Данных о десятилетней криворожской «войне бегунов», в которой участвовали тысячи несовершеннолетних, нет ни в одном учебнике истории
Многим читателям лицо этого юноши может показаться знакомым. Три года назад портреты улыбающегося победителя конкурса «Рыцарь Украины на коляске -- 98» Александра Жердева обошли все издания, следившие за необычным для страны действом. Паренек, покоривший публику своим обаянием, как писали в газетах, «кажется, был тяжело ранен в какой-то войне». В какой именно, никто толком не мог объяснить. Ибо криворожская война подростков, получившая название «бега» за манеру бойцов молодежных вооруженных группировок совершать набеги на территорию врага, историческим фактом, достойным изучения, не считалась. Около тридцати погибших и более полутысячи раненых детей, многие из которых остались калеками на всю жизнь, -- таков итог этой нелепой войны, странной смеси скаутского движения с заурядным бандитизмом. Точное количество жертв войны, продолжавшейся с 1985 по 1995 годы, взрослые так и не удосужились подсчитать, сделав вид, что таковой не было.
9 октября 1991 года 14-летний Саша Жердев вышел во двор, чтобы обменяться со знакомой девочкой кассетой. Потом решил постоять на улице еще несколько минут. Увидев, что прямо во двор его дома несется отряд «бегунов» из соседнего района, Саша побежал к своему подъезду, но, сраженный выстрелом в спину, рухнул на холодный асфальт. Лежа ничком, он старался не шевелиться и не дышать, чтобы «бегуны» не стали добивать его ногами. Удостоверившись, что жертва не подает признаков жизни, кто-то воскликнул: «Все, его кончили!» -- и группировка побежала дальше. За происходящим с ужасом наблюдали Миша и Таня -- дворовые друзья раненого подростка. Они сидели на скамейке под раскидистой ивой, и «бегуны» их не заметили.
Бросившись к Саше, они увидели, что он цел и невредим. Да и крови как будто не было. Но подросток почему-то не мог подняться. Решив, что Саша просто находится в шоке, они вдвоем потащили его к лавочке, чтобы он мог там отдышаться.
-- Я немного пришел в себя, но неприятное ощущение, будто у меня осталась только верхняя половина тела, не проходило, -- вспоминает Саша. -- Почувствовав неладное, Миша побежал за моей мамой, а Таня начала спрашивать, что у меня болит, и искать следы ранения. Подняв курточку, она увидела, что я ранен в спину. Мама выбежала из подъезда уже плача. Папа держал себя в руках, сказал, что все образуется, но я как-то сразу понял, что это надолго…
Подростку сделали три операции -- одну в Кривом Роге и две в Киеве -- но пулю, размозжившую позвоночный канал в верхнем отделе, извлекать не стали, боясь осложнений. Московские специалисты, куда Жердевы повезли полупарализованного ребенка, сказали, что делать еще одну операцию не имеет смысла. Теперь вся надежда была на занятия по системе Дикуля, массажи и лечебные грязи. Сашин отец Сергей Иванович сделал по специальным чертежам станок-тренажер. От занятий на тренажере наступили незначительные улучшения, но встать на ноги Саша так и не смог.
Рассказ о сыне Галине Александровне, которая работает мастером производственного обучения в криворожском профтехучилище N46, дается с трудом. Эта красивая женщина с печальными глазами еле сдерживается, чтобы не заплакать. Ведь как она оберегала свое дитя от дурного влияния улицы, как старалась, чтобы сын раскрыл свои таланты! Сначала Саша занимался легкой атлетикой, потом, услышав по телевизору скрипичный концерт, попросил, чтобы родители купили ему скрипку. В музыкальной школе по классу скрипки и фортепиано сын учился с большим удовольствием. Его день был буквально расписан по минутам. И вдруг все это оборвалось.
-- Я боялась, что сын, почувствовав безысходность, впадет в депрессию, начнет пить или, не дай Бог, попробует наркотики, -- признается Галина Александровна. -- Но мой ребенок меня поразил. Он отнесся к случившемуся с какой-то очень взрослой мудростью и спокойствием. Не терял расположения духа и даже нас утешал! Я думаю, в том, что Саша так достойно принял удар судьбы, большая заслуга его друзей -- Сережи Данилова, Славика Тимофеева, Миши Панфилова, Сережи и Лены Трофименко, Наташи Мусаевой и многих других. Они не оставляли его одного ни на минуту: где какие праздники, дни рождения -- Саша всегда с ними, всегда в центре внимания. Позже Сашу взяла под опеку мама его друга Любовь Семеновна Трофименко, известная в городе предпринимательница. Она оплатила ему покупку коляски, отправила отдыхать на море вместе со своими детьми, финансировала дорогостоящие обследования. Я очень ей благодарна за это.
