Специальный корреспондент «ФАКТОВ» -- единственная из журналистов Украины -- восемь дней провела в пострадавших районах Индии бок о бок с прибывшими на помощь украинскими врачами и спасателями
31 января. Возможно, вылетаем вечером. Все в напряжении. Медики свезли вещи в Министерство по чрезвычайным ситуациям, спасатели Центрального военизированного аварийно-спасательного отряда (ЦВАСО) четвертую ночь сидят на чемоданах в отряде. Всем велено взять с собой высокие резиновые сапоги: в местности, куда мы направляемся, полно змей и скорпионов. В 20. 00 всем дают отбой до 7. 30.
1 февраля. Принято решение о вылете. Семь часов на военной площадке аэродрома «Борисполь» идет загрузка самолета Ил-76: два МАЗа с грузами госпиталя и микроавтобус «Мазда» оперативно-спасательной службы. Когда военный транспортник был полностью загружен, оказалось, что общий вес груза превышает максимально допустимый на 15 тонн. Пришлось вывезти грузовики и на руках перетаскивать все ящики и коробки -- всего 26 тонн -- обратно. Резиновый надувной госпиталь с оборудованием, четыре центнера медикаментов, снаряжение спасателей. Продуктов взято только на 15 дней: тушенка, рыбные консервы, макароны, крупа, картошка. О питании на остальные две недели предстоит заботиться самим, как-то договариваться с местными властями.
В команде -- 65 человек, из них 40 медиков. Врачи и медсестры Киевской больницы скорой помощи (БСП) имеют опыт работы на землетрясении в Турции в августе 1999 года, когда за 24 дня госпиталь принял 5700 больных. В честь наших медиков улица городка 777 названа бульваром Украины.
К вечеру разыгралась метель. Интересно, разрешат ли взлет? Проводить команду на аэродром приехал министр по чрезвычайным ситуациям Василий Дурдинец. В 19. 00, несмотря на плохую видимость, Ил-76 поднимается в воздух и берет курс на Индию. В самолете холодно. Мы сидим на боковых скамьях, тесно прижавшись друг к другу. Все свободное пространство занимает груз. Туалета в салоне нет, только ведерко в уголке, поэтому по нужде приходится ходить парами -- для обеспечения «прикрытия». Главный врач НИИ эпидемиологии и инфекционных болезней Виктор Матяш раздал всем таблетки против малярии. Через неделю надо будет выпить еще.
2 февраля. В два часа ночи прилетаем в Ахмедабад. По местному времени -- 5. 30 утра (разница во времени составляет три с половиной часа). Как только в самолете открывается грузовой люк, внутрь врывается волна теплого и влажного воздуха. Возле самолета уже столпились индусы. Худенькие, чуть выше среднего роста, с блестящими любопытными глазами. Они заглядывают внутрь: не привезли ли «гуманитарку»? Однако, узнав, что приехал госпиталь, теряют интерес к происходящему.
Спустя час появляется местное начальство. Формальности улажены довольно быстро. Таможенники, по распоряжению правительства Индии, проверяют груз по упрощенной схеме. Стремительно светает. Над аэродромом всходит яркое, ослепительно-белое солнце. Над небе ни облачка. В воздухе резвятся зеленые попугаи.
Наконец-то все наши тюки загружены в четыре «Камиона» (грузовые фуры. -- Авт. ). Люди расселись по автобусам. Генерал-лейтенант Виктор Казмин, возглавляющий сводный аварийно-спасательный отряд МЧС Украины и Украинский научно-практический центр медицины катастроф, сел в свою «Мазду». И колонна двинулась в путь -- к эпицентру землетрясения.
Ну, это было еще то путешествие! Из-за непривычного для европейского глаза левостороннего движения кажется, что встречные машины несутся тебе прямо в лоб. Не признавая никаких правил дорожного движения, между грузовыми фурами по дороге носятся мотоциклисты. Повозки запряжены верблюдами с выжженными клеймами-свастиками на длинных шеях. По проезжей части гордо разгуливают мосластые длиннорогие коровы. Испугавшись автобуса, одно священное животное сходу перемахнуло через мотороллер, сбив водителя и пассажира под колеса грузовой фуры. Люди наверняка получили травмы -- а корова, вильнув задом, удрала.
