Паводок в Закарпатье отступил. Вода ушла из последних подтопленных сел Береговщины, и пострадавшие районы приступают к восстановительным работам. На стихийное бедствие уже откликнулось более двадцати стран Европы и СНГ. Помощь прислали все без исключения регионы Украины, и, если учесть, что наши люди сами живут небогато, их поддержка имеет не только материальную ценность.
Десятки трейлеров с продуктами, одеждой и оборудованием, эшелоны со строительными материалами, прибывающие сегодня в Закарпатье, напоминают нам о ноябрьских событиях 1998 года. И так же, как и два с половиной года назад, в средствах массовой информации появляются сообщения о грядущих злоупотреблениях при распределении помощи пострадавшим…
Всегда ли помощь, собиравшаяся с большими трудностями, попадала к тем, кто в ней действительно нуждался? Не всегда. Об этом свидетельствуют десятки уголовных дел, возбужденных за прошедшие два года. Можно приводить многочисленные факты, когда блюстители порядка во время обысков у сельских чиновников изымали ящики с гуманитарными медикаментами, мешки с новой импортной одеждой, сотни килограммов продуктов. При виде столь наглого распределения «под себя» доведенные до отчаяния селяне писали в правоохранительные органы и прессу коллективные обращения, в которых даже просили отказаться от приема «гуманитарки». Однако мы остановимся на распределении не заграничной, а украинской помощи: огромного количества стройматериалов и денежных средств, выделенных для Закарпатья из госбюджета в результате сокращения финансирования ряда министерств, ведомств и территорий. Как свидетельствуют материалы уголовных дел, практически на всех этапах распределения помощи имели место злоупотребления, в результате которых государству нанесен ущерб на сотни тысяч гривен. Но сначала вернемся к событиям ноября 1998 года.
В первые дни наступления стихии, как только стали очевидны огромные масштабы разрушений, Кабмин начал разрабатывать Программу ликвидации последствий паводка. Чтобы подсчитать нанесенный ущерб, на местах были созданы специальные комиссии, в состав которых вошли чиновники райгосадминистраций (РГА) и сельских советов. Сразу после того, как вода сошла, комиссии стали обходить потерпевших. При определении ущерба учитывались площадь разрушенного дома, материалы, из которых он был сооружен, год постройки и так далее. Именно на этом этапе и начались первые серьезные злоупотребления. В зависимости от личных симпатий или размера «вознаграждения», чиновники вносили пострадавших категории «Б» (частично потерпевшие) в категорию «А» (полностью потерпевшие), увеличивали площадь разрушенного жилья, выдавали фиктивные справки и акты обследований, на которые позже выделялись огромные деньги и большое количество стройматериалов. По таким фактам были возбуждены уголовные дела, некоторые из них уже прошли через суд.
Следующее звено в механизме злоупотреблений -- выдача документов под застройку. Люди, у которых вода полностью разрушила дома, обращались в отдел архитектуры РГА для получения типового проекта, разрабатывавшегося на основе площади разрушенного жилья. Данные о последнем имелись в инвентарьбюро, но далеко не всегда были точными: ведь за годы дом достраивался, перестраивался, его площадь увеличивалась. За внесение в новый проект неучтенной площади чиновники откровенно требовали взятки, сумма которых прямо зависела от материального состояния «заказчика» (ряд уголовных дел по таким фактам возбужден в Береговском районе).
После этого каждый потерпевший шел «на поклон» в сельсовет, чтобы получить лимитно-заборную карточку (своеобразное личное дело, в котором документировался ущерб), дающую право на получение стройматериалов. И не всякий чиновник мог устоять перед соблазном заработать при выдаче этого документа.
-- Наша саманная хата рухнула в первый же день прошлого паводка, -- рассказывает жительница села Чернотисово Виноградовского района Ольга Товт. -- Я тогда была в больнице, поэтому на наш разрушенный дом никто не обращал внимания. После лечения я стала оббивать порог райгосадминистрации, чтобы получить хоть какую-то помощь. Через несколько недель в Виноградове выделили пять с половиной тысяч гривен, и в тот же день ко мне подошел сельский секретарь. Он сказал, что за получение «лимитки» надо отдать 1000 гривен, а если я не дам денег, то помощь на этом прекратится. Я пыталась убедить его в том, что это слишком большая сумма, ведь мой муж не получает зарплату (он -- ездовой в колхозе), а я больна, денег нет. «Надо дать, -- отрезал он. -- Начальство в Виноградове следует отблагодарить. Что мне оставалось делать -- раз требует, надо нести. На следующий день я пришла в сельсовет с деньгами и со слезами снова стала просить секретаря: «Пожалуйста, не берите так много, ведь это не 100--200 гривен. Как мы будем строиться? Побойтесь Бога!» Он выхватил у меня деньги, быстро пересчитал и, положив в карман, велел прийти за помощью завтра. Но получили мы ее лишь через неделю, а некоторые стройматериалы нам не выдали до сих пор. Дом наш не достроен, и мы с четырьмя детьми уже 2,5 года ютимся в небольшой комнатке старого колхозного дома, в котором раньше ночевали пастухи.
