В Тегеране нынче стоит жара -- около 40 градусов в тени. Впрочем, горячим было в Иране и все политическое лето. Одна из крупнейших стран Центральной Азии с населением 70 миллионов человек выбирала нового президента. На первоначальном этапе количество кандидатов на пост главы исполнительной власти перевалило за 800 представителей различных партий и движений. А к финишу президентской гонки уменьшилось до 10 человек. Как уже сообщали «ФАКТЫ», президентом Исламской Республики Иран снова, на повторный четырехлетний срок, избран 57-летний профессор философии, бывший министр культуры, а затем директор Национальной библиотеки Мохаммад Хатами, за которого проголосовали 77 процентов избирателей, причем очень много женщин. Говорят, что он активный сторонник демократических реформ.
Эта страна весьма перспективна в плане экономического сотрудничества с Украиной. Но знаем о ней мы, увы, очень мало. И сведения эти весьма противоречивы. Например, здесь строят атомную электростанцию и самолеты, вещают за рубеж на 30 языках. А государственной идеологией является ислам. У нас он ассоциируется сначала с убийством Грибоедова, затем с крутым аятоллой Хомейни, в 1979-м прогнавшим со своей земли шаха и американцев и показавшим кулак Москве, а сегодня -- со средневековым мракобесием -- фундаментализмом, женщинами в паранджах и непрекращающимися взрывами на Ближнем Востоке.
Чтобы попытаться разобраться, куда же идет Иран, туда недавно отправилась группа украинских журналистов.
Первый легкий шок я, на Восток летевший впервые, испытал еще в Борисполе, поднявшись в салон самолета. Не сразу сообразил, что молодые женщины в строгом темно-синем длинном одеянии (открыты только лицо и кисти рук), напоминающие скорее монашек, -- стюардессы иранской авиакомпании. Хотя красивы безумно: европейские черты, смугловатая нежно-матовая кожа, огромные карие глаза, царственная походка…
Через пару часов полета внизу проплыли искрящиеся ледники вершин Эльбруса. Еще через час наш Ту-154 начал снижение и вскоре, совершив над горами традиционный круг-заход на посадку, сел на бетонку так мягко, сразу на все три точки, что мы не почувствовали даже момент касания. Пассажиры дружно зааплодировали экипажу. Нас поразил своей красотой и современным дизайном огромный пассажирский терминал международного аэропорта Сехр-Абад -- воздушных ворот Тегерана. Рядом с этим зданием гигантские «Боинги-747» казались куропатками.
Но после прохождения паспортного и таможенного контроля я увидел растерянный взгляд единственной в нашей группе женщины-тележурналистки, тоже вынужденной покрыть голову платком, -- ей велели идти в зал ожидания не вместе с коллегами-мужчинами, а через другой, женский выход. И настроение у меня снова несколько подупало. Подумалось: бедные забитые люди. Позабыли о своей древней культуре, о том, что они -- гордые персы. Казалось бы, совершили 22 года назад толковую вещь: прогнали зажравшегося шаха, который, вместо того чтобы заботиться о своих подданных, распродавал страну чужеземным ловкачам, набивал карманы, построил себе пятый дворец. Да только вот иранцы вместо надлежащей в нашем представлении революции демократической провели революцию исламскую, бросив вызов как капиталистическому, так и коммунистическому миру. И хотя заповеди пророка Мохаммеда по своей нравственной силе ничуть не слабее тех же заповедей Христа, видеть, как в городском транспорте переднюю площадку занимают мужчины, а женщины ютятся на задней, нам, украинцам, было весьма непривычно. Это казалось несправедливым. Правда, не раз приходилось наблюдать несколько иное: передняя часть огромного «Икаруса» (там они тоже уже старенькие, но не такие раздолбанные, как у нас, и раскрашены поярче) битком набита висящими друг на дружке мужчинами, зато в задней его части все женщины едут сидя!
«А ты хотел бы, чтобы на твою жену или дочь в переполненном троллейбусе дышали перегаром чужие мужики?» -- заметил уже в Киеве товарищ, с которым я делился впечатлениями.
