Теперь мама учится ходить на костылях, а ее малыш -- ползать, опираясь на культю
В селе Плисецкое Киевской области первые же встречные объяснили нам, как найти дом семьи Дживага. Во дворе мы увидели мужчину, державшего на руках малыша без ноги. Ребенок, заметив незнакомцев, начал плакать.
-- Саша думает, что вы врачи, а он их очень боится, -- объяснил нам отец мальчика Андрей.
Из дома вышла молодая женщина, ловко управляясь с костылями. У нее, как и у сына, нет правой ноги. Оба попали под поезд на станции Буча 30 мая этого года…
-- Саша перенес четыре операции -- врачи пытались сохранить колено, -- рассказала бабушка Людмила Александровна. Она написала письмо в редакцию «ФАКТОВ», прочтя которое, мы не могли не поехать в эту семью. -- Но в итоге ногу пришлось ампутировать. Внук вновь учится ползать, опираясь на культю. А ведь он уже умел ходить!
… Беда случилась днем, когда на платформе было много людей. Возле перехода -- бетонных плит, проложенных через рельсы -- работала ремонтная бригада.
-- Я услышала визг тормозов, обернулась -- рабочие в оранжевых жилетах смотрели на что-то под колесами поезда и тут же отворачивались, -- рассказывает 22-летняя Наташа, студентка медучилища, благодаря которой, собственно, пострадавшие мама и малыш выжили. -- Один от ужаса даже присел, закрыв голову руками. Я окончила третий курс медучилища -- наверное, поэтому побежала туда. Вначале увидела женщину. Одна нога была раздроблена так, что казалось, ее пропустили через мясорубку. Женщина смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Позже я узнала: она глухонемая. Понимая, что нужно остановить кровь, я попросила рабочих дать меня пояса, но те стояли, как истуканы. Какая-то женщина начала вытаскивать шнурки, другая оторвала воротник от блузки… Неожиданно я увидела ребенка -- у него правой ноги не было вовсе, сильно шла кровь, и он страшно кричал. Первым делом я наложила жгут малышу, кровотечение остановилось сразу. Его маме пришлось наложить несколько жгутов -- никак не удавалось унять кровь…
… 30 мая Алина возвращалась домой из больницы -- Саша проходил очередной курс лечения в Буче. Как обычно, покатила коляску по проложенным через железнодорожные пути бетонным плитам. В этом удобном месте переходят все жители городка -- не по мосту, который высится в пятидесяти метрах отсюда. «Да и как Алина могла подняться по крутым ступеням с коляской и малышом? -- оправдывает ее Андрей. -- Тем более, ей нельзя поднимать тяжести. »
Тут Алина, заволновавшись, попыталась жестами и отрывочными словами объяснить, что произошло: «Ремонт!», «Стоял!» -- мол, у самого перехода стоял ремонтный состав, возле которого работали люди в оранжевых жилетах. За составом женщина не увидела локомотив, толкавший вагоны задним ходом по соседним рельсам…
-- В ходе служебного расследования установлено, что машинист не виноват, -- заявил «ФАКТАМ» начальник станции Буча Василий…. -- Виновата женщина.
-- В чем ее вина? Ведь этот переход всегда очень оживленный! -- пытаюсь намекнуть начальнику станции об элементарной осторожности его подчиненных.
-- Эта женщина -- глухонемая! Да и не положено там переходить пути. Висит табличка: «Служебный переход». Не могу же я держать людей за руку! Если семья обращалась в администрацию железной дороги, может, ей и выплатили помощь. А наши сотрудники в больницу не ходили и деньги не собирали.
… Чтобы самим осмотреть это место, мы поехали в Бучу. Оказалось, что переходить пути в самом деле удобнее именно по плитам, и здесь легко катится коляска. С другой стороны, можно согласиться со словами начальника станции: за всеми, кто сходит с платформы на рельсы, не уследишь, и люди -- впрочем, как и машинисты локомотивов -- сами должны проявлять осмотрительность. А вот более человечно отнестись к беде Алины и ее сынишки можно было…
-- Мы не хотим, чтобы кого-то наказывали, -- говорит Людмила Александровна. -- Но ведь могли работники железной дороги хотя бы однажды прийти в больницу и поинтересоваться состоянием пострадавших! Пока мы с мужем живы, будем помогать семье дочери, но что с ними будет потом?
… Машины скорой помощи приехали быстро. Одна проезжала мимо станции, ее остановили люди. Вторая примчалась на вызов. Врачи высоко оценили то, что успела сделать Наташа.
-- В первую машину сел с раненым малышом мужчина, помогавший мне, -- вспоминает девушка. -- Он быстро делал все, что нужно, и крикнул врачам: «Спасите ребенка!» Во многом благодаря этому человеку удалось спасти Сашу, у которого была большая кровопотеря.
Сама Наташа поехала в больницу вместе с Алиной. Пока женщину укладывали в карету «скорой», девушка собирала в свою сумку разбросанные вокруг вещи пострадавших: карандаши, пакет кукурузных палочек, записная книжка… Коляска была полностью разбита.