Через несколько месяцев после паводка двое наших односельчан, которые тоже были вынуждены дать секретарю взятку, обратились в УБОП. Написала заявление и я, после чего секретаря задержали. По его делу уже было несколько судебных заседаний. Вначале он все отрицал, и лишь на последнем заседании признался и пообещал вернуть деньги. Но мы их пока не видели, а ведь инфляция уже «съела» половину суммы…
Когда лимитно-заборная карточка после долгих мытарств оказывалась на руках потерпевших, наставал черед получать стройматериалы. Одна из складировавших материалы фирм Береговского района приписывала себе работы при строительстве новых домов, за что брала с потерпевших по 400--600 гривен. Если же кто-то отказывался платить, -- ему просто не выдавали материалы (по этому факту тоже возбуждено уголовное дело).
Но наиболее хитрую аферу со стройматериалами провернул сельский голова Чернотисова. В первые дни после паводка в село приехали иностранцы (половина жителей Чернотисово -- венгры), которые оставляли председателю помощь для пострадавших -- крупные суммы в валюте. Тот искренне благодарил благодетелей, расписывался в получении помощи в фиктивных ведомостях, а деньги уносил домой (позже при обыске у него, кроме большого количества «гуманитарки», обнаружили 7,5 тысячи долларов). Когда же в село стали поступать стройматериалы, председатель за упрощение процедуры их получения брал взятки кирпичом, цементом, известью, которые направлял на ремонт школы, детского сада, клуба… Селяне, видя, что такие взятки -- вроде бы, для их же блага, не спешили обращаться в милицию. А суть аферы состояла в следующем: отремонтированные за народные средства объекты председатель фотографировал и посылал заграничным благодетелям, говоря, что работа выполнена за их деньги. «Сэкономленную» же валюту просто присваивал (за что теперь привлекается к уголовной ответственности).
Были злоупотребления и при выдаче кредитов. Распоряжением председателя облгосадминистрации деньги для потерпевших поступали в «Ощадбанк». Однако кредитов на первых порах хватало далеко не всем, и заведующие отделами банка решали, кому предоставить деньги в первую очередь. Положительное решение вопроса, в частности в Береговском районе, зависело от взятки (завотделением отстранена от должности, в отношении нее возбуждено уголовное дело).
Приведенные факты освещают далеко не всю цепочку «паводковых» злоупотреблений. Были еще волокита и платная выдача законных справок, расчистка развалин, в результате которой исчезли десятки тысяч гривен, выделения участков под застройку за взятки в особо крупных размерах… За последние два года в Закарпатье было возбуждено более 50 уголовных дел, связанных с «паводковым» беспределом.
Так, в начале прошлого месяца возбуждено уголовное дело относительно чиновников Иршавской РГА, безосновательно внесших в списки потерпевших несколько человек, в результате чего те незаконно получили кредитов и стройматериалов на сумму более 70 тысяч гривен. Уже после мартовского паводка несколько уголовных дело возбуждено по тому же Чернотисову, где около десятка семей незаконно получили государственную помощь и построили новые дома. Нанесенные государству убытки превысили 200 тысяч гривен…
По вышеуказанным фактам к ответственности привлекались и привлекаются десятки чиновников, однако ошибается тот, кто думает, что хоть один из них надолго угодил за решетку. Из всех уголовных дел, окончившихся приговором, мне удалось найти лишь два случая, когда обвиняемый чиновник получил реальный тюремный срок. Служащий земельного отдела Береговского района, взявший за выделение участка под застройку 400 долларов, осужден на два с половиной года лишения свободы, а председатель Березовского сельсовета Хустского района за аналогичное преступление осужден на два года. Однако даже этим осужденным, можно сказать, повезло, ведь статья 168 (»Взяточничество») предусматривает куда больший минимальный срок. Зато в остальных случаях суды оказались на удивление гуманными к чиновникам и проявили максимум изобретательности в переквалификации совершенных ими тяжких преступлений в более мягкие. Действия служащих отдела архитектуры Береговской РГА, бравших взятки за внесение изменений в типовые проекты, переквалифицированы в злоупотребление властью, в результате чего чиновники отделались условными сроками. Председатель Чернотисовского сельсовета, бравший взятки стройматериалами, также попал под «переквалификацию». Его сняли с должности, оштрафовали, конфисковали имущество и после шестимесячного пребывания в СИЗО освободили.