Галина Александровна волновалась, что сын не найдет себе места во взрослой жизни. Ведь до ранения Саша, вечно изобретавший на кухне новые блюда, мечтал стать поваром. Теперь надо было искать другое занятие. После школы Александр с сестрой Ларисой (она всегда поддерживала младшего братишку) пытались наладить семейный бизнес. Юноша немного подрабатывал ди-джеем в дискотеке «Магнетит». Попытка найти постоянную работу в новой криворожской радиокомпании, которая приглашала на работу ведущих, закончилась неудачей. Узнав, что Саша инвалид, ему вежливо отказали.
О парне, который исковеркал ему всю жизнь, юноша старался не думать. Милиция возбудила уголовное дело, но того, кто стрелял в потерпевшего, так и не нашла. Позже до Жердевых дошли слухи, будто «бегуны» микрорайона Юбилейный, где жил Саша, разобрались с «бегунами» микрорайона Солнечный, которые на него напали, по своим «законам чести». В отместку за подстрел «не бегового» они побежали на территорию врага и… убили троих подростков, среди которых был якобы и Сашин обидчик.
Но кто же, собственно, они такие -- «бегуны»?
В конце 80-х -- начале 90-х годов подростковые баталии сотрясали многие города Советского Союза, достигнув особого размаха в Набережных Челнах и Казани. В Украине же «колыбелью» молодежного террора стал Кривой Рог, славившийся доселе разве что мощью металлургических заводов-гигантов и своей географической нескладностью. Семь районов города длинной «кишкой» вытянулись вдоль загаженной промышленными отходами реки Саксагань. Между собой районы были разделены степями, заброшенными промышленными свалками и огромными пустырями, ставшими впоследствии местами подростковых боев. Убогая архитектура, ужасающая экология плюс давние уголовные традиции бывших зэков, присланных на «стройки народного хозяйства», будто специально были созданы для пробуждения самых низменных и жестоких инстинктов.
Начало террора совпало с интенсивным строительством «микрорайонов будущего» (так называли роскошные новостройки, которые гордо отделились от обшарпанных хрущевок). Город разрастался, а количество танцплощадок оставалось прежним. Первыми борьбу за танцплощадку начали подростки старого квартала КРЭС (»Криворожская электростанция») и молодежь нового микрорайона Заречный, который вырос неподалеку в степи. Но «быки» (так прозвали накачанных парней с Заречного, где для них был открыт зал тяжелой атлетики), легко побили ребят КРЭСа, больше налегавших на «солому». Чтобы одолеть физически более сильного и нахального противника, претендующего на господство в районе, «крэсовцы» обратились за помощью к подросткам других старых кварталов -- Сухой балки, 173 квартала и Пионера. Объединившись в мощную группировку, те создали оружие, развеявшее миф о непобедимости «быков». Им стал обыкновенный 10-сантиметровый сифон для газирования воды, начиненный серой и гвоздями, который при взрыве разлетался на десятки острых, как лезвия, пластинок, пронзавшая жизненно важные органы противника и надолго выводя его из строя. Говорят, именно с боев за «крэсовскую» танцплощадку в Жовтневом районе и начался великий передел города, положивший начало «бегам».
Пока дело ограничивалось обычными потасовками и легкими ранениями, «бега» не воспринимали всерьез. Однако после того как в октябре 1987 года на дискотеке в Саксаганском районе погиб школьник (брошенной гранатой ему вырвало внутренности), о них заговорили вслух. Сегодня высказываются мнения, что «бега» можно было задавить в самом зародыше, открыв новые дискотеки и применив жесткие милицейские меры. Но в то время мало кто осознавал реальную угрозу, которую они таили.
-- Явление для страны было новым, милицейские методы борьбы с ним не отработаны, -- рассказывает начальник Криворожской городской криминальной милиции по делам несовершеннолетних Олег Кравцов. -- Например, 14-летнего подростка, которого милиция задерживала с пистолетом, нельзя было привлечь к уголовной ответственности, потому что он… не являлся субъектом преступления. Единственное, что мы могли сделать -- поставить его на учет в инспекцию по делам несовершеннолетних и проводить профилактическую работу.