По всему было видно, что наши водители-индийцы не торопились к месту землетрясения. Отъехав километра на три от аэропорта, колонна на полчаса остановилась -- одному из шоферов захотелось поболтать с попавшимся навстречу приятелем. На заправке наш автобус простоял столько, сколько понадобилось бы для заправки… океанского лайнера (как сказал Владимир Владимиренко, командир команды спасателей -- бывший моряк дальнего плавания). Каково же было наше удивление, когда, отъехав от заправки, автобус описал круг и вернулся обратно! Оказалось, что за один раз можно получить только 40 литров бензина.
Дальше -- каждые два часа наш водитель объяснял, что ему нужно выпить «кофи», и вместе с остальными коллегами удалялся в попадавшиеся придорожные кофейни. А к автобусам поглазеть на нас сбегались толпы местных жителей. Женщины -- в сари, мужчины -- в вайлоу (что-то наподобие простыни, обмотанной вокруг бедер. -- Авт. ). Они оживленно кивали на нас, что-то бурно обсуждая. Общения не получалось. Аборигены говорят на гуджерати -- языке штата Гуджерат. По-английски никто не понимает. Правда, в одной из деревень к нам подвели молодую женщину, знающую несколько фраз на английском. «Украина? -- она пожала плечами. -- Не знаю. Это Европа?» -- и, получив подтверждение, радостно заулыбалась.
Вдобавок в Индии на дорогах принято оглушительно сигналить по любому поводу -- сигналят встречным, сигналят обгоняя, сигналят просто так, от удовольствия езды. Через два часа поездки мне показалось, что голова сейчас лопнет от этого рева клаксонов.
Первоначально мы направлялись в Пхудж -- город вроде райцентра, официально считающийся эпицентром землетрясения. Однако по дороге внесли коррективы -- нас попросили обосноваться в Бачау -- в 80 километрах от Пхуджа. Из 20 тысяч жителей Бачау погибла половина. Одно-двухэтажный город полностью превратился в руины. Были разрушены водопровод, порваны электропровода, уничтожена телефонная станция. О том, что Бачау тоже накрыло землетрясением, в центре узнали лишь через несколько дней. И, как нам сказали, сейчас наша помощь нужнее всего именно там.
На место мы прибыли в два часа ночи по местному времени. От Ахмедабада до Бачау -- 450 километров. Колонна преодолела их за 12 часов, то есть со средней скоростью 37 км в час.
Сначала хотели разворачивать госпиталь сразу же, но потом решили подождать до утра. Ночуем в автобусе посреди огромной площади, заполненной людьми. Они боятся близко подходить к остаткам каменных жилищ. Вынесли на улицу раскладушки, соорудили палатки из одеял и кусков ткани.
Не спится. Из окна автобуса видно, как маленькие фигурки, скорбно согнувшись, греются у костров. Сквозь стекла автобуса просачивается приторный сладковато-гниющий запах. К ночи резко похолодало -- температура воздуха упала до 5 градусов по Цельсию. Как мы мечтаем о глотке горячего чая!
3 февраля. После пыльной дороги лица и руки покрыты равномерным слоем красноватой пыли. Умываемся смоченными в водке бинтами -- воду отчаянно экономим. На каждого имеется по 9 литров -- и неизвестно на сколько их придется растянуть. Поэтому воду можно использовать только для питья. Руки стараемся каждые час-полтора дезинфицировать. Возможно, из огромного количества разлагающихся тел и жары (35 градусов в тени) в округе началась эпидемия холеры -- одной из самых распространенных в Индии инфекций.
Пока мы дремали, наш штаб успел объехать окрестности и подыскать подходящее место для госпиталя -- в километре от городка, на ровной площадке неподалеку от пальмовой рощицы. Колонна автобусов подъехала туда в 10. 30 утра, а к 13. 00 на месте уже стоял полностью готовый к работе надувной мобильный госпиталь. В нем восемь модулей: приемный покой, отделения интенсивной терапии и инфекционных болезней, операционная, лаборатория, реанимация… Командир подразделения быстрого реагирования Республики Индия полковник Тогинджем, на следующий день придя к нам в гости, сказал: «Я из своей палатки наблюдал, как ваш госпиталь вырос как будто из-под земли за два часа, в то время как мы ставили свой лагерь два дня. Это фантастика!» Тут же явился первый больной -- полицейский с конъюнктивитом.
