Биографии людей, которые отказались от личного счастья, от данного матерью и отцом имени и фамилии, и согласились посвятить свою жизнь службе отечеству, интересовали простых смертных не меньше, чем судьбы самых известных артистов, ученых, политиков. О шпионах, тайных агентах, разведчиках написаны горы романов и сняты сотни фильмов. Но эта тема продолжает волновать и будоражить чувства миллионов читателей и зрителей. В жизни такие люди предпочитают оставаться в тени и помалкивать даже после завершения полной приключений карьеры, хотя как раз им есть что рассказать. Некоторые молчат из скромности, некоторые просто не желают подвергать себя ненужной опасности (после раскрытия шпионских тайн разведчик не без оснований побаивается, что его заставят замолчать навсегда). Только очень немногие из них соглашаются раскрыть кое-какие секреты своей биографии. Криворожскому журналисту Сергею Дараге удалось разговорить бывшего сверхсекретного сотрудника ЦК КПСС, КГБ, ГРУ подполковника Владимира Поспела. В начале будущего года в одном из львовских издательств планируют выпустить его документальную повесть «Курьер третьего пришествия». Сегодня «ФАКТЫ» предлагают своим читателям ознакомиться с отрывками из этого уникального произведения, рассказывающего об источниках финансирования и истории развития мирового терроризма.
Биография подполковника КГБ Владимира Поспела вполне достойна того, чтобы по ней писать и увлекательнейшие шпионские романы, и разделы по истории некогда всемогущей коммунистической партии СССР и ее спецслужб. 24 года из своих 66 он был ее активным бойцом. Находился, по его определению, на переднем крае борьбы с «мировым злом». После окончания в 1961 году Новосибирской школы контрразведки он до 1968 года входил в состав различных мобильных групп особого назначения, выполнявших специфические задания ГРУ Советской Армии. Последующие 11 лет он служит спецкурьером отдела ЦК КПСС, курирующего оказание финансовой помощи международным рабочим и национально-освободительным движениям, а также «братским партиям». «Гуманитарные грузы», которые он доставлял адресатам, содержали в себе валюту, бриллианты, оружие, взрывчатку.
Среди его клиентов были: лидер компартии США Гэс Холл (его ежегодный оклад составлял 150 тысяч долларов), негритянская активистка Анджела Дэвис, чилийцы Сальвадор Альенде и Луис Корвалан, палестинец Ясир Арафат, известный террорист Ильич Рамирес Санчес по кличке Карлос Шакал. Он был кассиром газеты французских коммунистов «Юманите» и спецкора газеты «Правда» в странах Ближнего и Среднего Востока Евгения Примакова (пути Карлоса, Е. Примакова и В. Поспела пересеклись в Багдаде в 1972 году). Также его клиентами были итальянские террористы из «Красных бригад», прошедшие обучение на спецбазах под Москвой и Минском и проводившие отпуска после убийства А. Моро и других терактов в Союзе и в Чехословакии. Он состоял в рабочем контакте со многими другими известными и неизвестными, умершими и живыми лидерами коммунистических и откровенно террористических организаций. Некоторые из них и сегодня убивают и отдают приказы убивать.
За свою карьеру В. Поспел побывал более чем в 120 зарубежных командировках. Начинал на Кубе в 1961 году. Последняя командировка -- Афганистан, июль--октябрь 1979 года. Его вклад в «окончательную победу коммунизма во всем мире» оценен восемью государственными наградами, половина из которых приходится на «братские страны» (Куба, Египет, ЧССР, Афганистан), а также заочным смертным приговором в Иране. На данное интервью и написание одноименной документальной повести В. Поспел согласился не сразу.
-- Я знаю о двух попытках, когда хотели рассказать о работе спецкурьеров ЦК КПСС, -- говорит Владимир Поспел. -- Обе они не получили завершения. Где-то году в 90-м Юлиан Семенов, с которым я был знаком с 1978-го, решил написать книгу и параллельно снимать фильм о деятельности спецкурьеров ЦК КПСС. Для работы над сценарием был приглашен я и еще пятеро моих коллег. Но скорой работы не получилось, а затем Юлиана не стало. Кому достались его черновики -- не знаю. В 1998 году двое из упоминаемой шестерки написали книгу воспоминаний и понесли ее в московское издательство, находящееся под крышей наших бывших коллег. Книга к читателю не дошла, а ее авторы скоропостижно скончались.