О том, что происходит в Кривом Роге, страна не знала -- местные власти попросту скрывали информацию. Ведь в Советском Союзе массовых молодежных беспорядков быть не могло! В милицейских сводках тех лет они проходили, как отдельные хулиганские проявления пьяной молодежи. А на подобные шалости система смотрела сквозь пальцы. Когда взрослые, наконец, спохватились, было поздно.
Наверное, изначально «бегуны», избравшие своим официальным гимном слащаво-сентиментальную песенку «Белые розы» группы «Ласковый май», убивать не хотели. Они хотели играть. А играть было не во что. Вот они и придумали себе «игру»… Чего только стоил помпезный ритуал объявления начала военных действий! Группировки КРЭСа и Заречного, жившие по разные стороны крэсовского водохранилища, применяли для этой цели зенитные орудия времен Великой Отечественной войны, которые стояли на берегу водоема на мемориальном постаменте.
Утром, проезжая через плотину, пассажиры автобусов поворачивали головы в сторону зенитки, чтобы узнать, кто с кем сегодня воюет, и нужно ли прятать своих детей. Если ствол зенитки смотрел в сторону Заречного, значит, группировка КРЭСа объявила ему войну. Если зенитка повернута в сторону КРЭСа, значит, война со стороны Заречного. Если дуло опущено вниз, объявлено временное перемирие и можно не переживать за своих близких.
К 1990 году «бега» охватили не только люмпенизированные кварталы, но и островки старых тихих районов, полные очарования старины и интеллигентности. Движение стало настолько популярно, что сопливая малышня в детских садах переняла терминологию «бегунов» и копировала их бои. «Бегуны» объединялись в отряды по территориальному признаку, создавали свои законы, форму, атрибутику, устав. В зависимости от места жительства каждая из группировок носила гордое название «быки», «кони», «голубцы» и т. д. В отряды входили «старшаки» (юноши 17--18 лет), «малолетки» (15--16 лет), «мультики» (14--15 лет) и «пупсы» (12--13 лет). Возрастные группы делились на «шестерки», во главе которых стояли «авторитеты». Всей же разновозрастной группировкой руководил лидер -- «руль». Впоследствии движение омолодилось -- возрастной порог не превышал 16 лет.
Кандидатуру вступающего в группировку обсуждали на общих сходках, обычно проходивших за гаражами или в детских садах по вечерам. Кандидат должен был проявить себя в первом боевом крещении. От него требовалось зайти на территорию врага и совершить «диверсию» -- выстрелить противнику в ягодицу или в ногу и убежать. За новеньким наблюдали и в бою. Данные о ходе боя предоставлял «кагэбист» -- подросток, который анализировал сражение со стороны, не имея права в нем участвовать. После боя проходил разбор полетов и подводился итог: кто был трусом, а кто не был, кого удостоить чести называться «бегуном», а кого изгнать с позором.
В городе одновременно действовали 15--25 группировок. Численность их членов, а также тех, кто «оказывал посильную помощь», могла достигать десяти тысяч человек. Только в одном Саксаганском райотделе милиции на списочном учете состояли 800 человек. Если подросток не «бегал» сам, он хранил или изготавливал оружие, либо доставлял его к местам отдыха, где дежурил милицейский патруль. Соблюдать конспирацию «бегунам» помогали даже девчонки, пронося в лифчиках пистолеты и патроны на дискотеку. Оружие и боеприпасы добывали тоже сообща. Одни мастерили медные трубки, стрелявшие не хуже нарезной винтовки ижевского производства, и старые добрые самопалы, начиняя их дробью и гвоздями. Другие воровали в школьном тире патроны. Третьи потели над изготовлением «гранат», денно и нощно соскребая со спичек серу и набивая ею промышленные предохранители. Для придания осколочных действий предохранители обвязывали болтами, крючками и гвоздями. Но самое иезуитское изобретение придумали «бегуны» Жовтневого района, привязывая предохранителю кованые крючки -- тройники для ловли крупной рыбы. Попав на одежду противника, зажженная «граната» превращала его в камикадзе, поскольку сорвать рыболовный крючок было невозможно. По оценкам экспертов, такое самопальное устройство было мощнее гранаты Ф-1 в полтора раза. Оно наносило тяжелейшие увечья, отрывало кисти, выбивало глаза. Однако привлечь к ответственности малолетку, у которого находили гранату, изготовленную кустарным способом, было весьма затруднительно. Ведь в конце 80-х годов эксперты не могли дать заключение, что самодельное устройство, набитое бытовой серой из-под спичек и обвязанное рыболовными крючками, является боеприпасом!