Тем временем мы с фотокорреспондентом пресс-центра МЧС отправились в центр Бачау. На пересечении нескольких улиц -- видимо, раньше здесь была небольшая площадь, но теперь ее покрывают руины -- стоит палатка, в которой консультируют больных и раздают таблетки. Местный врач, увидев, что к палатке подошли какие-то иностранцы, тут же отозвал нас в сторонку и предложил… морфия на продажу. Мы так растерялись, что даже не поинтересовались почем.
Там и сям на дороге валяются разноцветные лоскутья -- гуманитарная помощь. Похоже, ее сбрасывали с грузовика прямо на ходу, потому что кучки тряпья равномерно устилают дорогу на протяжении километра. Местные жители апатично роются в них, ничего не выбирая -- настолько все грязное и рваное.
Потом прошли по бывшей улице, где не осталось ни одного дома. Мы знали только слово «Намастэ!» -- приветствие на хинди. Но этого было достаточно. Люди приглашали подойти поближе к палаткам, воздевали руки к небу, горестно качали головами и вздыхали. Согласно постулатам индуизма (в Индии этой веры придерживаются 70 процентов жителей. -- Авт. ) все, что происходит -- и плохое, и хорошее, -- промысел Божий, с которым нужно смириться.
Мужчин возле жилья почти не видно -- представители сильного пола толклись в центре, возле раздаточных пунктов. Женщины занимались делами: кормили ребятишек, чистили посуду, стирали в тазах. Видя, что мы собираемся их фотографировать, они позировали с явным удовольствием. Возле одной палатки лежала убитая камнем корова. Ее труп за неделю никто так и не убрал.
Нас провели на развалины лицея, где погибло две сотни детей. 26 января, в день Индийской республики, в 8. 30 утра (когда началось землетрясение) они стояли на школьном дворе с флажками. Стены здания сложились внутрь двора. Из ребятишек ни один не спасся. На развалинах среди кусков бетона валяются их флажки, школьные ранцы, дневники с оценками -- они никому не нужны, ведь родители тоже уже на небе. К руинам пропускают только журналистов, остальным вход воспрещен -- во избежание мародерства. Напротив лицея -- останки больницы, где во время катастрофы погибли главврач, проводивший обход, и все пациенты. Крыша амбулаторной машины вся пробита камнями.
После обеда в лагерь прибыл консул Украины Александр Герасименко. С ним -- два преподавателя русского языка Института иностранных языков Хайдарабада. Они приехали по просьбе министра обороны Индии. Профессор Рам дас Анейла закончил Московский университет, а его ученик Денейш Хайбули, изучая русский в течение 27 лет, впервые побывал в России лишь в прошлом году. Их появление значительно облегчило работу медиков. Раньше это выглядело так: «Больной, как вас зовут?» (на английском). Не понимает. «Что у вас болит?» Тоже, видимо, не совсем понимает, но тычет себя куда-то в область между грудью и животом: «Клек!» Как добраться до сути?! Теперь наладилось. Жаль, что профессора приехали лишь на два дня.
Консул рассказал последние новости: только что страну покинули российские спасатели. Они вытащили из-под завалов 17 человек -- это больше половины всех спасенных. Сегодня украинский авиалайнер доставил в Пхудж гуманитарную помощь от организации Международного Красного Креста.
Лагерь благоустраивается. Поставлены палатки. Когда огораживали территорию, заметили штук пять скорпионов -- но, говорят, в это время года они не ядовиты. Женщинам отведен самый большой модуль -- 20-местный. Спать будем на санитарных носилках с «ножками». Посреди лагеря поставлен умывальник -- белая пластмассовая бочка с краником. Неподалеку есть артезианская скважина, но инфекционисты, сделав анализ, дали заключение: ни пить, ни даже полоскать рот этой водой ни в коем случае нельзя. Можно только мыть руки. Рядом с бочкой водрузили ведро с дезраствором, в котором руки после мытья надо ополоснуть и высушить не вытирая. Этим же раствором два раза в день поливают песок вокруг палаток, обрызгивают входы в модули. Соорудили туалет, завтра обещают душ. Работая весь день на солнце, ребята из ЦВАСО обгорели до пузырей.
