Сегодня 40 дней со дня кончины Валерия Васильевича Лобановского
Один из самых старых друзей знаменитого тренера Жорж Тимошенко познакомился с будущей «звездой» футбола, когда они учились еще в третьем классе.
В эти грустные сороковины Жорж Кириллович вспоминает об их полувековой дружбе, о школьных годах Рыжего -- так называли Валерия ребята-одноклассники: каким он был, чем увлекался…
-- Жорж Кириллович, с чего началась ваша дружба?
-- Валерий жил на улице Васильковской, я на Совской, -- вспоминает Жорж Тимошенко. -- Пошли в одну школу -- 39-ю, но в разные классы. Когда открылась 108-я, нас перевели туда, и я с Валерием попали в один 3-й класс. Наша учительница Мария Никитична Ткаченко ко всем отличникам относилась одинаково хорошо, но не могла скрыть особой симпатии к Валерию. Да и как было его не любить? Всегда все знал, но никогда знаний своих напоказ не выставлял. Я не удивлялся: знал, что он из хорошей, интеллигентной семьи (его мама -- сестра известного украинского писателя Александра Бойченко -- очень образованная и воспитанная женщина). Но многих ребят в классе это поражало: когда, каким образом он успевает получать эти знания?
Что интересно: Валерий имел все шансы быть в школе паинькой, но… Вспоминаю такой случай. Однажды мы, уже старшеклассники «А» и «Б» классов, в школе «забастовали»: нам не нравилось, что преподаватель математики на уроках тратил время не столько на объяснения, сколько на посторонние разговоры. Мы с Валерой оказались в самом сложном положении: он -- председатель ученического комитета школы, я -- комсорг. Учителя, конечно, начали нажимать на нас, чтобы мы прекратили «акт гражданского неповиновения». Я к Валерию: «Что будем делать?» Он: «Поддерживать справедливость». И мы примкнули к «забастовщикам». В классе поговаривали: «Ну, теперь Рыжему -- так называли Валеру -- медали не видать, как своих ушей». Но медаль он по окончании школы получил, да и уважения учителей не потерял.
А о том, как ребята к нему относились, и говорить нечего! Он всегда был лидером, первопроходцем. Всех друзей своих приучал ходить в библиотеку. Ему-то зачем? Дома столько книг! А он, идя в школьную библиотеку, всегда брал с собою кого-то из нас. Именно он научил меня читать такие книги, в которых можно было найти ответы на жизненные вопросы. Как-то я увидел, что он второй раз берет в библиотеке «Прапороносцi» Гончара. Я ему говорю: «Ты ж недавно это читал». -- «Для того, чтобы понять и пережить все, что написано, надо прочитать не один раз».
-- Любимые его книги помните?
-- Конечно! «Айвенго», «Человек-невидимка», те же «Прапороносцi», весь Чехов. Но настольной «книгой» у него были журналы «Всемирный следопыт» и «Знание -- сила». Когда я спрашивал: «Что тебя интересует?», он отвечал: «Да здесь есть такие гипотезы, такие открытия, что голова идет кругом».
-- А любимые фильмы?
-- «Подвиг разведчика», «Александр Пархоменко», «Чапаев». Мы их смотрели по многу раз в своем любимом клубе имени Фрунзе на Демеевке. Сеанс на 4 часа дня был «нашим». Бегали мы и на «Тарзана», а потом пробовали повторять его трюки.
-- Как он относился к прозвищу «Рыжий»? Не обижался?
-- «Рыжим» мы называли его за глаза. Но было у него и другое прозвище -- «Подсолнух»: под солнцем быстро сгорал, на лице выступали веснушки, волосы становились ярко-оранжевыми. А насчет того, обижался ли… Валера и сам умел дать такую кличку, которая приставала к человеку надолго. Володю Босенко, с которым сидел за одной партой, прозвал «Человеком в футляре». Володя приходил играть в футбол в галошах, снимал их на краю поля, играл, а после футбола надевал их и уходил, как чеховский персонаж.
-- Как Лобановский относился к своей внешности?
-- Не любил выделяться, но и как все быть не хотел. Одевался всегда чисто и опрятно. Входившие в моду джинсы так и не надел. Подражая ему, мы тоже проигнорировали новинку. И такой случай помню. Пришли на выпускной вечер. Ребята из параллельного класса -- в галстуках, а мы -- без. Это была идея Валеры, но все с энтузиазмом его поддержали. Как дорогую реликвию, я храню фото этого вечера. Фотоаппарат был только у Бори Шевченко -- вот и запечатлел безгалстучных выпускников.
-- Каким остался в вашей памяти Лобановский-школьник?
-- Не похожим на остальных. Не любил ссор и практически никогда не дрался. Не ругался, не злословил, все конфликты решал как миротворец. Ненавидел ложь, а лень просто считал болезнью и старался доказать, что она излечима. Не любил слов «я не понимаю», говорил: «Неправда, ты просто ленишься в этом разобраться». Любил, когда друзья делают все вместе. У нас в школе был замечательный директор -- Герой Советского Союза, бывший командир партизанского отряда «Кармелюк» Василий Максимович Яремчук. Так вот он всегда повторял свою любимую фразу из «Тараса Бульбы»: «Нет уз святее товарищества». Он действительно учил нас больше ценить друг друга, а нашу дружбу считать счастьем. С этим чувством я и живу.
-- Что особенно отличало Валерия Васильевича от его друзей?
