Скандал вокруг российского писателя Владимира Сорокина, весьма популярного и в Украине, разгорается все больше. После публичного охаивания книг Сорокина молодежная организация «Идущие вместе» подала иск в прокуратуру по обвинению писателя в распространении порнографии. До того поборники нравственной чистоты устраивали акции по обмену книг Сорокина и Пелевина на произведения классиков. На днях в квартиру писателя ввалились молодые люди, желающие якобы по заказу установить тюремные решетки на окнах: мол, слесаря вызывали? Сорокин не выдержал и сам подал на бравых молодцев иск — опять же за распространение порнографии. Потому как среди ветеранов, клеймящих позором Сорокина, раздавалась брошюра, дающая массам неверное представление о творчестве автора. Сорокин считает, что такую подборку «Идущие» издавать не имели юридического права. Словом, пошел обмен комплиментами. А тем временем в книжных магазинах России продажи нашумевших романов «Голубое сало» и «Лед» возросли в несколько раз. Успешная пиар-акция пошла на пользу не только организации, но и, безусловно, самому писателю -- Страшному и Ужасному. Хотя все, кто с Сорокиным общался, утверждают, что это добрейшей души человек. Посему «Факты» решили рассказать о стиле жизни самого популярного писателя.
Талант Владимира Сорокина, автора романов «Очередь», «Норма», «Тридцатая любовь Марины», «Пир», «Голубое сало», «Лед», рос и мужал в среде концептуалистов. Отсюда и обилие матерных слов в его произведениях, повышенное внимание к физиологии человека, любовное описание экскрементов. В его романах русский барин с удовольствием кушает собственную дочь, предварительно, по обоюдному согласию, поджарив их в печке. Сорокин, автор сценария фильма «Москва», заставил Татьяну Друбич десять часов сидеть в ванной — она играла шизофреничку, а героиня — Ингеборги Дапкунайте — занималась любовью с израильтянином через дырку в карте Советского Союза. В общем, затейник этот Сорокин и страшный выдумщик. Любовь свою ко всему подобному, которую «Идущие вместе» называют порнографией, а Сорокин — проблемой телесности, писатель объясняет так:
- Мое детство вполне заурядно: я не ел трупы, не жил в пещере, не спал с матерью, не убивал отца. Не отвечал на удары хулиганов. Ненавидел школу. Свой первый половой акт попытался совершить в восьмилетнем возрасте в родном подмосковном Быково зимним вечером во дворе возле огромной угольной кучи. Наши с Наташей варежки болтались на резинках, луна светила, пахло угольным шлаком, вопила электричка. Ей было щекотно, и она все время смеялась. С тех пор я понял, что женщина — это нечто всегда ускользающее. Чтобы я с ней ни делал, она всегда будет ускользать.
Моя мать, будучи уже на 9-м месяце беременности, была вынуждена ходить на преддипломную практику на завод «Борец». По ее словам, я тяжело переносил гул машин — ворочался в животе. Вероятно, это было самым убойным впечатлением от мира, в который меня вскоре выдавили. Все остальные страдания только укрепили предшествующие. В детстве мне отрезало палец, и моей карьере музыканта пришел конец. Потом у меня появились иллюзии, что я художник, но литература давала мне большую способность забыться и пережить свои детские травмы. К примеру, я стал заикаться после того, как моя нянька грозилась отрезать мне половой орган. Так много лет и заикался, пока не стал писателем.
-- Меня действительно часто огорчает наша жизнь, -- говорит Сорокин. -- В том числе сексуальная. Уж скольких женщин я любил, но у меня никогда не было чувства, что я полностью сливаюсь с кем-то. И вообще было бы намного интересней, если бы все происходило без пота, кряхтения -- этой убогой физиологии. Я не понимаю, к примеру, людей, которые каждый день занимаются сексом. Эротика — это пряный напиток, а наш народ превращает ее в рутину.
Более двух лет Сорокин преподавал в Японии русскую литературу. Именно там он столкнулся с совершенно другой культурой питания, после чего и написал роман «Пир», в котором еда выступает в роли универсального человеческого языка. Сам же Сорокин обожает гурьевскую кашу, считая, что ее, как и секс, нельзя потреблять каждый день. Кроме того, любит готовить сациви, лобио, хаш и держит в голове более десятка рецептов русских щей. Правда, во время работы над «Льдом» он на время стал вегетарианцем. А еще писатель утверждает, что своих дочерей-близняшек никогда ничему не учил, кроме как приготовлению еды. Потому что никогда не чувствовал себя отцом в традиционном понимании — скорее, братом. Впрочем, друзья считают, что он нежный отец и заботливый муж. Дочерям по девятнадцать лет. Маша учится на журфаке, Аня — в консерватории.
Сорокин к спиртному равнодушен, водку пьет по особым случаям, закусывая, разумеется, огурцом. Личным наркотиком считает литературу.
Недавно возмутитель общественного спокойствия приобрел новую квартиру, в которой царит минимализм. В комнатах — сплошные паузы, со старой квартиры специально не перевозил горы книг, экономя пространство. Идеал письменного стола — пустой стол. Терпеть не может хлама, поэтому уничтожает черновики.
Пишет, кстати, почти все на компьютере. Исключением являются фрагменты, где повествование ведется от лица классиков. Монолог Достоевского, считает Сорокин, должен быть написан только перьевой ручкой. Иначе ничего не получится.
Кстати, соавтором последнего романа, «Лед», выступила его собачка по кличке Савва. Именно общение с трепетным существом на подсознательном уровне подсказало Сорокину мысль, что можно говорить сердцем. Об этом, собственно, и речь в романе.