Эксперт-эпидемиолог Геннадий Некоз предупреждает: в песке могут водиться личинки ришты -- гельминтов, которые, проникая через неповрежденную кожу, поселяются в кровеносных сосудах. И потом «путешествуют» по ним, то и дело вылезая «подышать воздухом», каждый раз выгрызая для этого кусок кожи. Ноги вскоре превращаются в колоды. Вытаскивать ришт умеют только индийские знахари, поэтому нам лучше не ходить по земле в открытой обуви. Паримся в ботинках.
Вечером привезли фургон с питьевой водой в пластиковых бутылках. Они запечатаны негерметично, крышки протекают. Пить ее, не закипятив, страшновато. Первый нормальный ужин -- макароны с тушенкой и чай.
Когда укладывались спать, земля задрожала. Местные жители говорят, что с момента главного землетрясения такие толчки силой в три-четыре балла случаются по нескольку раз в день. К ним уже почти привыкли.
4 февраля. Около четырех утра проснулись от подземного гула, а заснуть уже не смогли -- холодно. Я мерзну под двумя одеялами и шубой. Воздух сырой, по палатке гуляет ветер. Температура плюс 5 градусов.
Во время завтрака -- опять толчок, на этот раз более сильный. Чай в стаканах заколыхался, а присутствующие захорохорились: «Подумаешь, будто товарняк прошел. Ничего страшного!»
С утра в госпиталь привезли женщину с младенцем. Девочка недоношена -- 1кг 200 -- видимо, из-за пережитого матерью стресса. У женщины нет молока, крошку нечем кормить. Ребенок молчит, ручки-ножки похолодели… Боимся, что до завтра не дотянет.
Съездили сегодня и в эпицентр землетрясения -- в Пхудж. Население -- 140 тысяч человек. По оценкам военных, погибло около 50 тысяч. Искореженные стены многоэтажек нависают над узкими улицами. Индийцы передвигаются по ним бегом: загружают в тележки вещи, которые удалось вытащить из завалов, и тащат вниз к реке, где нет домов. На берегу, загаженном коровьими «лепешками», идет большая стирка. Женщины, сидя на камнях или даже прямо в одежде зайдя в воду по щиколотки, перетирают с мылом целые тазы одежды. В этой же побелевшей от пены воде полощут волосы, моют детей. Рядом купаются коровы.
В город нагнали полно всякой техники. Однако бульдозеристы разгребают завалы лишь в трех-четырех местах. Остальные машины стоят, а водители проводят время за неспешной беседой. Одни жуют панк -- смесь из жевательного табака, орехов и ягод. Другие бесконечно чистят зубы сорванными с деревьев молодыми веточками. Думаю, что эти руины будут лежать здесь еще долгие годы. Кое-где к обломкам зданий уже подобрались любители цветных металлов. Они разбивают в куски упавшие бетонные плиты, добывая арматуру.
В раздаточном пункте питания очередь. На высохший банановый лист кладут горсть риса, горсть семян и что-то вроде рахат-лукума. Грязь неимоверная. Тут же на земле валяются использованные тарелки, пакетики из-под воды, банановые корки, обертки от конфет. Никого это не смущает. Получив еду, ставят тарелку на песок, усаживаются рядом. Едят руками, и подливка, зачерпываемая лепешкой, смешивается с песком.
В нашем госпитале пусто -- о нем еще мало кто знает. Связи нет. По спутниковому телефону (6 долларов в минуту) можно связаться с любой точкой мира, но это слишком дорогое удовольствие. Несколько раз генералу Казмину удается арендовать «мобилку» у кого-то из местных в обмен на банку кильки. После обеда ездим на генеральской «Мазде» по Бачау, приглашая к себе нуждающихся.