Излюбленным местом отдыха и проведения праздников у городских жителей Ирана являются многочисленные кафе и рестораны. В подавляющем большинстве этих заведений -- находятся ли они на верхних этажах современных небоскребов или в старинных уютных подвалах -- в оформлении интерьера, одежде официантов и музыкантов, богатейшем меню выдерживается национальный колорит. Очень часто посетителей обслуживают по принципу «шведского стола» -- на огромном столе стоят большие красивые тазы или емкости, кастрюли с различными овощными и фруктовыми салатами, соусами, приправами, специями. В салатах можно увидеть самое неожиданное сочетание компонентов -- нарезанные огурцы, помидоры, капуста, какая-то восточная зелень поливаются лимонным соком, соусом из сметаны с чесноком и перцем или гранатовым соусом. Благоухающий нежный огромный шашлык из баранины (нашим не чета!) непременно подается в обрамлении очень вкусно приготовленного риса или хрустящей картошечки фри и, естественно, разнообразнейших салатов. Очень вкусны тушеная фасоль и чечевица с подливой, смешанный курино-бараний шашлык, люля-кебаб, говяжий стейк, жареная или тушеная рыба и прочие райские блюда, которые пером не опишешь.
На десерт здесь могут предложить персики (в Иране они сплющенные, словно тыквочки) со… свежими огурцами. Пальчики оближешь, вкушая салат из дыни, яблок, ананасов, вишен, слив и бананов, политый сладким сиропом. Из напитков очень популярны здесь «Кола» местного производства, яблочный, ананасовый, апельсиновый, мандариновый соки, сок из плодов манго и прочих экзотических фруктов. А мороженое с соком дыни или моркови просто божественно.
Небольшие оркестры играют народную и современную музыку -- лирические, порой грустные мелодии и песни, исполняемые солистами--мужчинами, сменяются веселыми, энергичными, зажигательными, от которых так и хочется пуститься в пляс. Увы, здесь не танцуют, а только все -- пожилые и молодые, юноши и девушки, дети -- ритмично прихлопывают в ладони, энергично и изящно поводя плечами. В перерывах за разговором кое-кто за столом затягивается сигаретой, кто-то курит кальян. Все улыбаются, шутят, от души смеются. Никакого пьяного угара, выяснения отношений. Ислам строжайше запрещает правоверному употреблять вино и водку, ни в магазине, ни в ресторанах вы спиртного в Иране не увидите. Разве что безалкогольное пиво. Должен признаться: когда отведаешь упомянутых (а перечислить все я не в состоянии) вкусных блюд и напитков, даже нечаянная мысль о чужеродной гадости -- рюмке водки или коньяка -- кажется глупой, противоестественной. Хочется думать о большом и чистом. Скажем, о женщинах. Неужели иранские красавицы не мечтают элегантно современно одеваться, носить модные прически, сражать наповал мужчин, танцевать наконец?
-- А у нас все это есть! -- с улыбкой говорит сотрудница Национального союза журналистов Ирана Можган Афшар. Кстати, имя Можган в переводе с фарси означает «ресница». -- Вы видели наши магазины женской одежды и нижнего белья? Да, мы можем ходить с непокрытой головой, в декольтированных платьях с обнаженными плечами, спинами. Но только дома или в гостях, в кругу родных и близких. Как и танцевать. То есть красоваться не для всех, чтобы чужие мужчины не заглядывались.
-- Какая несправедливость! А на чужих мужчин, которые одеваются как хотят, в основном по-европейски, женщинам, выходит, смотреть можно?
-- Видите ли, женщины, и, наверное, не только мусульманки, по природе своей более сдержанны, более привержены семье, более верны, если хотите.
-- О да! Не потому ли у вас до сих пор разрешено многоженство?
-- Вы правы. Ислам разрешает мужчине иметь четырех жен. В нашей стране это нынче редкость. Почему? Во-первых, по материальным соображениям.
-- Какова в стране средняя зарплата?
-- 200--250 долларов США. И если уж мужчина решил жениться вторично или в третий-четвертый раз, он должен сначала получить согласие первой, второй, третьей жен. А также предоставить в загс справку о материальном положении, сможет ли он содержать увеличившуюся семью.
-- А разводы у вас разрешены?
-- Да. Но случается это редко. Инициатором может быть как мужчина, так и женщина. И если суд приходит к выводу, что развод необходим, часто случается, что мужчина должен заплатить бывшей супруге кругленькую сумму, чтобы она не осталась без средств к существованию. Не думайте, что ислам только ограничивает права женщин. Он крепко их защищает.
