После завершения первого цикла программы творческий коллектив готовится к новому телесезону
Фигура Дмитрия Корчинского для украинского телевидения не характерная. Во-первых, он бывший политик (обычно случается наоборот), во-вторых -- совершенно нетелевизионный человек. Не любит тусовок и шумных компаний. Ему по душе философия и образ жизни кочевников. В общем-то, чего на телевидении от роду не бывало…
-- Не так давно на первой полосе одного российского издания было напечатано фото телеведущего Шендеровича, узнать которого можно было только по подписи к фотографии. Он обрил не только свою славную бороду, но и голову. У вас никогда не было соблазна сбрить свои роскошные усы?
-- Я -- человек действия. Так обычный человек, читая медицинский справочник, сразу находит в себе симптомы половины болезней. А человек действия, читая уголовный кодекс, сразу чувствует, что подходит по половине статей.
-- И часто вы читаете уголовный кодекс?
-- Время от времени. Он всегда вгоняет меня в депрессию. И я откладываю процесс сбривания усов до того момента, когда нужно буду «линять». Тогда меня уже точно никто не узнает. А пока я буду за них держаться.
-- Как долго вы носите усы?
-- Я просто никогда их не брил. Мне всегда казалось, что мужчина должен быть с усами. Как Шевченко, Ницше.
-- Телевидение славится своей жестокостью. Вас не пытались принудить к этому авторы нового проекта «1+1» «Двойного доказательства»?
-- Разве что шутки ради. Борсюк попытался меня взять на испуг, что придется сбрить усы. Но ничего не вышло -- я был категоричен.
-- Ваша категоричность распространяется только на работу, или в быту вы так же бескомпромиссны?
-- Я очень мало нахожусь в быте. Я не бытовой человек.
-- Но что-то ведь вы едите. Что-то носите. На это волей-неволей обращаешь внимание.
-- Я вообще за свою жизнь много чего ел. И пришел к заключению, что лучшая кухня в мире -- кавказская. Настоящая. Очень неплохая украинская кухня, кто бы там что ни говорил. Неплохая еврейская, испанская. Французскую не знаю, я ее мало пробовал, а то, что пробовал, мне не понравилось. Советский общепит в 20-х годах за основу взял венскую кухню. Это чуть ли не самая плохая кухня в Европе. Сосиски, шницеля… В основе американского общепита тоже плохая кухня -- итальянская. Так что нужно культивировать украинскую и кавказскую кухни. А самому мне никогда не приходилось готовить -- Бог миловал. Я считаю, что мир держится на разделении труда. Есть люди, которые готовят пищу, а есть те, которые ее едят. Я отношусь к последним.
Я без сантиментов отношусь к родовому гнезду, к каким-то вещам, квартире и т. д. Если бы это было возможно, всю жизнь с большим удовольствием прожил бы в отеле. Я -- кочевник по натуре. А чем занимаются кочевники-мужчины? Пока женщины работают, они сидят у костра и обговаривают места будущих кочевий, или занимаются развлечениями -- охотой, например.
-- Неплохо устроились.
-- Ну, я охотой не занимаюсь. Но время от времени ищу на свою голову какие-то приключения. Куда-нибудь поехать, что-нибудь «замутить».
-- ???
-- Иногда люблю поехать пострелять. Хотя бы раз в неделю. Это интереснее, чем бильярд. Хотя играю я неплохо, но по шарам не попадаю.
-- Вы спонтанный человек?
-- Не сказал бы. Просто не привязанный. Спонтанный человек, будучи привязанным, срывается, разрывает связи. А у меня связей нет -- я отношусь к кочевническому архетипу. Думаю, когда-то мои предки, году где-то в 1240-м, на верблюдах приехали в Киев, с этого и началась история моей семьи.
-- А что вам известно из истории собственной семьи?
-- Я мало знаю о своих предках. Только о близких поколениях. Мой дед всю жизнь занимался экономикой сахарной промышленности. Бабушка по отцу родилась в семье священника на Кубани. Всю семью, кроме нее, расстреляли большевики. Она спаслась, и ее забрала тетка. Однажды, еще маленькой девочкой, она проснулась ночью, а всю семью тетки вырезали. Ее или пожалели, или не заметили. Так родственники стали передавать ее с рук на руки, пока она не допутешествовала до Киева, где поступила на филологический факультет Киевского университета. Кстати, иностранную литературу ей преподавал Николай Зеров -- известный неоклассик. Потом она познакомилась с моим дедом… Знаю, что мой прадед был писарем и плел брыли. Соломенные шляпы. То есть в моей семье я -- уже четвертое поколение мужчин, не занимающихся тяжелым физическим трудом. В связи с этим у меня слабые кости. Это моя большая проблема. Мне приходится их специально качать.
-- Может, именно поэтому вы ведете здоровый образ жизни, активно занимаетесь спортом?
-- Это скорее физкультура, а не спорт. Немного бегаю, боксирую… Бокс -- единственный вид спорта, который я могу смотреть по телевидению.
-- Даже на фигурное катание не хватает?
-- Бокс красивее, грациознее. Все движения очень эстетичные. Понимаю, что я боксер невысокого класса, но этого достаточно, чтобы понимать красоту движений высококлассных боксеров.
-- В какой вы весовой категории?
-- Ну это, так сказать, первый полутяж. Но я уже не в том возрасте, когда можно серьезно говорить о карьере боксера. Как боксер я достаточно дохлый.
-- А болели за кого -- за Тайсона или Льюиса?
-- За Льюиса, конечно.
-- Вы могли бы назвать кого-то своим учителем в глобальном смысле этого слова?
-- Вообще я считаю своим учителем Валерия Куринского. Фундаментальный человек, поразивший меня в свое время. Он живет так, как хотел бы жить я сам. Он знает больше 70 языков, на ваших глазах может написать симфонию, работает в области постпсихологии. Его мысли и знания кажутся мне чрезвычайно глубокими. И как только меня начинает раздувать от самомнения, как только мне начинает казаться, что я, черт побери, большое «ЦБ», вспоминаю Куринского, и это сравнение показывает мне реальное положение вещей. Я понимаю, что мне нечем гордиться, что нет у меня больших достижений.
-- Что вы считаете большим достижением?
-- Это должны быть или культурные достижения, или исторические. У меня есть ровесники, которые уже вошли в историю. Куринский -- это историческая фигура. В истории мысли он останется. Но он человек старшего поколения. А вот, например, Шамиль Басаев, который на год младше меня, уже историческая фигура, он вошел в историю и он в ней останется. Через 100 лет могут забыть, кто такой Путин или Ельцин. Но кто такой Шамиль Басаев, будут помнить. Как сегодня мы не помним, как звали председателя районной государственной администрации Умани, а Гонту и Зализняка помним. Есть такая вещь -- бытие в мире. Но это не миссия и не задача человека. Миссия -- это бытие в истории. По-настоящему живут только те, кто проявляются в истории. Как говорят хасиды -- Бог создал человека, потому что любил анекдоты. И вот творить анекдоты, то есть историю -- это наша задача перед Богом. А когда мы этого не делаем -- мы не живем.