Заехали в местный госпиталь. Больные лежат кто на раскладушках, кто прямо на полу. Сверху на бамбуковых палках растянут брезентовый тент. В небольшом закутке -- операционный стол, за которым два эскулапа трудятся над чьим-то разрезанным животом. Вокруг -- десяток любопытных, наблюдающих за происходящим с интересом и страхом. Многие из них впервые в жизни видят врачей так близко. В Индии медицинская помощь стоит немалых денег, и бедняки не могут себе позволить ходить по докторам. Хирург, промокая рану, бросает кровавые тампоны под стол. Полно мух. На улице возле госпиталя -- костер. Из огня выглядывает детская ручонка -- тут жгут трупы умерших. Едкий дым ползет по городу…
К вечеру к нам привозят женщину, только что вытащенную из-под завала. Ее засыпало вчера, во время одного из «обычных» толчков. Несчастная пролежала под обломками сутки со сдавленными ногами. Но, судя по анализам, почки справились с интоксикацией. Значит, будет жить.
5 февраля. Педиатр Ирина Алексинская приходит в палату после дежурства. За ночь она ни на минуту не сомкнула глаз: поддерживая в крохотном создании огонек жизни, каждый час меняла горячую воду в грелке, кормила из пипетки смесью молока и глюкозы. А утром -- счастье! Малышка сама взялась за материнскую грудь.
Консул с профессорами уехали. Мы опять без переводчиков. Правда, обещают прислать других. В госпиталь начинают наведываться разные делегации: студенты-медики из Дели и Бомбея, полицейское начальство. Представители министерства здравоохранения… Всех водим по госпиталю, показываем, рассказываем, раздаем пресс-релизы. В общем, крепим дружбу между народами.
Жара нарастает. Сегодня в тени было 43 градуса. Куриные яйца даже в холодильнике начинают протухать. Спасатели сидят без работы. Спасать в завалах давно некого, поэтому рисковать людьми не имеет смысла. Почти у всех опухают ноги. То ли от здешней воды, то ли от постоянной беготни. Двое медиков слегли с температурой 39. Жалуются, что ломит суставы, как при гриппе. Что с ними -- пока неизвестно. За палатками сиреневым цветом расцвели колючки. Говорят, февраль в Индии -- лучшее время года.
Привели 8-летнюю девочку с высокой температурой. Подозрение на малярию. Будут делать анализы.
Лагерь навестил Тушар Ганди, правнук Мохатмы Ганди, возглавляющий фонд его имени. Обещал прислать переводчиков с гуджерати.
6 февраля. 8. 55. Во время утреннего обхода тряхнуло так, что надувной госпиталь затрясся, а со столов попадали бутылочки с растворами. Баллов 5--6, не меньше.
9. 05. Подозрение на малярию подтвердилось. Ребенок будет приходить к нам на уколы каждый день. Вчера, кстати, нашего фотокора искусали комары. Хорошо, что мы перед отъездом выпили таблетки.
9. 20. Обновили операционную: в госпитале родилась девочка -- крепенькая, здоровая. Роженица собирается назвать дочку Олей -- в честь медсестры Ольги Андриенко, принимавшей роды.
9. 30. Из местных госпиталей, вняв нашим приглашениям, повезли самых тяжелых больных. 6-летняя девочка в судорогах, с непрекращающейся рвотой, запавшими глазами. После укуса энцефалитного клеща у нее поражены мягкие оболочки головного мозга. Родные объясняют, что она десять дней провела без медицинской помощи: во время катастрофы убило обоих врачей их деревни. Еще одна -- в 6 месяцев весит 2,5 килограмма, крайняя степень истощения. Пергаментная кожа, руки и ноги -- как высохшие палочки. Малышек -- сразу под капельницы.
10. 00. Родственники привели старика с загипсованной рукой. Ему 60 лет, хотя на вид все 90. Из-под гипса сочится зеленая жидкость. У него так болит все тело, что он плачет от каждого прикосновения. Сняли гипс -- оказалось, что повязка была наложена прямо на открытый перелом. Естественно, рана загноилась. Еще несколько дней -- и руку пришлось бы ампутировать. Пока обойдемся чисткой раны. В модулях жарко и душно -- надувная резина вообще-то предназначена для работы в условиях низких температур.
10. 20. Под тентом, на солнышке и ветерке, сооружают вторую операционную -- гнойную. У молодой женщины собираются удалять на ногах целые лоскуты отмершей кожи. Переводчица Аня держит больную за руку: без этого та ни за что не соглашается лечь под скальпель. Вообще индийцы -- и дети и взрослые -- очень терпеливы и стонут лишь тогда, когда боль становится совсем невыносимой.