-- Но в некоторых других мусульманских странах женщины совершенно бесправны -- в Бахрейне, например, они не участвуют в выборах…
-- Возможно, руководство этих стран трактует ислам слишком по-своему, вольно или невольно забывая о том, что учение Пророка предполагает равенство мужчин и женщин и даже особые права и привилегии женщин. Сейчас иранские женщины могут работать практически в любых сферах, за исключением тяжелых и вредных профессий, которые могут нанести ущерб их здоровью -- это строительство, уборка мусора на улицах, металлургия… Я вам скажу, раньше и в нашей стране Коран толковали не всегда в пользу женщин. Но наш новый президент г-н Хатами поменял общую психологию, взгляд на роль женщины в обществе.
… Вскоре нас познакомили с женщиной-депутатом меджлиса Фатоме Хагигатджу. Фатоме 33 года, она не замужем.
-- О замужестве думать как-то не было времени -- училась в вузе, затем в аспирантуре, -- рассказывает эта невысокая женщина с большими выразительными глазами. -- Сейчас преподаю психологию в Тегеранском университете. Случилось так, что я стала молодежным лидером и студенты выдвинули меня в парламент. Сейчас нас 14 женщин-депутатов. Всего депутатов в меджлисе 290. Но наша фракция довольно сильная, умеем убеждать и переубеждать депутатов-мужчин в необходимости принятия законов в пользу женщин. Например, мы инициировали принятие закона о том, что девушка может выходить замуж не ранее 15 лет, а юноша жениться -- в 17 лет. А если возникла необходимость вступить в брак ранее этого возраста, проблему может решить суд. Раньше в нашей стране незамужняя женщина могла учиться в заграничных вузах только за собственные средства. Мы добились того, чтобы учебу оплачивало государство.
Сейчас одним из заместителей министра работает женщина. Наша фракция предлагает в новое правительство уже трех женщин на посты министров. Значительно увеличилось количество женщин среди студентов.
Но ислам -- это не только своеобразный взгляд на то, что мы называем правами человека. Это еще и законы шариата. Здесь нам рассказали такой случай. Однажды в Киеве крепко выпили и повздорили двое приехавших сюда на учебу молодых иранцев. В пылу ссоры один из студентов убил товарища, в чем потом, протрезвев, горько каялся. Его судили в Украине. Отсидев четыре года, убийца вернулся на родину и попал в объятия иранского правосудия. Здесь существует два суда -- гражданский и шариатский. Первый суд решил: осужденный раскаялся в содеянном, отбыл срок наказания -- стало быть, пусть дальше замаливает грех праведной жизнью. Вскоре дело попало в шариатский суд, который вроде тоже склонялся к такой мысли. Но, по религиозному закону, он должен был спросить мнение родственников жертвы. Убитые горем родители, братья и сестры погибшего не простили убийцу. И парня казнили.
Не будем осуждать чужие нравы. Но, наблюдая вечернюю жизнь иранских городов и их жителей, беззаботно гуляющих семьями до поздней ночи, мы не встретили ни одного пьяного или наркомана. За наркотики -- вообще секир-башка. К нам никто не приставал. Юноши и девушки мило улыбались. Разве что однажды, когда мы решили в уличном кафе попить сок, к молодому коллеге обратилась по-английски женщина лет 30: не желают ли мистер и его товарищи, чтобы их подвезли на машине? Бросились в глаза обилие «штукатурки» на ее лице и кожа на щеках и подбородке, словно у спившегося мужика. Вообще-то иранки пользуются косметикой весьма умеренно. Эта же леди держала за руку юную, потрясающей красоты девчушку лет тринадцати. В стоящей на обочине машине, на которую показала она, мы увидели мрачноватого амбала в спортивных штанах и шлепанцах на босу ногу. Нет, на работу в таком виде иранцы не ездят. Обычно они носят недорогие брюки или джинсы, тенниски или сорочки с длинными рукавами. Мы вежливо поблагодарили даму и, допив сок, поспешили ретироваться.