-- Время он умел ценить, как никто. Любил повторять: ничем мы не швыряемся так бездумно, как собственным временем. Его день был расписан по минутам. К жесткому распорядку он приучал и нас. После уроков мы шли в поселок монтажников, в наш яр, где играли в футбол. Ставили ворота из кирпичей и портфелей и… Но гоняли мяч мы только два часа, потом шли к Валентину Коваленко (брату будущей супруги Валерия) обедать. Валера очень любил жареную картошку. Потом шли к Лобановским пить клюквенный морс. Его делала для Валерия сначала его мама, а потом до последнего дня Ада -- жена.
Нам было так хорошо всем вместе, что забыть это невозможно. Вместе делали уроки, а потом шли каждый по своим делам. Толя Юрченко (он киноактером стал) занимался в оркестре народных инструментов, Володя Босенко (референтом у Горбачева был) шел в шахматы играть или в литературную студию, сам Валера -- в юношескую спортивную школу, где, конечно же, занимался футболом. Но ходил он и на репетиции струнного оркестра -- играл на домбре. Зимой еще выкраивал время покататься на лыжах, поиграть в хоккей, хотя коньки были всего у трех человек, а летом -- искупаться в Голосеевском озере или в Совских прудах.
-- А на девчонок находил время?
-- Школа у нас была мужской, только с 9-го класса стала смешанной. Девочки обращали внимание на Валерия, а он на них -- нет. Признанные школьные красавцы Толя Юрченко и Толя Виноградов были нашим «брэндом» и приводили на вечера девочек даже из других школ. Танцевал наш Лобан (у него появилось и такое прозвище) просто великолепно. Высокий, стройный, легкий, модно постриженный, он вел свою партнершу в танго или вальсе (любимые его танцы!) так, как будто парил с нею над землей.
-- После школы не расстался с друзьями?
-- Какое там! Когда переехал из Днепропетровска в Киев и получил на улице Суворова квартиру, помню, как мы все, его одноклассники, праздновали новоселье и радовались его с Адой семейному счастью. Мы никогда не напивались в его доме (да и сам хозяин мог позволить себе только фужер шампанского), но веселье било через край. Нам было что вспомнить, было что рассказать друг другу, особенно ему -- нашему Рыжему, Подсолнуху, Лобану, на долю которого выпали такие испытания, что не знаю, кто бы из нас с таким достоинством их перенес.
-- А когда Валерий Васильевич стал знаменитым, что-нибудь изменилось в ваших отношениях?
-- Абсолютно ничего. Когда его знаменитый удар «сухой лист» был у всех на устах и имя гремело во всем мире, мы ходили болеть всем классом на стадион -- он никогда не забывал оставить нам билеты. После матча Валерий брал с собой Шевченко, Босенко, Коваленко, меня и кто еще помещался в машину. Мы ехали в Кончу-Заспу, и там, в лесу, где-нибудь на поляне, он играл против нас всех и показывал «сухой лист» во всей красе и подробностях. Наша цель была -- разрушить траекторию полета мяча. Но скажу честно, это редко кому удавалось. Валерий как будто подрезал мяч, создавалось впечатление случайности его полета. Но за этой случайностью и легкостью стояли точный математический расчет на бумаге и титанический труд на поле…
Мы восхищались своим Лобаном, гордились, что «воспитали» его в своем коллективе. А Володя Федько, по кличке Федя, стал всюду носить сумки нашего кумира. Валерий этого не любил ужасно, но Федя так искренне божился: «Только до машины!», что Валерий молча шел вперед, а Федя со счастливой улыбкой и с грузом -- за ним. Ведь Вовка не был ни угодником, ни фанатом, он просто очень добрый человек и не знал, как иначе подарить кумиру свою доброту. Зарядившись в детстве вот этой энергией товарищества, мы не давали ей иссякнуть и все последующие годы.
Помню, приехал Васильич из Бразилии и позвал нас всех «на кофе по-бразильски». На столе стояла большая железная коробка, а на ней надпись: «Подарок бразильского правительства. Таможенной пошлине не подлежит», а рядом оригинальная кофеварка и 15 чашечек. Васильич каждому из нас сам варил кофе из этой коробки. Забыть этот тягучий, ароматный до головокружения черный напиток невозможно. Никакой нектар с ним не сравнится.
Когда мы закончили священнодействие, Валерий рассказал историю, приключившуюся с ним на стадионе «Маракана»: когда он увидел, что делают с мячом бразильцы, то не смог удержаться и прямо там, на поле, первым начал аплодировать. Но стадион вдруг взорвался свистом. Сначала он не понял, в чем дело, но по реакции бразильской команды стало ясно: зрители отрицательно среагировали на то, что их любимцы стараются не гол забить, а продемонстрировать противнику свое искусство владения мячом. Команда мгновенно изменила тактику игры. Наши не проиграли, хотя бразильцы лучше умели реализовать себя на поле.
-- Как он относился к своим фанам?
-- Понимал, что без них нет футбола. Но одного болельщика он выделил среди всех и общался с ним в течение чуть ли не 30 лет. Потом и я с ним познакомился -- это Виктор Борщев, которого знает и вся команда, и Ада. Валерий говорил мне, что Борщев -- не болельщик, а его единомышленник, потому что глубоко разбирается в футболе, тактичен и ненавязчив. Я видел, как Валерий часто садился рядом с Виктором и о чем-то переговаривался с ним, а я часто встречал Виктора в раздевалке, куда посторонним вход был запрещен. Теперь вот думаю, что от него можно ожидать хорошей книги о нашем друге -- знаменитом футболисте и тренере, Человеке с большой буквы.
Валерий ценил все, на чем был отпечаток его великой любви к футболу, объединяющему людей…