На днях исполнилось шесть лет, как ушел из жизни один из создателей украинской авиационной промышленности
Это предприятие кое-кто называет заводом Антонова, путая с расположенным по соседству одноименным ОКБ (ныне АНТК). Заводчан, хотя они с благоговением отзываются об Олеге Константиновиче, эта мелочь немножко раздражает. Ведь и у них были личности, достойные памяти не только родственников и друзей. И сейчас, когда одни самолетостроители вместо крылатых машин вынуждены клепать троллейбусы, а многие другие -- торговать на святошинском рынке, они все чаще вспоминают Василия Степанченко, одного из создателей украинской авиационной промышленности, Героя Социалистического Труда, лауреата Госпремии Украины, одного из лучших генеральных директоров не только Киевского авиационного производственного объединения, сокращенно -- КиАПО, как раньше назывался нынешний «Авиант», но и всех авиазаводов бывшего Союза.
Осенью 1979 года многих самолетостроителей, особенно молодежь, потрясла весть о том, что генеральный уходит в отставку. Ведь обновленный при нем завод был в расцвете, экспортировал самолеты более чем в 30 стран мира, выполнял план, получал премии, переходящие знамена ЦК КПСС…
Нередко на тенистых заводских аллеях можно было встретить… народную артистку СССР Наталью Ужвий, известного клоуна Олега Попова, которому завод делал сценические конструкции для цирковых номеров, и других знаменитостей. Скажем, Михаила Ульянова. Как-то вечером во Дворце культуры авиастроителей московский Театр имени Вахтангова ставил спектакль «День-деньской». И когда на сцену вышел Ульянов, исполнявший роль директора крупного завода, по залу прокатился шепот: «Да это же Степанченко!» Здесь же сидел немножко смущенный Василий Алексеевич. Позже в одном из интервью актер рассказал, что, готовясь сниматься в роли директора завода Абрикосова в фильме «Частная жизнь», он присматривался к Василию Степанченко, с которым у него было даже некоторое внешнее сходство.
Впрочем, куда больше об этом может рассказать проработавший более 20 лет с Василием Степанченко бывший главный инженер объединения Юрий Роик, ныне начальник отдела сертификации производства «Укравиации».
-- Юрий Григорьевич, на директорском посту Василий Алексеевич сменил в 1954 году другую известнейшую личность -- Петра Ефимовича Шелеста, ставшего впоследствии первым секретарем ЦК Компартии Украины, а затем большим московским начальником. Говорят, его очень боялись подчиненные -- нрав у Шелеста был крутой…
-- Понимаете, я пришел на Киевский авиазавод через два года после того, как Петр Ефимович ушел на повышение. Действительно, коллеги рассказывали, что Шелест был очень жестким, суровым мужиком и не таким доступным, как Василий Алексеевич. Но считаю, что Степанченко был не менее выдающейся личностью. До него завод работал неритмично. Уже через два года, когда я пришел по переводу из Горького, четко выполнялся график производства, значительно меньше стало авральных ситуаций, и мы выпускали в месяц 25 самолетов Ан-2. Вскоре начали строить новые корпуса цехов, освоили массовый выпуск пассажирского самолета Ан-24, сделали несколько опытных Ан-8 -- это был первый широкофюзеляжный антоновский транспортный самолет, его называли «летающий кит».
-- «Хороший сарай!» -- сказал об этой машине восхищенный ее вместимостью Туполев…
-- Да, заслужить похвалу Андрея Николаевича было очень трудно. Но, прочтя однажды кандидатскую диссертацию Василия Алексеевича, Туполев, а также академики Борис Патон и Олег Антонов написали в своих рецензиях, что автор заслуживает присвоения степени доктора наук. Через годы, увидев преображенный современный завод, Туполев восторженно назвал Степанченко академиком промышленного производства.
