Такого показателя нет больше нигде в Украине
Быть бы Сереже врачом, а Лиле -- музыкантшей, если бы не встретились они… в церковном хоре. А сегодня супругов знают как батюшку Сергея и матушку Витальевну, благодаря которым в селе Антонины Красиловского района на Хмельнитчине открыта церковь Святой Параскевы, нынче празднующая свою первую Пасху, и возрождена музыкальная школа. Подвижничество Лилии Витальевны привлекло к ней внимание Украинского института развития интеллекта ребенка, с директором которого Виктором Краповичем мы и побывали в Антонинах.
Правду сказать, Антонины в день нашего визита произвели на меня тягостное впечатление. Моросил дождь, под ногами чавкала грязь, а остатки старинного имения Потоцких символизировали упадок края. Казалось, что сюда никогда не придет весна. Но она уже пробивалась в мелодиях, доносившихся из классов Антониновской музыкальной школы, и в акварелях, украшающих ее коридоры. Музыке, сказали мне, детишек учит местная матушка, а рисованию -- ее сестра.
-- Лиля, -- представилась темноволосая молодая женщина, о которой и подумать-то нельзя было, что она -- мать пятерых детей.
-- Лена, -- в тон ей сказала вторая женщина -- как выяснилось, сестра.
Обе замужем за священниками: Лиля -- за местным Антониновским, Лена же вышла за батюшку из соседнего прихода. Матушки… Для мирского человека это слово звучит как-то странно, когда речь идет о молодых женщинах. Но порядок есть порядок, поэтому, сколько бы ни было лет жене приходского священника, она -- матушка. А для человека верующего непривычно другое -- что матушка не дома с детьми сидит, а работает. Но кажущееся удивительным для других -- для супругов Мордынских дело совершенно естественное. Отец Сергей окормляет своих прихожан духовно, а его жена несет местным ребятишкам свет искусства. Ведь Лиля закончила музыкальное училище. Интересуюсь, как же она матушкой-то стала?
-- Я училась в Хмельницком музучилище, -- рассказывает Лиля. -- Преподаватели у меня были прекрасные. Да и ребята окружали хорошие. Но знаете: водка, вольное поведение -- я не находила в этом радости. А тут как раз начали открывать церкви. Я была знакома с одним священником, и тот пригласил меня в церковный хор. Там я и познакомилась с Сергеем. Он был студентом медучилища, а в церковь ходил «для души». Вскоре в хоре у нас собралось человек десять молодых -- нам было интересно вместе, и получилось своего рода братство.
Закончив медучилище, Сергей решил поступать в Киевскую семинарию и уехал. Но связи мы не теряли -- переписывались. Замуж за священника я не собиралась, да полюбила -- и все тут! По окончании учебы Сереже дали в Ковеле приход. Пришлось там церковь строить. Теперь-то в ней уже службы идут, а поднимать ее было ох как трудно… Поэтому, когда переезжали в Антонины, я сказала: «Только не строительство!» Но как же в селе без храма? Пришлось и тут строить. Денег у людей нет, так что работа продвигалась медленно. Но говорят же: было бы желание!
Как люди в приходах живут, видно по матушкам. «Прикинута» матушка -- значит, село зажиточное. Лилю же я увидела в стареньком мамином платье. А ведь многие считают, что в приходские священники молодые парни идут ради обеспеченной жизни, по этой же причине за них выходят замуж девчата -- у семинаристов в невестах недостатка нет. Так какие же доходы у священников? Лиля мягко улыбается:
-- В Ковеле муж получал 100 гривен. А здесь… Приходские деньги тратятся исключительно по решению общины. В первую очередь, конечно же, на храм. Не будь у нас 60 соток огорода, даже не знаю, как и держались бы. Да что тут говорить: как люди живут, так и мы. Священнику нельзя иначе. Сельчане видят абсолютно все: когда мы встали, когда легли. В каком настроении священник пришел в церковь -- веселый или хмурый. И -- один или со мной.
-- А как вы узнаете, на что прихожане обращают внимание?
-- Я же в школе работаю, а туда все новости стекаются: и дети рассказывают, и родители. К тому же я существую как бы в двух лицах -- матушка и директор школы. Это облегчает общение. Батюшке ни одна бабушка не скажет: «Вы поступили неправильно, вы с моей соседкой не так обошлись». А со мной, как женщина с женщиной, поделится. Я приду домой и скажу мужу: так, мол, и так -- на тебя обижаются.
-- За что же можно на батюшку обижаться?
-- Да за что угодно. Люди ведь приходят с разным: одни -- с радостью, другие -- с бедой. Нужно все отложить и дать выговориться тому, кто с бедой пришел. А у кого радость, тот может обидеться: не уделили ему внимания.
-- А не бывает молодому священнику неуютно, когда к нему за советом приходит пожилой человек?
-- Даже самым стареньким он советует не по-мирски, а духовно. Духовное же от возраста не зависит. Но разумеется, священник должен чувствовать, как повести себя с тем или иным человеком. Особенно -- если прихожанин старше и следовательно многое пережил. На первых порах местные жители нас с Сергеем практически не воспринимали. Здоровались, как с приезжими. А теперь меня матушкой Витальевной кличут. Я и сама чувствую, как мы повзрослели. Это все дети. Например, рождение первого ребенка никак не повлияло на Сергея. А с появлением второго он стал степеннее. Присматриваясь к детям, начинаешь и взрослых лучше понимать…
По отчеству называет Лилю и младшая сестра. Объясняет, что это, мол, по привычке, ведь в школе они -- коллеги. Но я чувствую за этим и особое отношение: Лена за Лилей во всем тянется. И замуж за священника вышла, и преподавать решилась.