Группировки финансировались за счет поборов со школьников и учащихся техникумов и профтехучилищ. Каждый «сознательный патриот» своего района должен был ежедневно отдать выданный родителями рубль на обед представителю местной группировки. В случае неповиновения «отказника» брали «на список», и его долг вырастал в десять раз. Иногда в казну могла поступить очень крупная сумма от родителей «бегуна» -- так взрослым приходилось выкупать своих сыновей из организации, которая все больше походила на тоталитарную секту. Ведь подросток, пожелавший выйти из нее, мог это сделать «только через реанимацию» -- предателей преследовали и избивали. Счет шел на десятки тысяч рублей. Основная часть собранных средств предназначалась для лечения раненых и похороны погибших «бегунов». Когда в квартиру к родителям покойного являлся гонец -- какой-нибудь сопляк лет 12-ти -- и выкладывал на стол две--три тысячи советских рублей, родственники теряли дар речи. Если же израненный соратник, которому прочили скорую смерть, вдруг выживал, «похоронные» деньги оставались у него как награда за храбрость в бою. Разбогатевший малец тут же награждал себя новеньким мопедом или фирменным музыкальным центром.
Хоронили «бегунов» со всеми надлежащими почестями. К дому, где жил убитый боец, медленно стекалось несколько сотен его соратников и бойцов союзных группировок. С покойным, лежащим на улице в открытом гробу, прощались под музыку Виктора Цоя, которая рвалась из огромных колонок, выставленных у подъезда. Вечером товарища поминали на танцплощадке. Сойдясь в круг и опустив головы, мальчишки скорбно топтались на месте под песню группы «Статус Кво» «Теперь ты в армии». Если кто-то чужой случайно проходил мимо, его избивали и снова возвращались в круг оплакивать убитого…
Иногда погибший оказывался жертвой своего же товарища, который целился во врага, а попадал в затылок члену своей группировки. Ведь самопальное оружие было далеко от совершенства, к тому же многие малолетки не умели правильно с ним обращаться. Были и совсем нелепые случаи, когда травмировались или гибли младшие члены семей «бегунов», обнаружившие в квартире арсенал старших братьев. Трагедией закончилась попытка несовершеннолетнего изучить особенности пистолета на уроке математики в одной из школ Терновского района. Нечаянно нажав на курок, школьник смертельно ранил свою одноклассницу. Девочка скончалась в больнице, не приходя в сознание.
Вообще-то подростки смерть презирали. Психологи это объясняли особенностями детской психики: дети мало чувствуют разницу между жизнью и смертью и верят в собственное бессмертие. Наверное, 12-13-летние «пупсы», лишенные чувства самосохранения, действительно легко поддавались стадному инстинкту. Но что руководило «старшаками» -- вполне зрелыми молодыми людьми 17--18 лет?
Возникла версия, что ими манипулируют взрослые уголовники. Самостоятельность, автономность подросткового движения стала подвергаться сомнению. «Бега» обрели еще более зловещий смысл. Кроме того, это было хорошим объяснением тому, почему так долго с ними не удается справиться. И хоть доказательств эта версия так и не получила, ее поддерживали не только рядовые граждане, но и некоторые крупные милицейские чиновники.
Но, как считает старший оперуполномоченный Саксаганской криминальной милиции по делам несовершеннолетних Алексей Нестеров, чье имя как опытнейшего специалиста по борьбе с «бегами» неразрывно связано с историей этого явления, «уголовный мир был против «бегов», как ни странно». Хотя бы по той причине, что подростки совершали преступления, лишенные корысти, а в уголовной среде это считалось большой глупостью.
-- «Бегуны» в основном сидели по двести шестой, часть третья -- за хулиганство. На «зоне» таких парней называли «бакланами», -- рассказывает корреспонденту «ФАКТОВ» Алексей Юрьевич. -- Ну, взломай ты сейф, залезь в карман, сделай мошенничество талантливо. А тут на тебе -- какой-то чудак лезет в тюрьму ни за что ни про что! «Баклан»! Очень удачное определение, по-моему… Другое дело, что, когда начался экономический передел города, бывших «бегунов» охотно брали на работу криминальные структуры. Боевой опыт, очевидно, пригодился этим подросткам и в Афганистане. Большинство из них возвращались оттуда живыми, некоторые -- с орденами Красной Звезды…
Пока группировки мерялись силами в «честном бою», вокруг них еще держался романтический ореол. Ситуация изменилась, когда «бегуны» стали играть без правил. Самым страшным считалось попасть к ним «в беспредел». Так называли ситуацию, когда они били каждого, кто встречался им на пути, -- даже тех, кто не состоял ни в одной из группировок.