-- Так в чем же обвинили Степанченко? Ведь работникам предприятия никто толком ничего не объяснил. Дескать, освобожден в связи с уходом на пенсию…
-- Там было столько всего наворочено! -- вспоминает Юрий Григорьевич. -- Злоупотребление служебным положением, создание нездорового морального климата в коллективе… А началось все с конфликта с одним из заводских руководителей. Личный конфликт перерос в конфликт с партийными органами. На Степанченко пошли анонимки, жалобы, обвинения в несуществующих грехах. Хотя те, кто работал рядом с Василием Алексеевичем, знали, что он -- честный, порядочный и скромный человек. Машины и дачи у него своей не было. Он с семьей всегда отдыхал летом в скромном деревянном домике на берегу Козинки под Козином, рядом с шикарным заводским пансионатом «Сокол», который, кстати, как и заводской Дворец культуры, более известный сейчас как ночной клуб «Бинго», и одна из городских больниц, и пионерлагерь, и водно-спортивная база, и значительная часть жилых домов на Святошино, завод построил при нем!
-- Но в те времена руководитель мог пострадать и за такое благое дело, как развитие социальной инфраструктуры, забота о людях…
-- Да, одним из первых в Киеве начал строить жилье для рабочих силами предприятия генеральный директор объединения «Большевик» Петр Костына, талантливый руководитель, бывший танкист--фронтовик, не очень любил плясать под дудку райкомовских молодых людей, характер у него был непростой. И когда он не поладил с секретарем обкома Цыбулько, его тоже обвинили во всех грехах и сняли с работы. Партийно-промышленная элита столицы отвернулась от выпавшего из номенклатурной обоймы. А Степанченко не побоялся взять его к себе заместителем начальника производства. И даже самые отстающие подразделения заработали значительно лучше! Помимо выпуска серийных самолетов Ан-26 и Ан-30, завод успешно справился со строительством опытных образцов новых машин Ан-32, Ан-72, Ан-124 «Руслан»…
Тем не менее недоброжелатели сумели сварганить критическую массу компромата. Когда материал положили на стол одному из секретарей ЦК, тот написал резолюцию: «Оздоровить обстановку в коллективе». Дело поступило в горком партии, им занимался лично первый секретарь Александр Ботвин. Согласие на освобождение директора должен был дать заводской партком. Но примерно три четверти членов парткома проголосовали против! И выступавший на том заседании Ботвин уехал ни с чем. Очевидно, потом в горкоме со Степанченко и секретарем парткома Александром Бугайко «провели работу». Потому что, когда вскоре партком снова собрался для рассмотрения этого вопроса, Василий Алексеевич выступил и сказал, что будет лучше для всех, если парткомовцы… примут условия горкома. Заводчане поняли, что все предрешено.
-- Выйдя на пенсию, Василий Алексеевич продолжал работать -- преподавал в отраслевом институте повышения квалификации руководящих кадров, -- рассказывает внучка опального директора Алена. -- Душой, конечно, оставался на заводе. Но там его забыли!
Иногда к нему приезжал только один друг, Александр Бугайко, лишившиймя должности за то, что защищал дедушку. Так было более десяти лет, пока директором завода не стал его ученик Александр Харлов, два года назад, к сожалению, умерший в молодом возрасте от сердечного приступа. Случилось так, что Александр Иванович вскоре после ухода дедушки ушел в армию, затем -- на другое предприятие и лишь в начале 90-х вернулся на родной авиационный генеральным. Александр Иванович пригласил его на работу! Деду выделили стол, где он стал готовить второе издание книги об истории завода. Приближался 75-летний юбилей предприятия, и он успел закончить эту работу. В те дни я была в Италии. Вдруг приснился дедушка, который говорил: «Ты только успей на мои похороны… » Позвонила в Киев. Меня успокоили: дедушка и мама поехали на завод на юбилейный вечер…
-- Во время юбилейного вечера, когда в Киев съехались директора авиазаводов всего бывшего Союза, переполненный зал, узнав, что здесь находится Василий Алексеевич, начал дружно скандировать: «Сте-пан-чен-ко!», его несколько раз вызывали на сцену, -- вспоминает дочь Степанченко Галина Васильевна, кандидат искусствоведения, заместитель директора Института искусствоведения, фольклористики и этнологии имени М. Т. Рыльского НАН Украины. -- Вечером ему предоставили слово на юбилейном торжественном приеме. Василий Алексеевич даже помолодел. Он взволнованно произнес речь о том, что трудности, которые переживают страна и завод, преходящи, Украина скоро расправит крылья. Поблагодарил за внимание, пригубил коньяку и… упал на руки мне и успевшим подскочить коллегам. На лице отца застыла улыбка. Нам потом врачи сказали, что он умер от счастья. Это случилось вечером 7 сентября 1995 года.
