Затем вместе с подоспевшим незнакомцем парень помог выбраться на берег еще четверым пострадавшим
Эта драма, случившаяся под вечер в пятницу на живописной околице села Парипсы, что в нескольких километрах от райцентра Попельня, в сводках аварийно-спасательных служб не фигурирует. Узнали мы о ней из письма в редакцию директора местной школы Леонида Мякушко. Педагог огорчен тем, что ни устные обращения, ни заметка в районной газете о самоотверженном поступке его ученика не нашли отклика у местных властей. А ведь равнодушие, как и добро, имеет свойство множиться.
Когда это произошло, не помнил даже главный герой нашего рассказа: «В апреле, в пятницу… » Точную дату вычислили учителя, прибегнув к нехитрой деревенской дедукции: директору о ЧП сообщили, когда сажали огороды, на второй день посадки. А накануне прошел сильный дождь с градом. Стало быть, 19-го…
Сам же Андрей Порхун -- невысокий щупленький парнишка, еще, считай, подросток, был немногословен, как Олег Кошевой на допросе.
-- В тот день я задержался в школе, -- вспоминает Андрюша. -- После уроков мы играли в баскетбол. Потом, часа в четыре, а может, в полпятого, я сел на велосипед и поехал домой. Дорога идет мимо пруда. Еще издали я услышал крики. Мелькнула мысль, что кто-то балуется на берегу. Подъезжаю -- а в воде две конские головы и люди барахтаются. Одна тетя на берегу голосит. Вижу: в воде плавают мужчина и женщина, рядом -- еще одна женщина и девочка. Они плохо держались на плаву: то женщина скрывалась под водой, то ребенок. Я бросился к ним, вытащил на берег сначала девочку, затем тетю. Остальным помог выбраться подоспевший прохожий -- дядька такой с усами. Кто он -- не знаю, он не из нашего села. Говорят, незнакомец ушел так внезапно, что никто не успел спросить его, кто он. Все были в шоке. Убивались за лошадьми.
-- День был какой?
-- Ясный, но прохладный.
-- А вода?
-- Очень холодная. На той яме она холодная даже летом. Уже на берегу я начал замерзать. А в воду больше не полез, потому что еще когда вытаскивал женщину, на помощь мужчине и женщине бросился еще один прохожий. И вытащил их. Коней же спасти не сумели. А люди… Они были, можно сказать, без сознания. Один мужчина вообще лежал. Люди из ближайших хат прибежали, хотели коней вытащить. Но ничего не получилось. Я постоял там минут десять-пятнадцать, начал замерзать и поехал домой переодеться. Когда вернулся, на берегу уже никого не было.
… Мы приехали к пруду, чтобы сфотографировать Андрея. Место совершенно безобидное -- пологий песчаный спуск, на дне у кромки берега желтеет дно, течения почти никакого. Полное ощущение мелководья!
-- Неужели сельские люди не знают, что доверять этой идиллии нельзя? -- спрашиваю попутчиков.
-- Все пострадавшие -- из другого села, Жовтневого, это более десяти километров отсюда, -- рассказывает Миша, водитель председательского «УАЗика». -- К тому же почти все -- переселенцы из северных районов области, пострадавших от Чернобыля. Скорее всего, они не знали, что в том месте остались глубокие ямы. Лет семь-восемь назад пруд решила взять в аренду какая-то фирма, вроде бы немцы. Спустили пруд, чтобы почистить, техники нагнали. А чтобы остаткам воды было куда стекать, вырыли так называемые транканалы -- огромные траншеи глубиной метров шесть, если не больше. Там еще огромный шагающий экскаватор утонул. Еле вытащили.
То ли потом наши не дали разрешения на аренду, то ли у инвесторов не хватило средств, но работы вскоре прекратили, пруд заполнили водой, он снова начал зарастать, а ямы остались. Лет пять назад тут ребенок утонул…
Мы собирались садиться в «бобик», когда к нам подошла женщина с косой на плече:
-- А вы еще напишите, что если бы не этот хлопчик, два года назад мне пришлось бы 800 гривен выложить или отдать людям корову. Я пасла общественное стадо, моя очередь подошла. Возле пруда, в низинке трава густая, сочная. Коровы любят в воде по колено побродить. Вот одна и провалилась, начала тонуть. Я была в ужасе. Но Бог мне послал Андрюшу. Ребенок полез в холодную воду и помог буренке выбраться…
-- Родители не ругались, увидев тебя мокрого?