Но не это меня сдерживает: боюсь повторить ошибку генерала Олега Калугина. В своих мемуарах он дал детали операций, указывающие на конкретных людей, причастных к спецслужбам бывших соцстран и нынешней России… Разведчик, спецагент вправе переосмыслить свое личное участие в служении тому или иному государственному идеологическому или золотому идолу. Но он не вправе даже косвенно предавать вчерашних соратников. Люди, иногда даже те, о ком среди определенной части человечества бытует мнение, как о живом воплощении зла, виноваты не всегда. Мы живем не в цельном мире. Повторюсь, нами идеологически, религиозно, материально правят Системы. У каждой из них своя правда, возведенная в непререкаемый абсолют. Самое страшное в противостоянии этих систем то, что люди, направившие свои самолеты на Нью-Йорк, и я, доставлявший оружие и взрывчатку известному боевику Карлосу, палестинцам, североирландцам, и те, кто этот арсенал использовал по прямому назначению, и американцы, бомбящие сегодня Афган, свято верили или верят в свое служение высшей справедливости…
К тому же я связан родственными, дружескими узами со многими видными людьми из бывшего КГБ. Многие из них живы и сегодня. Одно дело высказать свой протест Системе, другое -- наблюдать, как имя твое и твоих коллег треплет обыватель или ваш брат журналист.
-- Ваше настоящее имя?
-- Это у судьбы одна «легенда» человеческой жизни. У человека-нелегала их десятки, и все они составляют его судьбу. Моя профессиональная жизнь проходила под разными фамилиями: русскими, английскими, немецкими, арабскими. Под этими именами когда-то жили реальные люди со своей историей. Сменив очередную «легенду», моя память сохранила во мне обрывки биографий Саидовых, Рыбаковых, Фридманов, Павловых… В мире моей профессии имя -- пустой звук. Так что не обессудьте за возможное смешение судеб.
-- Когда и где вы родились?
-- Январь 1935-го, Московская область, в одном из строений бывшего родового имения.
-- Социальное происхождение?
-- По матери -- из зажиточных крестьян. После Октября мать с родителями переехала в Москву, где в то время жил один из ее братьев, занимавший видный пост на Александровской железной дороге. По отцу мои предки имели «деловое» отношение к известному в России стекольному производству. Во время Первой мировой мой дед руководил разведкой Брусиловской армии. С войны он не вернулся. Еще до революции 1905 года мои родственники увлеклись народническими, социал- демократическими идеями. Большинство из них приняли революцию 1917 года. В Париж уехали единицы. Из тех, кто остался, позже вышли командиры советской промышленности, генералы армии, разведки. Родителей я потерял в 15 лет.
-- Ваши самые яркие воспоминания детства?
-- Помню прабабушку, которой перед войной было почти 100 лет. Иногда она вела себя с нами, ребятишками, совсем по-детски: превращалась в юную барышню, танцевала, разговаривала с зеркалом то надменно, то кокетливо. А иногда обращалась к своему отражению подчеркнуто почтительно: «Ваше Величество». Ее возвращения в юность, вызванные болезнью, завораживали нас своей колдовской правдоподобностью. Помню утро 22 июня 1941 года. Мы жили тогда в городе Белостоке, сейчас это территория Польши. Днем нас, детей военных, срочно самолетом доставили во Львов. Под бомбежку и стрельбу в самом городе нас посадили в поезд и отправили на восток. По дороге немцы разбомбили состав. Я получил свое первое в жизни ранение -- осколок попал в правую ногу. Позже, в Москве, во 2-й Градской (Кунцево) клинике, входившей в состав правительственных лечебниц, мне вытащили осколок, подлечили.
-- Такое ранение -- компетенция сельского фельдшера, а вас везли в Кунцево…
-- Дяди. Один из них тогда работал редактором областной газеты, другой -- директором Сетуньского завода машиностроения, третий, Петр, занимал серьезную должность в НКВД г. Москвы.