-- В машине Алина очень сильно сжимала мою руку, -- говорит Наташа. -- И мне было страшно, что если она умрет, то я потом не смогу высвободиться. Наверное, уже в пути я поняла, что женщина -- глухая. Она кричала от боли неестественным грудным голосом.
Пострадавших привезли в больницу, где Наташа совсем недавно проходила практику. Так как хирургический костюм был у нее с собой -- девушка собиралась ехать на практику в киевский роддом, -- она переоделась и поспешила в операционную.
-- Я ушла после операции, когда Алина еще спала. Ногу ей ампутировали сразу. Домой шла, как в тумане, не заметив даже, что мое пальто все еще в крови. Ночью не смогла уснуть. И недели две приходила в себя.
С того дня Наташа ежедневно приходила к Алине. Как могла, старалась ее утешить.
-- Мне кажется, я с первой минуты читала ее мысли. А разговаривали мы переписываясь. Буквально на следующий день после операции Алина написала: «А что у меня с ногой? Ее нет?» Родных Алины я попросила не плакать в ее присутствии. Только ее отец никогда не мог сдержаться.
В селе все новости распространяются моментально -- почти сразу, узнав о беде, односельчане принесли деньги. Людмила Александровна говорит, больше пятисот гривен. А в больнице, когда врач позвал к себе родственников, она забыла кошелек возле реанимации. Вернулась за ним через пару минут -- и не нашла…
-- До сих пор вспоминаю страшные слова, которые сказал врач, выйдя из реанимации: «Оба лишились правых ног», -- вздыхает Людмила Александровна. -- А когда Алину выписали из больницы и принесли вещи, с которыми она поступила, среди них были Сашины кроссовки. Два. Увидев их, дочка залилась слезами.
После выписки из больницы Алину с мужем и сыном забрали к себе ее родители. Подальше от страшного места.
Алина старается ни с кем не общаться, редко выходит во двор, чтобы поменьше на нее смотрели соседи. Если же кто-то заходит, первым делом пеленкой прикрывает культю сына. Единственным не родным человеком, с которым она может поделиться болью, остается Наташа. С ней Алина «разговаривает» записками: «Кажется, жизнь идет так быстро», «Спасибо тебе за тепло, за то, что ходила ко мне в больницу», «Ноги нет, но я ее иногда чувствую»…
-- Внук стал очень нервным после случившегося, -- объясняет Людмила Александровна под неутихающий детский плач во дворе, от которого невозможно спрятаться даже в доме. -- Однажды во двор заезжала машина с сеном задним ходом. Саша после этого два часа кричал. Может, увиденное напомнило ему о том, что случилось на станции.
Вскоре Алине и Саше должны сделать протезы. Если мама быстро научится ходить, ей будет легче ухаживать за семьей, обслуживать себя, вновь ставить сына на ножки.
-- Чтобы отвлечься, я затеяла в доме ремонт, -- оправдывалась за беспорядок Людмила Александровна. -- Иначе можно сойти с ума. Что делать, как помочь детям? Честно говоря, с нашим «счастьем» я уже не верю ни в помощь, ни в справедливость, ни в удачу. Надеяться не на что.
И бабушка с горечью поведала, что если есть несчастные семьи, то семья Дживага -- яркий тому пример:
-- Алина потеряла слух в год и два месяца, после тяжелейшего гриппа -- ей назначили антибиотики, которые, как оказалось, были губительны для слуха. Тогда мы жили в Кировоградской области, а потом, чтобы Алина могла заниматься в киевской специализированной школе, переехали в Плисецкое. С двенадцати лет дочка сама ездила на учебу, там познакомилась с первым мужем. Они развелись вскоре после рождения сына. Второй муж Алины Андрей тоже слабослышащий, он болен ДЦП в легкой форме. Когда они решили пожениться, я отговаривала дочь. Почему-то мне казалось, что молодых ждут тяжелые испытания.
… Отношения в новой семье складывались очень хорошо. Андрей подружился со старшим сыном Алины Денисом. Мальчику девять лет, со слухом у него все в порядке, и сын стал для мамы ее ушами и голосом. Когда Алина вновь забеременела, муж был очень рад. Оба неплохо зарабатывали, жили вместе с мамой Андрея в Буче и откладывали деньги на квартиру -- чтобы Денис жил вместе с ними, а не у бабушки в Плисецком. Теперь мечты об отдельной квартире стали совершенно несбыточными. Алина не работает, Андрей тоже -- ему нужно ухаживать за сыном, женой.
-- Саша родился семимесячным. Врачи говорили, жить он не будет, а если выживет, то не сможет ходить: у него обнаружили ДЦП, -- продолжает Людмила Александровна. -- Но малыш хорошо набирал вес, быстро окреп. Алина повезла сына к столичным реабилитологам, там его обследовали, назначили массаж, необходимое лечение. Врачи посоветовали отказаться от ходунков и сказали, что Саша будет ходить. И действительно, через пару недель после начала лечения он начал ползать, а затем и вставать. Мы виделись с дочкой и Сашей незадолго до случившегося. Это было такое счастье: внук шел за руку с Алиной! Причем не она его вела, а он все время тянул ее куда-то…