В другой раз, уже днем, двое наших фанатов автомобильного ретро восхитились шикарным, но допотопным «форд-мустангом», каких уже, наверное, и в самой Америке нет. Стоящий рядом хозяин любезно предложил им посидеть в салоне, что ребята и сделали. Увидев это, руководитель группы пришел в ужас и бросился чуть ли не силой вытаскивать их из машины. Оказалось, что мы находимся в квартале, где работают валютные менялы. А здесь иностранцам, которые могут при себе иметь кучу долларов, рекомендуется быть особенно осторожными. Еще один маленький курьез случился с нами во время ночного путешествия по утопающему в зелени так называемому Каменному парку на околице Тегерана. Мы поднимались по бегущей серпантином вымощенной грубой брусчаткой аллее на вершину горы, периодически останавливаясь на живописных террасах, чтобы передохнуть и полюбоваться золотыми россыпями огней ночного города. Неожиданно к нам подбежал юноша: «Мистер, экскьюз ми вэри мач, а' ю' фром Джемэн?» (Извините, бога ради, мистер, вы из Германии?) И тут же начал выкрикивать «хайль Гитлер!», вскидывая руку в нацистском приветствии. «Не обращайте внимания, это больной», -- успокоили нас иранцы.
Мне вспомнился фильм «Тегеран-43». И еще -- увиденная накануне на местном русском кладбище безымянная братская могила советских воинов, погибших в годы Второй мировой войны. Да, в начале войны, опасаясь, что на стороне Германии выступит Турция, советское правительство по договоренности с шахом ввело в Иран наши войска. Но боевых действий здесь вроде не было… Кто же покоится под обелиском, на котором изображен православный крест, а венчает памятник красная звезда? Уж не участники ли борьбы с немецкими шпионами во время упомянутого Тегерана-43?..
А подавляющее большинство иранцев -- милые, добрые, сердечные люди. На улицах везде стоят красивые ящички в виде цветка розы в двух ладонях. В них можно бросать деньги для малоимущих. Хотя нищих на улицах мы не видели. Разве что возле железнодорожного вокзала к нам начали приставать двое маленьких цыганчат. Но где их нет?
На вокзал мы попали вот почему. Дело в том, что комплекс местных вокзальных сооружений был построен в 20-е годы по проекту нашего соотечественника, киевского архитектора Владислава Городецкого. Помните знаменитый «Дом с химерами» на столичной Банковой улице? Кроме него зодчий построил здания Музея украинского изобразительного искусства и Николаевского костела, кенасу на улице Ярославов вал, жилой дом N 23 на улице Гоголевской, ряд павильонов для Всероссийской выставки 1913 года, склепы графов Витте на Байковом кладбище и инженера Лелявского в Выдубицком монастыре. На Байковом построил семейную усыпальницу. Но после гражданской войны дом у него отобрали, банковские сбережения пропали, большевикам архитектурные «буржуазные штучки» были не нужны. И в 1920-м Владислав Владиславович уехал на свою историческую родину -- в Польшу. После Первой мировой и гражданской страна тоже была разрушенной, нищей, и талант архитектора оказался невостребованным.
К тому времени у него умерли жена и дочь, и Городецкий в поисках счастья и куска хлеба вынужден был уехать в Иран, где, кроме упомянутого вокзального комплекса, создал проекты одного из пяти дворцов шаха, жилой застройки некоторых улиц. В 1930 году в возрасте 67 лет он заболел и умер. Похоронили его иранские друзья на местном католическом (его еще называют французским) кладбище, которое находится по соседству с упомянутым русским на южной окраине Тегерана. Служители кладбища -- семья пожилых и молодых иранцев -- сразу же показали нам скромную, но ухоженную могилу с надписью на польском языке. Мы положили на плиту букет гладиолусов. Эти цветы очень популярны в Иране.
Бросилось в глаза, что в этой стране кладбища обнесены высокими каменными оградами. Калитки запираются на замок. Везде чисто, никакого мусора. Оградок нет. И цветы не воруют.
МИД Ирана организовал нам посещение резиденции духовного лидера страны аятоллы Хаменеи в день официального утверждения им результатов президентских выборов -- церемонии, в которой принимали участие сам имам, вновь избранный президент, его предшественник, члены правительства, депутаты парламента, представители духовенства, послы иностранных государств, журналисты многих ведущих информационных агентств, газет и телерадиокомпаний мира. Накануне служба безопасности попросила работников масс-медиа сдать на проверку все телекамеры, фотоаппараты, батареи питания, фото- и видеокассеты. Каждому выдали квитанцию. Аппаратуру бережно упаковали, повесили бирки и пообещали вернуть утром непосредственно в резиденции перед началом церемонии. С собой попросили не брать даже блокноты и ручки. Дескать, на месте вам дадим все необходимое для работы.