После войны, с 1945-го по 1947-й, я с родителями жил во Львове. Там же жил и брат отца, Петр. В то время он руководил в Западной Украине «отрядами по борьбе с бандитизмом-бандеровщиной». В 1947-м дядю перевели на работу в Москву, и он увез меня с собой. Со своими родителями я больше не встречался.
-- Почему?
-- Дядя…
В его воспоминаниях лениво и с опаской выплывали картинки-миражи: о дяде Мите -- герое Испании и Герое Советского Союза, погибшем в 1941-м. Об отце, летчике-герое. После 1947 года он немного служил под командованием Василия Сталина и ввиду «непростых» отношений с последним был переведен на службу в Восточную Германию. Там, в Берлине, в 1950-м, его и не стало. Как тогда писали, «погиб при исполнении служебных обязанностей».
Мать. Трехлетняя сестренка… Их реальная жизнь обрывается в его воспоминаниях в том же году. Москва, 1950-й. Серое, тяжеловесное здание неподалеку от Кунцево. В небольшой охраняемой комнате стоит только что привезенный и неизвестно где потом захороненный гроб с останками его отца. И покоряют его ум и сердце холодные, жесткие, как приказ, слова его дяди- НКВДиста, отныне опекуна, наставника, вершителя его судьбы: «Никогда… слышишь, Владимир, никогда, ни при каких обстоятельствах не тревожь, не беспокой мертвых… ».
В 1955 году Владимир Поспел поступает в Сетуньский машиностроительный техникум. Его учебная группа по документам проходила под N О-55-1. Жил он с дядей Петром и с младшим двоюродным братом Павлом в той же Сетуни, в доме по ул. Толбухина. В марте 1957 его вызвали в кабинет директора техникума, где его ожидал незнакомый мужчина, представившийся сотрудником ГРУ Алтуховым. Через полгода Владимир поездом Москва--Владивосток отбыл на учебу в Новосибирскую разведшколу. В купе поезда он ехал с очень похожим на него парнем, 17 лет жившим до этого под именем Владимира Поспела… В разведшколу прибыл Владимир Поспел 22 лет от роду. Эта «легенда» больше других стала его судьбой. В том же 1957 году его двоюродный брат Павел уходит на службу в армию. После окончания службы получает направление в училище КГБ. Дослужился до генерала. В том же 1957 году его дядя-опекун возглавил секретный отдел в здании ЦК КПСС на Старой площади. Его работа была связана с оказанием помощи международным рабочим и национально-освободительным движениям. Генерал КГБ Петр Поспел ушел на пенсию из здания ЦК в 1963 году, умер в 1969-м.
-- В каком возрасте вы впервые узнали от дяди о вашей будущей судьбе нелегала.
-- Так, прямо, он мне не говорил никогда. После разговора с Алтуховым я спросил у дяди совета, и он мне ответил: «Работа хорошая, очень нужная для страны и для народа. Иди». До этого он всячески поощрял мой чисто познавательный интерес к работе спецслужб, но не личными рассказами о своей службе -- это не поощрялось, а больше рассказами о деятельности погибших разведчиков и происках врагов. Поощрял он и мои занятия штангой, борьбой, стрельбой. Не был против и моих увлечений музыкой, поэзией.
-- Кем, на ваш взгляд, был генерал Петр Поспел: фанатиком коммунизма, человеконенавистником или просто безыдейным профессионалом?