-- Отец и мама познакомились еще во время учебы в Воронежском авиационном техникуме, а поженились, когда папа был студентом Казанского авиационного института, -- рассказывает Галина Васильевна. -- Перед войной у них умер первенец -- годовалый Славик. Поэтому, когда в 1945-м родилась я, папа настоял, чтобы мама ушла с завода в Казани, где они строили боевые самолеты. С тех пор мама не работала, всю себя посвятила мужу и семье. У отца был больной желудок, поэтому мама запретила ему питаться в столовой, сама готовила ему еду. Родители выросли в бедности, пережили голодные студенческие годы, войну и хотели, чтобы дети не знали нужды, развивались гармонично, приобщались к искусству. Когда папу в 1949-м перевели на должность главного инженера Омского авиационного завода, несмотря на то, что и в скромной квартире не было приличной мебели, на первую свою зарплату отец купил пианино!
Надо сказать, папа и его друг Олег Антонов очень любили своих детей. Иногда по воскресеньям в Конча-Заспу, где мы отдыхали, Олег Константинович привозил свою семью. Меня с дочерью Аней учил рисовать. Мы все шли на речку, на луга или в лес. Наша мама была простой общительной женщиной. В нашем доме на Печерске жили разные семьи -- и начальников, и простые люди. Но мама никогда не показывала, что она -- жена генерального директора. Бывало, заболеет серьезно кто-то из соседей -- мама тут же мчится в аптеку 4-го Главного управления добывать дефицитные лекарства. Возле дачного домика, надев простенький халат, она так ловко управлялась с метлой или граблями, что кое-кто принимал ее за домработницу, которой у нас никогда не было. Зато когда маме понадобилась донорская кровь (папа к тому времени уже не работал на заводе), на станцию переливания пришла огромная толпа самолетостроителей, желающих дать свою кровь.
Мы считаем, что маму (она умерла в 1980-м) доконали гонения на отца. Представляете, кто-то написал (а писали в основном анонимки), якобы у Степанченко на даче в подвале оборудована шикарная сауна, а возле причала к услугам директора всегда готов личный огромный катер на подводных крыльях с каютами и баром. В заводской домик, которым пользовалась наша семья, приехала комиссия, а там обычный погреб, в углу -- кучка гнилой картошки. Вот и вся сауна. Возле берега, среди кустов осоки -- полузатопленная старая деревянная лодка.
Когда мама умерла, папа очень переживал. Я не думала, что мужчины могут так страдать! Друзья советовали ему найти новую спутницу жизни -- даже в пожилом возрасте он выглядел молодо, нравился женщинам, некоторые даже сами сватались к нему. Но отец, он после смерти мамы прожил еще 15 лет, говорил: нет, такой, как Оля, уже не будет. И остаток жизни посвятил «своим девочкам» -- мне и внучке Оле-Аленушке, которую мы назвали в честь мамы. Она тоже выросла достойным человеком -- окончила два вуза, работает заместителем директора Международного благотворительного фонда «Детское сердце», помогающего спасать младенцев с врожденными пороками сердца. Свою дочку она назвала Аннушкой -- в честь антоновских самолетов, которым всего себя отдал отец.
… Так уж повелось, что самолеты называют именами конструкторов. Имена же директоров серийных заводов остаются за кадром. Но история знает и другое: многие талантливейшие конструкторы остались малоизвестными, потому что их самолеты по разным причинам не пошли в серию… Хорошо, у нас есть другая традиция -- называть улицы именами достойных людей. В 1996 году самолетостроители и администрация Ленинградского района столицы обратились к отцам города с просьбой переименовать одну из улиц заводского микрорайона -- Депутатскую -- в улицу Василия Степанченко.
Авиаторы -- народ настойчивый. Недавно они обратились к мэру столицы А. А. Омельченко. Александр Александрович отнесся к этой идее весьма заинтересованно и пообещал посодействовать.