-- Да нет. Мама только всплеснула руками: что это у нас в семье происходит -- то отец спасал, теперь ты…
Случай с коровой оказался для родителей новостью. А кого же спасал Владимир Иванович, отец Андрюши?
-- Года два назад я дежурил на водокачке, на этом же пруду, -- рассказывает Порхун-старший, оператор газораспределительной станции, невысокий крепкий мужчина средних лет. -- Было начало весны. Лед еще держался, но по нему уже почти никто не ходил -- там зимой обычно люди путь сокращают. Вдруг слышу -- то ли крик, то ли вой. Подумал сначала, это лисы в ближнем лесочке спариваются. Вышел посмотреть -- на краях полыньи висит старушка. А там глубина большая. И голова так медленно уже погружается. Лед уже такой, что меня не выдержит. Бежать за лестницей? Пока добегу -- бабка утонет, и это будет всю жизнь на моей совести. И я рванул к бабуле. Уже возле нее провалился. Она кричит: «Сынок, сумку спасай!» Ну, думаю, бабка, чтоб ты жива была. Хватаю ее сумку и выбрасываю на берег. А дно не могу достать, чтобы бабку подтолкнуть. Набрал в легкие побольше воздуха, чтобы держаться на плаву, толкнул ее к берегу, затем сам выбрался на мелководье и бабку вытащил.
А знаете, во рту пересохло, руки-ноги трясутся от волнения. В той бабке весу килограммов сорок вместе с сапогами -- а я ее нести не могу. Она уже почти остыла. Еще минут десять -- и дошла бы от переохлаждения. Побежал за тележкой, погрузил на нее бабку, перевез ее в дежурку, там метров триста, вызвал «скорую». Пока медики приехали, снял с бабули мокрую одежду, валенки… В платке возле уха я обнаружил ее пластмассовую челюсть, которая выпала у бабки изо рта, когда бабка провалилась и закричала.
Я не думал, что старушка выживет. Уже никакая была. Только повизгивала тихонько. Та челюсть месяц у нас на водокачке лежала. А потом бабушка пришла за ней, благодарила меня. Но дело разве в благодарности? Я сына понимаю. Правильно поступил.
-- А ведь перед этим холодным купанием он корью переболел, еще с температурой ходил, -- вздыхает мама Андрея.
-- Ну и как после, не простыл?
-- Нет, -- отвечает Андрей. -- Нормально себя чувствую.
-- Он у нас и учится хорошо, -- говорит директор школы Леонид Владимирович Мякушко, -- и спортом занимается, перворазрядник по туризму. Недавно команда нашего района, в которой он участвовал, победила на областных соревнованиях.
Едем в село Жовтневое, где живут пострадавшие.
-- В тот день мы поехали в Парипсы к бабушке нашего зятя за картошкой-сеянкой, чтобы в выходные огород сажать, -- рассказывает, нервно покуривая «Приму», Василий Горгуль, ездовой затонувшей телеги, по должности -- старший конюх местного колхоза. -- Погрузив шесть мешков, выехали обратно. Со мной ехали моя жена Галя, ее дочь от первого брака Оля -- ей 19 лет, она сейчас ждет ребенка, зять Виктор и кума Катя с шестилетней дочерью Наташей.
Путь предстоял неблизкий. Туда от нашего села десять километров, да назад. И вот, проезжая мимо озера, я решил напоить лошадей и свернул к воде. Вижу -- берег ровный, пологий. Похоже, место неглубокое, можно развернуться, чтобы обратно на берег выехать. Серая и Лыска зашли в пруд, начали пить. А знаете, кони -- существа чистоплотные, не любят пить в одном месте, где вода взбаламучена, тянутся дальше, к чистому плесу. Вот они и пошли.