-- Профессионалом, верящим в победу коммунизма. Еще в гражданскую войну он мальчишкой, отбившись от родителей, попал к дальневосточным партизанам. Там и приобщился к разведке. Ходил по таежным деревням, собирал информацию о различных бандах, действовавших тогда в Дальневосточной республике. В тайге он заработал и хроническую болезнь легких. Она преследовала его всю жизнь, но он никогда не прекращал работать. Дядя сыграл не последнюю роль в аресте Берии. После отъезда в разведшколу я почти не встречался со своими родственниками. С дядей виделся последний раз в 1965 году. Он был эмоционально подавленным и разочарованным. Незадолго до нашего разговора он был на приеме у кунцевского партийного секретаря. Попытался выяснить, почему так долго и некачественно ведется строительство высотного жилого дома. Тот его попросту выгнал из кабинета, заявив, что сколько надо, столько и будут строить, и не хрущевским гэбистам его учить. Весь вечер дядя повторял одну фразу: «Мы все делали для народа, а они… Нет на них Сталина… ». Как это ни странно, он равноценно верил и в Сталина, и в Хрущева. Но не мне ему давать оценки, а тем более его судить. Да, он фанатично верил в то, что мы будем жить при коммунизме, и очень жестко боролся со всяким, кто был врагом воплощения этой идеи. А фанатизму любого рода чужды всеобщее милосердие и человеколюбие. К тому же человек в погонах всегда обязан выполнить приказ.
Один мой коллега, уже после выхода на пенсию, рассказывал мне, как его на всю жизнь научили подчиняться приказам. До 1957 года мы часто встречались с ним в кунцевском тире КГБ, куда мы имели вход благодаря нашим родственникам. А затем встретились уже в 1979-м, в Кабуле. Поздним вечером, 4 марта 1953 года, его отец, ответственный работник областного управления НКВД, заехал за ним и за его младшим братом прямо в школу, где у них проходила вечерняя тренировка по самбо. Он молча усадил ребят в машину и так же молча привез в стрелковый тир, расположенный в лесу. Но в ту ночь для них мишенями, по приказу отца, выставили не разрисованных фанерных человечков, а живых людей: двух мужчин и одну девушку, почти его ровесницу. Что-то в них было знакомое… До самой смерти он был подчинен воле отцовского приказа, прозвучавшего в ту ночь: «Вы должны уметь уничтожать врагов народа… Это они сегодня убили Сталина… ». Прозвучало два выстрела… И тогда мой друг услышал: «Я приказываю… ».
-- Магии приказа в семье, где погоны и оружие были привычны, как в гражданских семьях были неотъемлемыми атрибутами жизни шляпы, авторучки или слесарные инструменты, подчинялись беспрекословно. Все без исключения. Мой друг зажмурил глаза и нажал на курок… Но после той ночи он сам уже не хотел, не мог отдавать приказы. Приказы проще выполнять… И это определило его дальнейшую судьбу. Он стал исполнителем. Как, впрочем, и я.
-- Что вы доставляли зарубежным товарищам и союзникам КПСС?
-- Валюту, бриллианты. Золото практически не возили. Слишком громоздко и тяжело для курьера-нелегала. Доводилось экспедировать оружие.
-- Какое?
-- Чешскую взрывчатку-пластид, того же производства автоматы. Стрелковое оружие израильского, американского происхождения.
-- Кому предназначался смертоносный груз?
-- Чаще всего палестинцам и прочим арабам. Реже -- «Красным бригадам» и, как я догадывался, Ирландской республиканской армии и прочим.
-- Почему только догадывались?
-- Такие грузы практически всегда перевозились морем на каком-нибудь «тюльковозе». У берегов той же Ирландии мы проникали в чужие территориальные воды и сбрасывали оружие в море, оставляя на поверхности сигнальный буй. Кто поднимал груз, можно только догадываться. Несколько раз его конкретно принимали с корабля в лодку люди Карлоса.
-- Как вы относились к тому, что доставленная вами «гуманитарка» убивает мирных итальянцев, испанцев, евреев?
-- Тогда?..
-- Тогда.
-- Сегодня я часто задаю себе вопрос: во имя чего я это делал? И не нахожу Человеческого ответа. Тогда, особенно в начале службы, было ясно: капиталистические государства США, Израиль и прочие -- это наши враги, жаждущие поработить, а то и уничтожить Советский Союз и соцстраны. Мы верили в свое «правое дело» -- защищать наших людей от капиталистической агрессии и осчастливить человечество эпохой всемирного коммунизма. А средства… Меня воспитывали, учили, что «счастье человечества» требует жертв -- и чужих, и своих. В случае провала я был готов себя убить. Потом?.. Потом это стало просто работой.