Суд счел возможным вынести мягкий приговор даже взятому с поличным сельскому голове.
-- После того как в ноябре 1998 года наш дом разрушила вода, мы перебрались к детям, -- рассказывает житель села Ключарки Мукачевского района Иосиф Богдан. -- Через три месяца в сельсовете начали распределять помощь, и вскоре мы получили половину стройматериалов (другую половину выделили сестре, поскольку разрушенный дом принадлежал и ей). Сначала мы не планировали брать кредит, так как думали, что его придется возвращать. Но строительство нового дома из-за отсутствия денег застопорилось. А когда в мае мы узнали из газет и телевидения, что кредит безвозвратный, -- жена сразу пошла в сельсовет. Председатель сказала, что оформлять документы уже поздно, но через две недели сама пришла к нам домой и доверительно сообщила, что деньги получить можно, но с условием, что половину суммы мы отдадим. После некоторых раздумий мы согласились -- думали, хоть что-нибудь получим. И только через несколько месяцев, в ходе следствия, узнали, что кредит был оформлен на нас сразу после паводка даже без нашего ведома.
В сентябре выделили первые 30% кредита, и председатель начала намекать, что пора расплачиваться. Тогда я купил диктофон и все разговоры с ней стал незаметно записывать на кассету. Там, в частности, есть слова, что половину денег нам придется отдать в любом случае, а также, что «все эти нищие» (то есть мы) ей уже порядком надоели. С выделением второго транша кредита началась волокита, мы получили его только в декабре. А поскольку требования расплатиться не прекратились, я написал заявление в УБОП. Через несколько дней мне прикрепили под рукой маленькую видеокамеру, и я с двумя тысячами гривен отправился в сельсовет. После того как председатель в своем кабинете взяла деньги и положила себе в сумку, ее арестовали.
Однако уже через полтора месяца она оказалась на свободе, и в наш адрес посыпались угрозы: приближенные к председателю люди говорили, что построенный дом у нас конфискуют, поскольку материалы мы получили незаконно и т. д. А в декабре прошлого года состоялся суд, о котором даже вспоминать не хочется. В ходе процесса стало получаться так, будто мы сами едва ли не силой предлагали председателю деньги. Видеокассету, на которой заснято получение взятки, на суде не просматривали, поскольку «не было видеомагнитофона». Зато у председателя нашлись три свидетеля, которые убедительно говорили, что деньги я передал ей не в кабинете, а на крыльце, и что они предназначались для проведения газа. Действия председателя и вовсе не признали взяточничеством. Как сказано в приговоре, она получила две тысячи гривен якобы для передачи другому лицу, но поскольку не была намерена их передавать, а присвоить, то это следует квалифицировать как завладение индивидуальным имуществом граждан путем злоупотребления доверием. После этого председателя… амнистировали. Правда, областная прокуратура опротестовала столь несправедливое решение, и несколько недель назад Верховный суд отменил приговор, отправив дело на доследование…
К сказанному Иосифом Богданом остается добавить, что председатель Ключарок отстранена от должности, а ее обязанности исполняет секретарь сельсовета, в отношении которой в апреле прошлого года также было возбуждено уголовное дело за «паводковые» злоупотребления, и которая также была амнистирована судом.
Во всех «паводковых» делах есть одна закономерность. К уголовной ответственности никогда не привлекались чиновники выше ранга сельского головы (за исключением Береговского района). Хотя всем понятно, что злоупотребления с выделением кредитов не могли обойтись без должностных лиц как минимум районного масштаба. Поэтому большинство закарпатцев мало верят в то, что распределение нынешней помощи обойдется без злоупотреблений. Во время одной из моих командировок в Хуст потерпевшая от наводнения женщина сказала: «Для кого паводок -- это потрескавшиеся стены, размокшая мебель и уничтоженное имущество, а кто-то уже потирает руки в предвкушении хорошего «заработка».
И все-таки не хотелось бы завершать рассказ на такой печальной ноте. Ведь, несмотря на злоупотребления, большая часть помощи все-таки доходит до тех, кто в ней нуждается. За прошлые два года в Закарпатье было построено больше домов, чем за лучшие пятилетки СССР. И все новые дома во время последнего паводка выстояли. Их владельцы искренне благодарны государству за неоценимую помощь. Потерпевшим от стихии в этом году (вода разрушила около 2000 домов) тоже остается надеяться только на государство. Помощь, поступающая сейчас в Закарпатье, крайне необходима. И в этом, наверное, ни у кого сомнений нет.