И вдруг… Помню только, как и они, и телега вдруг дернулись, как бы назад хотели, и тут же провалились вниз. Пытаюсь встать на передке, а он проваливается -- я уже в воде по шею и держусь только за вожжи, пытаюсь вывернуть коней в сторону, к берегу. А они уже плыли, вернее, барахтались. Воз тяжелый, из металла сварен, тянул их на дно.
Женщины закричали так страшно. Я начал подталкивать их к берегу. Выбрался сам и побежал к ближайшей хате попросить нож, чтобы обрезать упряжь и спасти лошадей. Но не спас. Особенно Лыску жалко -- молодая, сильная, жеребенка носила. Я на ней постоянно ездил. Серая -- старая уже была, но все равно жалко. Председатель теперь требует выплатить за них две с половиной тыщи. А где я их возьму? Зарплата -- 100--120 гривен. Да и ту… Вы знаете, как в колхозах нынче платят…
Ну, вернулся я на берег с ножом, бросился в воду. Серая уже утонула. А Лыска, бедная, билась так, что подобраться к ней было невозможно. Ударила бы копытом. И потом, по опыту знаю -- если конь набрал в уши воды, он уже не жилец, даже если его вытащишь. Такие они нежные создания. Ну а больше я ничего не помню. Был в шоке.
-- Как себя чувствует ваша беременная падчерица?
-- Нормально, слава Богу, ждем внука. Ой, вы понаписываете там…
-- Предчувствия, приметы, сны вещие какие-то были накануне?
-- Теща, бляха, не пускала! Не едь, говорила, сегодня. Поедешь завтра. А как же не ехать, если огород вчера вспахали. Весной каждый день дорог.
-- Наверное, душа моя чувствовала, -- говорил теща, 71-летняя Мария Костянчук.
-- Ой, кабы знать, -- вздыхает ее дочь, жена Василия Галина Костянчук. -- Мы когда выехали из дому, Вася хотел еще за тещей вернуться, но я запретила. Это уже точно дурная примета.
А когда подвода начала тонуть, меня словно что-то выбросило из нее. Я сзади сидела. Успела ногами встать на дно и сама из воды выбралась. Плавать не умею. Попала бы на глубину -- там бы и осталась, вряд ли успели бы вытащить.
Неизвестный мужчина спас Олю и Витю. Дочка тоже плавать не умеет. Зять держал ее на руках. Он так перепугался за беременную жену, что на два часа у него отнялась речь. Лишь потом, когда мы вернулись в село к свахе сушиться и ночевать, неожиданно, как маленький ребенок, произнес по слогам «ма… мм… ма» А кума Костянчуков Екатерина Васюк (это ее и шестилетнюю Наташу спас Андрей Порхун) до сих пор жалуется на головную боль:
-- Я не сообразила, как оно произошло. Сильно ударилась головой о телегу. Если бы не Наташа, лучше я бы там и осталась. В 1993 году нас, Костянчуков и много других семей переселили сюда с севера Житомирской области -- там жить нельзя после Чернобыля. В прошлом году похоронила мужа, 47 лет ему было -- сердце. Наверное, Чернобыль. А этой весной 22 марта хлопцы из Миролюбовки убили моего 17-летнего сына. Приходили прощения просить. Остались мы с Наташей одни.
А люди какие в Парипсах злые! Случись такая беда в нашем селе -- вынесли бы одеяла, сухую одежду. Здесь же распустили слухи, будто мы пьяные ехали, заезжали в генделик. Да никуда мы не заезжали -- перед выездом, как работали на хмелеплантации, так быстренько заскочили домой, похлебали супа и на подводу.
-- Как вы возвращались домой?
-- На следующий день меня и Наташу до Попельни подвезла попутная машина. Это три километра. Остальные семь шли ногами. А Вася, Галя, Оля и Витя шли пешком все десять. Ни у кого денег не было. Нам уже два года чернобыльские «гробовые» не платят.
Послушайте, но почему возле того пруда даже таблички никакой предупреждающей нет? Ведь редкий год обходится без покойников! А Андрюше Порхуну -- спасибо. И низкий поклон его родителям, что воспитали такого сына. Может, с помощью газеты отыщется второй спаситель?
Редакция благодарит за содействие в подготовке материала председателя сельскохозяйственного производственного кооператива «Парипсы» Николая Ильича Федючку.