-- С кем из зарубежных партнеров вам было работать легче всего. На кого из них вы не могли положиться?
-- Большинство из зарубежных союзников КПСС работали на нас либо за деньги, либо преследуя свои, личные или государственные, интересы. Сегодня они наши друзья, а завтра…
Два примера. Премьер-министр Италии А. Моро согласился ввести в правительство социалистов и коммунистов -- и его тут же убивают наши «друзья» из «Красных бригад». По нашей информации, его кровь была оплачена из Англии (штаб-квартира ЦРУ). Те же палестинцы, с согласия друга Советского Союза Ясира Арафата, организуют в 70-е нападение на советское посольство в Бейруте. Погиб наш шифровальщик, похищены секретные документы. И за этим убийством стоят отнюдь не советские рубли… Кому нельзя было доверять (ни разведчикам, ни правительствам), так это представителям мусульманских государств. Во всех ситуациях они могут быт преданы только своей религии. Целовавший Христа Иуда наверняка не был евреем…
-- Вы показали фотографию, на которой запечатлена Куба. Что вы там делали?
-- Основной задачей спецгруппы ГРУ из 22 человек, в которую входил и я, было, в случае перерождения «Карибского кризиса» в прямые военные действия между США и СССР, уничтожение американского Центра управления, осуществлявшего запуск ракет, который находился на территории Штатов в Кордильерах. Возвращаясь с Кубы, наша группа обеспечивала охрану похищенной у американцев ракеты. Ее секрет для нас был в твердом топливе.
-- Каким образом она была похищена?
-- Нашим специалистам удалось перенацелить учебный запуск ракеты из Флориды и «приводнить» ее возле берегов Кубы, где мы и подобрали ее ценные останки.
-- Если еще в 1962 году можно было осуществить такую операцию, то в 2001-м?..
-- Уже тогда можно было перенацелить чужую ракету, когда она идет по восходящей, при помощи радиосигналов…
-- Вы обмолвились, что в 1964 году были в Берне. Что делал офицер ГРУ в нейтральной Швейцарии?
-- Принимал участие в открытии нелегального советского банка.
-- Что вам известно о схеме его открытия?
-- Официальными учредителями банка выступали иностранные граждане, давно сотрудничающие с нашей компартией или с нашими спецслужбами. Я обеспечивал доставку двух чемоданов с наличной валютой из Италии в Берн, где будущие учредители банка легализировали эти деньги, а затем через своих друзей вложили их в законное дело. В последующем такие банки в основном пополнялись деньгами за счет наших зарубежных фирм -- по-нынешнему, кажется, «конверторов».
-- Откуда в наши зарубежные фирмы и «конверторы» поступали деньги?
-- Схем много, они просты и сегодня очень известны. К примеру, наши люди открывают в Монако фирму-однодневку «КГБ-ЛТД». Эта фирма сразу же заключает с советским правительством договор о покупке в кредит, без предоплаты, огромной партии нефти для развивающихся стран. Нефть отправляется за рубеж покупателю, где тот продает ее за реальные деньги тем же капиталистам. После чего «КГБ-ЛТД» сбрасывает валюту в «тень», а сама фирма банкротится либо «умирает» другим путем. Я иногда общаюсь со своими московскими друзьями-коллегами: по их информации, подобные схемы в Союзе заработали с особым размахом во второй половине 80-х. Почти все эти «новые» русские, украинцы родом из номенклатуры КПСС или спецслужб, или их дети, преемники. Но настоящие «хозяева» бывшего Союза, за редким исключением, избегают и телекамер, и посольских, и президентских кресел…
-- Вы побывали в 1968 году и в Чехословакии?
-- Да. Наша спецгруппа должна была принять участие в сворачивании «Пражской весны».
-- Каким образом?
-- По тому же сценарию, по которому в 1979 году группы «А» и «Z», подчиненные непосредственно ЦК партии, «нейтрализовали» дворец Амина.