На мальчишку (девочек и взрослых «бегуны» не трогали. -- Авт. ) накидывались всей стаей, зачастую у стен его же собственного (!) дома. Закон о том, что каждый должен ходить по «своей» территории, перестал действовать. Жертву истязали так, что кровь заливала стену до второго этажа. В ход шли ноги, палки, кирпичи, огнестрельное оружие. Поэтому, завидев «бегунов», домашние дети пытались спрятаться в подъезде или каком-то укрытии, чтобы не попасться им на глаза.
Саша Жердев спрятаться не успел…
В 1991 году после провозглашения независимости в Украине были значительно увеличены штаты правоохранительных органов. Это дало возможность усилить контроль за молодежными группировками. По городу у мест отдыха молодежи круглосуточно курсировали специальные микроавтобусы с работниками уголовного розыска и городской инспекции по делам несовершеннолетних. Ужесточили свои позиции и суды. Судьи стали уходить от таких мер, как условное наказание и отсрочка исполнения приговора. Теперь, если погибал или был тяжело ранен несовершеннолетний, получал наказание не только тот, чей выстрел оказывался роковым, но и все остальные 10--12 человек, которые его избивали или стреляли (раньше они проходили как свидетели). Реальную меру наказания стали давать за найденный у подростка патрон или взрывное устройство. Все больше ребят оказывалось за решеткой, что подрывало святую убежденность малолеток в том, что им за «бега» «ничего не будет». Это повлияло на «имидж» «бегов». Сидеть никому не хотелось.
4 ноября 1992 года стало переломным моментом в подростковой войне. В тот день «бегуны» впервые напали на милицию. А милиция впервые за все эти годы как меру крайней необходимости применила оружие. Подростков было 21, а милиционеров трое, один из них оружия не имел. В завязавшейся перестрелке получил ранение 18-летний и погиб 14-летний подросток. Для города это был шок. Но, оправившись от потрясения, население, измотанное изнурительной войной, встало на сторону милиции.
В микрорайоне Солнечный самую крупную в городе группировку, от которой пострадал Саша Жердев, разогнали парни этого же района, вернувшиеся из армии. Они не давали малолеткам собираться, преследовали их буквально по пятам… Апофеозом «гражданской сознательности» стал случай, когда житель дома по улице Содружества, увидев армаду «бегунов», решил дать им достойный отпор. Когда навстречу «бегунам», грозно крича и потрясая топором, выбежал обнаженный по пояс мужик с выколотым Сталиным на груди, вооруженные до зубов вояки остолбенели и… разбежались.
Насколько пошатнувшаяся экономика страны была губительна для подростков, настолько же и спасительна. Мальчишки вдруг поняли: стрелять друг в друга бессмысленно и невыгодно, лучше пойти на базар и заработать. Самые сообразительные поспешили уйти в мелкий бизнес, заняться рэкетом или… засесть за учебники, чтобы поступить в престижный вуз. Ряды группировок начали редеть. Кроме того, как грибы после дождя стали появляться летние кафе, бары и дискотеки, и «бегуны» стали «культурно» отдыхать. А что еще пацану было надо?
Прежняя идея капитулировала перед возможностями нового времени. С конца 1993 года бои пошли на спад. Весной 1995 года «бега» как форма самовыражения подростков в эпоху социальных катаклизмов прекратили свое существование. Или просто затихли в ожидании нового поколения молодых, которым нечего терять…
Через три года после того, как окончилась война, Саша Жердев подал заявку на участие в конкурсе «Рыцарь Украины на коляске-98» и победил. Радость победы омрачило трагическое известие о кончине Сашиного отца. Сергей Иванович мечтал о том, чтобы сын получил высшее образование. Победа в конкурсе дала младшему Жердеву этот шанс. Юноша поступил в Киевский государственный университет культуры и искусств. Саша -- единственный на факультете культурологии студент-колясочник, учащийся на стационаре.
В будущем Александр мечтает открыть свой ночной клуб, а сейчас ищет хоть какую-то подработку в Киеве, ведь денег студентам вечно не хватает.
Мой собеседник, мягкий, интеллигентный юноша, полон потрясающего оптимизма и жизнелюбия. Сегодня он загорелся новой возможностью излечиться от болезни. Парень ищет адрес немецкой фирмы, которая изготавливает специальные суперлегкие протезы для занятий, фиксирующие коленные суставы. (Без них невозможно тренироваться, подгибаются колени). Саша уверен, что рано или поздно, он снова будет ходить.