил, что во время приема кадров заведующие отделами присутствовать не будут. Первым в приемную с документами на своих сотрудников пришел завотделом пропаганды ЦК Иван Орел и стал ожидать вызова. Узнав о новом порядке приема, он побледнел, вытер платком лоб и опустился на стул. Пообщавшись в первый день с восемью инструкторами этого отдела, Владимир Васильевич узнал много нового…
Щербицкий обязательно спрашивал, женат ли сотрудник и есть ли у него дети. Если знакомился с первым секретарем райкома, интересовался, какие у него взаимоотношения в семье, почему с женой не ладит. «Она мне не верит. Начинает кричать, если поздно прихожу», -- мог пожаловаться собеседник. «Сколько у вас детей? Двое? Тогда приходите на работу после того, как наведете порядок в семье», -- подытоживал разговор Щербицкий и не подписывал такому коммунисту «бегунок». На моей памяти по этой причине не были избраны три секретаря райкома партии.
А однажды с моей подачи Щербицкий «зарубил» уже готовую книгу. Просматривая сигнальный экземпляр сборника по сельскому хозяйству, я обратил внимание на порядок материалов в нем. Первой шла статья секретаря ЦК Борисенко, курирующего вопросы сельского хозяйства, а дальше был напечатан текст заведующего отделом сельского хозяйства ЦК КПУ Федана. Борисенко писал одно, Федан -- другое. Я спросил Владимира Васильевича: «Кого же из руководителей слушать? В сборнике разноголосица… » -- и положил книгу ему на стол.
По вторникам в ЦК проводились заседания Политбюро. После окончания заседания первый секретарь попросил коллег зайти к нему и выдал Борисенко такое… Хотя Николая Михайловича он очень уважал как умного и профессионального работника. Да еще с сыном Борисенко произошла трагедия… Николай Михайлович долго искал виновника случившегося, а потом сказал мне: «Миша, ну зачем ты Владимира Васильевича расстроил?» Как-то, выходя вместе с Николаем Борисенко из кабинета, Щербицкий пошутил: «Умнее всех оказался Тяжкороб, который сказал, что вы книги неправильно пишете». И они, смеясь, вышли из приемной.
-- По долгу службы вам, наверное, приходилось прикрывать проштрафившихся сотрудников.
-- По средам помощники первого секретаря говорили: «Пусть камни падают с неба, а мы идем в баню». Если Щербицкий вызывал кого-то из них, я отвечал: «Мы сейчас этот вопрос отрегулируем». Владимир Васильевич внимательно смотрел мне в глаза: «Так что, хлопцев нема? Может, что-то случилось? Где они?» -- «Поехали к товарищу отметить мероприятие», -- отвечал я, так как на часах уже было 19. 00. И все, конец разговора. Хотя после семи вечера Щербицкий редко звонил.
После ухода первого секретаря домой я обычно закрывался в приемной и работал -- разбирал литературу. А ее приходило, ой-ой-ой! До двух часов ночи читал, резал, клеил…
-- Приемная работала круглосуточно?
-- Конечно. А вдруг авария на шахте или еще что-то случится? Это новшество также было введено при Щербицком.
Мое дежурство пришлось и на 26 апреля 1986 года, когда МВД Украины сообщило о пожаре на ЧАЭС. В час ночи я позвонил второму секретарю Алексею Титаренко. Он мне сказал: «Только Щербицкого пока не поднимай» и перезвонил секретарю ЦК Качуре, курировавшему энергетику. Тогда о реальном масштабе аварии никто не знал, поскольку даже на высшем уровне информация была противоречивой и замыкалась на ЦК КПСС.
Помню, как однажды за работой с литературой меня застал звонок дежурного комендатуры: «Что тут у нас происходит? Час ночи, а на третьем этаже музыка гремит». Оказалось, это наши молодые помощнички загуляли, включили радиолу на полную мощность и «отдыхают». Пришлось забрать радиолу и отправить товарищей по домам. Правда, это был единственный случай.
-- Расскажите, как вели себя во время приезда в Киев генеральные секретари ЦК КПСС.
-- Гости такого ранга подъезжали к первому подъезду ЦК. Поднимались лифтом на второй этаж, сотрудники которого (ранее называемые особым отделом) собирались в холле. Скромный букетик Брежневу преподносила наша первая красавица -- заведующая сектором писем Антонина Красковская. Леонид Ильич ее расцеловывал и обращался ко всем: «Ну как вы тут живете? Хорошо вам, а я по возрасту уже ветеринар. Ой, ветеран». Все улыбались и натянутость по случаю приема высокого гостя исчезала. Зайдя в приемную, Брежнев всегда спрашивал: «Кто тут хозяин?» -- и здоровался с нами за руку.
Во время визита Горбачева в 1985 году в кабинете Щербицкого состоялась 30-минутная беседа. Владимир Васильевич уступил гостю свое председательское место, но Горбачев сказал: «Это твое место, я его не заслужил. Лучше сяду возле Валентины Семеновны (председатель Президиума Верховного Совета УССР Валентина Шевченко. -- Ред. ).
Прошло пять минут сверх запланированного времени, и в приемной раздался звонок вызова. Я подошел к первому секретарю выслушать его поручение, но Щербицкий незаметным жестом указал на Горбачева. (Позже Владимир Васильевич рассказывал, что просьбе генсека вызвать дежурного удивился: «Зачем? Что-то не понравилось?») Когда я наклонился к Михаилу Сергеевичу, он поинтересовался: «Где Раиса Максимовна?» Я доложил, что через пять минут после начала встречи Раиса Максимовна и Рада Гавриловна поднялись в буфет на втором этаже, где сейчас пьют чай. «О-о-о, спасибо тебе за информацию… » -- обрадованно произнес Горбачев.
Обычно Украина дарила гостям украинские платки, инкрустированные шкатулки ручной работы, «Горiлку з перцем», двухкилограммовый бочоночек с домашней колбасой. Такие же подарки к праздникам отправлялись членам Политбюро ЦК КПСС. Только новый второй секретарь ЦК КПСС Лигачев воспринял это как взятку и отправил подарок в постпредство Украины для пересылки его назад, в Киев.