В июле 1979 года я получил приказ отбыть в очередную командировку. Оформив в рудоуправлении им. Кирова, где я официально работал мастером, документы на служебную поездку в Карелию, я выехал в Москву. С группой военных советников и гражданских специалистов через несколько дней я приземлился в аэропорту Кабула. На конспиративной квартире познакомился с остальными членами своей группы. В нее входили два афганских офицера, один болгарин и нас трое -- советских. Нам была поставлена задача выяснить, что действительно произошло с премьером Тараки. Амин убеждал советское руководство, что афганский лидер тяжело болен.
-- Кто отдавал вам приказ на командировку в Афганистан?
-- К тому времени я уже почти 11 лет выполнял приказы, исходящие из здания ЦК на Старой площади.
-- Ваше звание и роль в группе?
-- Майор. Прежде всего я должен был осуществлять связь и координировать деятельность всей группы. В случае необходимости мог выполнять любую иную специфическую работу.
-- В Кабуле вы входили в штаб советских специалистов?
-- Нет. Все мы растворились среди афганцев. Пришлось «поработать» и базарным торговцем, и нищим, стоящим у дворца Амина. В то время я в совершенстве владел языком фарси, на котором говорят в Иране, Ираке, Афганистане…
-- Кто вместе с вами выяснял в Афганистане судьбу Тараки?
-- Этот вопрос изучало и наше посольство, и советские советники. Параллельно с нами работала еще одна нелегальная группа.
-- Как развивались события?
Вначале мы узнали и передали в Москву, что Тараки не болен, а арестован Амином и содержится в его дворце. Получили приказ изучить возможность его освобождения. Но было уже поздно. Амин расстрелял своего премьера и тайно похоронил его в дворцовом саду. В сентябре мы получили приказ на захват или физическое устранение Амина. Через несколько дней нам передали, что Амин с небольшой группой сопровождения выезжает в город Газни. На горной дороге наша группа устроила засаду. В километре от нас «дружескую» встречу убийце Тараки готовила вторая шестерка. Если бы мы уничтожили тогда Амина, может, и не было для советских людей последующих 10 лет Афганистана. Но на дороге появились танки и БТРы. С такой мощной охраной мы не могли справиться. Не было и ясно, в какой машине едет Амин, чтобы уничтожить его одним выстрелом. Операцию отменили. Доложили о неудаче в Москву. Потом, как вы знаете, последовала история с отравлением Амина. Но по приказу советского посла его спасли наши же врачи. После чего мы получили приказ собраться группой в районе дворца Амина и там соединиться с группами «А» и «Z». Эти группы специализировались на выполнении особых заданий и подчинялись непосредственно ЦК КПСС. В каждой из этих групп было по 40 бойцов плюс 12 человек наших. Перед началом атаки нам всем раздали фотографии Амина и сообщили приказ: «Стрелять на поражение, свидетелей не оставлять».
Первым ворота дворца протаранил бронетранспортер. За ним пошли ребята из «А» и «Z». Нашим двум шестеркам было приказано занять оборону на территории дворца на тот случай, если из Кабула подойдут на помощь Амину верные ему войска. Во время штурма дворца были убиты все, кто в нем находился: дети, женщины, советские врачи. Потом тела жертв вывозили на 12 грузовиках. Среди наших погибли человека 4. О взятии дворца мы доложили на Старую площадь и расслабились. Отыскали в столовой спиртные напитки… А где-то через час услышали стрельбу. Кто-то нас атаковал. Завязалась перестрелка. Ее прервал и сохранил жизнь многим из нас добрый русский мат, звучавший из уст как обороняющихся, так и нападавших. Это шел на взятие дворца ничего не знавший об устранении Амина спецназ КГБ «Альфа». В то время в Москве между ЦК КПСС и КГБ существовало неприкрытое взаимное недоверие, соперничество, а то и вражда, и ЦК не поставил в известность… Через 5 дней я возвратился в Москву. Меня вызвали в кабинет на втором этаже здания на Старой площади. Сообщили о присвоении звания подполковника. Приказали забыть все… И отправили в отставку.
-- В «командировках» вам лично приходилось убивать?
-- …
-- Почему вы решили публично «вспомнить» свою судьбу?
-- Кровь… Кровь -- это всегда плохо…