Такие суровые меры безопасности объяснили печальным опытом. В 1980 году враги исламской революции принесли в штаб-квартиру Исламской республиканской партии бомбу. В результате взрыва погибли известные политики, депутаты парламента, ученые, деятели духовенства -- всего 72 человека. Позже кого-то из государственных деятелей застрелили из устройства, замаскированного под авторучку. Затем во время выступления аятоллы Хаменеи прямо на трибуне взорвалась адская машинка, вмонтированная в микрофон. Имам получил тяжелые ранения, правая рука у него до сих пор практически не действует.
Мы восприняли эти сообщения с пониманием. Благо, действительно, на следующее утро нашли наше имущество целехоньким, аккуратно разложенным в целлофановые пакеты с бирками на ковре недалеко от входа в зал резиденции духовного лидера. Окончательно подсластили эту пилюлю стоящие неподалеку столы, уставленные высокими стаканами с соками и горками пирожных. Пространство, которое можно назвать вестибюлем, было отгорожено от основного зала примерно двухметровой высоты ширмой из тяжелой темно-синей ткани. В качестве «ложи прессы» был небольшой помост возле ширмы, на который тут же взгромоздились телевизионщики. Но аллах вознаградил нас другой благодатью: у входа в это величественное, но скромное по убранству здание все разулись, и кто в носках, а кто и вовсе босиком, ходили далее по коврам. Нигде никаких табуреток или стульев не было. Чтобы передохнуть, можно было садиться прямо на пол под колонной и даже подремать на мягком покрытии. Нам, конечно, было в эти минуты не до сна, но, устав от ожидания открытия церемонии, мы с удовольствием уселись на устланный коврами пол, игнорируя отутюженные накануне брюки. Небольшие стульчики полагались только дипломатам. Они сидели впереди «нашей» ширмы, за которую поначалу заходить не разрешалось. Дальше в зале ни кресел, ни стульев не было. Политический бомонд усаживался на ковры по-турецки. На сцене, когда появились главные действующие лица, только аятолла Хаменеи сидел в невысоком креслице. А президент Хатами и его предшественник тоже разместились на устланном коврами полу сцены.
Снимающих журналистов оказалось больше, чем умещал помост. Чтобы как-то нацелить объективы своих фотокамер в зал, они начали отстегивать прищепки упомянутой ширмы, опуская ее. Тогда вежливые охранники из секьюрити принести скамейку, на которую предложили взобраться фотокорам и телеоператорам. Она оказалась шаткой, камеры вместе с хозяевами могли рухнуть на иностранных дипломатов, сидящих впереди ширмы. В результате где-то посредине церемонии часть снимающих журналистов неожиданно пригласили в зал, а остальных пишущих и снимающих -- на балкон.
Зато вскоре в меджлис нас пропустили практически без проверок. И чуть ли не сразу препроводили на балкон. Внизу, как объяснили нам, проходил обычный сессионный день. Между рядами кресел, как и у нас в Верховной Раде, прохаживались депутаты, переговариваясь друг с другом или по мобильнику. Из центра президиума вещал пожилой спикер в тюрбане. Он что-то весело, с улыбкой доказывал оппоненту. И отдаленно напоминал нашего Ивана Степановича без тюрбана и бороды. Затем началось голосование. Между рядами пошел человек с большим, размером с ведро, то ли серебряным, то ли из хромированной стали горшком, в который депутаты бросали свои «голоса». Неожиданно к нам на балкон ввалилась толпа мальчишек лет 12--13-ти. Они уселись в кресла и замерли, завороженно наблюдая за происходящим в зале. Это, объяснили нам, экскурсия школьников.
… Как-то на улице к нам подошла группа подростков, судя по всему, приехавших в столицу из глубинки. Они поинтересовались, из какой мы страны, и никак не могли понять, что значит «Юкрейн». Когда я заорал (мне казалось, чем громче, тем понятнее): «Киев, «Динамо!», они понимающе заулыбались и стали жать нам руки. А один парнишка старательно выпучил губы и медленно произнес: «Шефф-че-нь-ко!.. »
Чем дольше мы ходили и ездили по Ирану, тем больше менялись представления об этой красивой, милой и достаточно богатой стране, где проложены прекрасные автострады, а чистые, утопающие в зелени, улицы городов забиты несметным количеством автомобилей, за рулем которых мы видели и пожилых, и молодых мужчин и женщин, и все они улыбались нам, а некоторые махали рукой.
Подумать только: канистра бензина здесь стоит всего один доллар. При этом иранцы хотят сделать свою экономику независимой от нефти.