10. 35. У больной огромная инфицированная рана на запястье. Хирургам мешает полуторакилограммовый браслет из слоновой кости -- но он не снимается, приходится оперировать под ним.
11. 00. Стационарных больных -- около трех десятков. За модулями разбиваем три палатки для их родственников -- тем все равно некуда идти. Все просят есть.
11. 20. Вместе с двумя сестрами мы срочно скатываем марлевые тампоны. Прямо у нас из-под рук их несут в операционные.
11. 50. Монахини Ордена Святой Терезы привозят старушку со сложным переломом таза в четырех местах. Операцию по стягиванию костей проводит хирург-травматолог Ярослав Кукуруз. Он много лет работал в военно-полевом госпитале в Афганистане. Оперируют около трех часов.
12. 15. Мальчик со скальпированной раной головы. Он кричит, не дается стричься. В приемном покое его уговаривают, кормят конфетами. Прооперировать обязательно нужно сегодня.
13. 30. Индийский журналист Андрей Михайлик (на самом деле -- «Укрчернобыльинформ». -- Авт. ) выпустил стенгазету «Новини Бачавщини». Народ живо интересуется, но читать некогда. Ничего, за ужином изучим.
14. 00. Обед. Борщ с лимоном, каша с тушенкой и финики. Для больных сварен чан риса.
15. 00. Местные медики обратились с просьбой еще раз проехать по их госпиталям, чтобы оказать помощь на месте. Бригада из четырех человек выезжает.
15. 30. Опять делегация, четырнадцатая за день. С ума сойти можно! Руководитель координационного центра ликвидации последствий землетрясения Ахану Чарсраварти, понаблюдав за работой медиков, воскликнул: «Хорошо было бы, чтобы ваш госпиталь оставался здесь как можно дольше!» Еще бы!
16. 20. Больные и родственники так и норовят присесть «под кустик» на территории лагеря. Гоняем. Надо, наверное, и для них туалет строить.
17. 00. Прибыла на осмотр рота полицейских. Все с застарелыми болячками -- бронхитами, пневмониями, туберкулезом. У одного -- явная симптоматика СПИДа. Они хором умоляют не заносить их в журнал: полицейскому начальству не нужны больные служащие. А работу здесь найти тяжело.
18. 00. Наши вернулись из поездки по госпиталям. Оживленно обсуждают великолепный шведский госпиталь в 40 километрах от нас: в модулях постоянный температурный режим, стиральные машины, душевые. И больных -- трое, чтобы не перетруждаться.
19. 00. В большой операционной удалили гангренозный аппендицит -- спасли молодого парня от заражения крови.
22. 30. За день принято 237 больных. 12 человек прооперировано. Какое счастье, что по правилам индуизма индусам с наступлением темноты запрещаются передвижения. Не сидится только доктору Виктору Матяшу: ему непременно надо кого-то посмотреть, кому-то раздать таблетки и напоить больных чаем. Мы сидим на пороге модуля, вытянув гудящие ноги, а профессор все еще бегает по палаткам…
7 февраля. За ночь -- две смерти. Вчерашняя истощенная кроха и старушка с переломом таза. Ира Алексинская плачет. К утру заболело еще семь врачей -- у всех жар и боль в суставах. Говорят, это от резкого перепада дневных и ночных температур. Но лежать некогда: больные требуют внимания и заботы. Многим уже лучше. Девочка с энцефалитом встает, даже улыбается.
Пациентов все везут и везут. На солнце термометр зашкалил за 50. Рыбные консервы испортились, придется несколько ящиков выбросить. Мы плюнули на предостережения, вырядились в шлепанцы.
Гостящий в лагере доктор Мауш из Дели, увидев, как работает его коллега анестезиолог Федор Гойчук, пригласил его в свою клинику: «Вы не потеряете времени, слетаете на выходные. Тут всего две тысячи километров». Ему даже в голову не приходит, что заведующий отделением крупнейшей столичной больницы получает 300 гривен зарплаты и не может позволить себе такого путешествия! Для сравнения: хороший врач в Индии имеет минимум 2,5 тысячи долларов в месяц.
9 февраля. Я улетаю домой. В сумке -- список телефонов, по которым обязательно надо позвонить, и целый ворох писем -- женам, мужьям, родителям, любимым. В них написано, как тут хорошо и спокойно, море фруктов, солнце…