-- У Лилии Витальевны такой дар убеждать! -- восхищается Лена. -- Честно говоря, мне и в голову не приходило, что смогу здесь преподавать изобразительное искусство. Ведь открыть класс можно, когда есть хотя бы 30 детей. А в селе разве наберется столько людей, желающих заниматься изобразительным искусством? Но Лиля сказала: давай попробуем! И теперь я просто счастлива, что приняла предложение сестры. Дети, которые рисуют, уже никогда не будут видеть мир черно-белым -- и это скажется на всей их жизни.
Антониновская музыкальная школа -- это живописный терем с окнами в резных наличниках, где когда-то жил эконом графа Потоцкого. Еще в советские времена строение было отдано под музыкальную школу. Но когда Лилю назначили ее директором, школа имела весьма жалкий вид. Да и «живых» учеников было раз-два -- и обчелся, хотя в списках числилось около восьмидесяти. Впрочем, чему ж удивляться: живут антониновцы крайне бедно, а занятия нужно оплачивать. Но Лиля настроилась на оптимистичный лад. Сама-то выросла в семье, где песня не просто была в чести -- выживать помогала. Верилось, что и антониновцам она сил придаст.
-- Мама часто вспоминает, -- рассказывает Лиля, -- как они дома пели. Детей в семье было много. Родители с работы приходили -- ног под собой не чуяли. Садились все рядком да запевали украинские песни -- и тело, и душа от усталости отходили. А во времена моего детства дед брал гармошку, бабушка -- бубенцы, дядя --скрипку, отец -- гитару и устраивали настоящие музыкальные вечера. А теперешние матери как воспитывают детей? Включат телевизор -- и рады, что ребенок не путается под ногами. Прошу родителей: приводите малышей в музыкальную школу. «Еще рано», -- говорят они мне. А телевизор -- не рано? Я считаю, что учить деток можно с младенчества. Причем всему -- музыке, танцам, рисованию… Поэтому и мечтаю музыкальную школу превратить в центр искусств. Начало положено: открыли художественное отделение. На очереди -- литературно-музыкальная студия. Сейчас каждый 4-й антониновский ребенок занимается в нашей школе. А еще есть детский церковный хор. И взрослый -- тоже…
-- Но как же вам удалось собрать учеников? По домам, что ли, ходили?
-- Мы начали с концертов, которые давали дети, занимающиеся в музыкальной школе. Люди ведь как устроены? Смотрят, что чей-то ребенок играет, и думают: а разве мое чадо хуже? И приводят его на уроки.
-- Но у вас скрипка, а она чутких рук требует -- откуда ж им взяться в селе, где скотный двор, огород?
-- На скрипку я принимаю всех желающих, но оставляю в классе только тех, кто сможет заниматься инструментом профессионально. Остальных детей «перевожу» на баян, а то и на хореографию, где занятия музыкой идут параллельно. Психологически ребенок освобождается от ответственности за свои музыкальные успехи -- и дело продвигается легче. Играть же «для себя» можно -- и нужно! -- научить каждого ребенка. Тогда, мне кажется, и так называемая современная музыка отойдет на второй план. Воспитанные на классике, дети не примут того кошмара, который сегодня льется из радиоприемников и с телеэкранов.
-- Сейчас все вокруг жалуются, что нет денег на инструменты, кисти, краски, бумагу, наконец. Как же вам в таких условиях удается работать?
-- Собирать «инвентарь» я начала, будучи еще студенткой училища: получу стипендию -- куплю одну скрипочку, со следующей -- другую… И теперь у меня есть инструменты для каждого возраста -- «четвертушки», «половинки». Потому и наша музыкальная школа оживилась, что я поняла: получить результат можно, лишь чем-то пожертвовав. А если ждать, пока государство даст все необходимое, то школу придется просто закрыть.
-- Вы все о школе да учениках, но у вас ведь и свои дети есть -- на них-то времени хватает? -- спрашиваю я Лилю.
-- Чем может помогает мама. Да и муж никакой работы не боится: и посуду помоет, и с детьми займется… Но большую часть времени детвора, конечно же, со мной. Иной раз думаю: откуда в моих детях такое чувство ритма -- играют, танцуют? И сама себе отвечаю: они же в моем мире живут!
-- Да ведь двое сыновей и три дочери -- не тяжко?
Матушка Витальевна, видно, не хочет покривить душой, но и судьбу гневить не рискует:
-- Я свою дорогу сама выбрала. И потом, я уверена: где дети -- там и Бог.
И почему это, когда речь идет о духовных подвигах, мы вспоминаем только великих пустынников? Матушка Витальевна, которая несет людям свет веры и просвещения, не укрываясь ни от своих, ни от чужих житейских невзгод, в моих глазах -- не меньшая подвижница. Да и не только в моих. Потому-то Институт развития интеллекта ребенка представил Лилию на конкурс «Украинская Мадонна», организованный международным благотворительным фондом «Святой Марии». В образе мадонны представила сестру и матушка Елена, написавшая икону для нового Антониновского храма. Хотя сама она в этом не сознается: случайное, говорит, сходство. Но мне кажется, что в мире души ничего случайного не бывает.