Самое удивительное в этой женщине совсем не то, что она -- жена народного депутата уже третьего созыва, а ее… волосы. Непокорные кудряшки достались Татьяне Михайловне от деда-молдаванина, а с ними и такой же независимый характер. Хотя в ее жизни было много весьма ярких впечатлений, но Татьяна Емец, по ее признанию, человек не очень эмоциональный. Ей больше по душе пастельные тона жизни: деликатные, нежные отношения, переживания и впечатления. Но если надо принимать решение, она умеет совершенно спокойно, но властно, например, заставить мужа переставить шкаф именно сегодня и именно туда, куда ей нужно.
-- Татьяна Михайловна, многие отмечают в вас удивительное сочетание романтичности и твердости характера. У вас было какое-то особенное детство?
-- Да обычное. Я всегда гордилась тем, что родилась в селе. Село наше (Троицкое Одесской области) было очень большое: 3000 дворов и три колхоза. Я в семье -- третий, младший, ребенок, и моя избалованность, которая, как правило, присуща младшим детям, заключалась в свободном выборе принимаемых решений. Да и обязанностями родители не отягощали. Может быть, поэтому я и выросла не столько сельской, приземленной, сколько романтичной. Как-то лет в 15 мне пришлось доить корову. И запомнилось мне не то, как это было, в общем-то, непросто, а теплый коровий бок. Я прижималась к нему и смотрела вдаль -- на то, как стелется туман и как красиво начинается утро. Такой в моей памяти осталась и вся моя жизнь в селе: не тяжелой, а красивой и романтичной. В большие города до 17 лет я только иногда выезжала на экскурсии. А в Киев попала, когда привезла документы на поступление в вуз. И с первого раза поступила на отделение психологии философского факультета.
-- Как же у романтичной сельской девочки возникло желание работать в психбольнице?
-- Я знала, что есть такие специалисты, занимающиеся душами человеческими, и мне захотелось стать одним из них. С самого начала учебы планировала, что пойду работать в психиатрическую больницу. Для этого и отправилась в Киев -- в Одессе, которая была намного ближе к Троицкому, такого факультета не оказалось.
-- А как отнеслись родители к вашему выбору столь нестандартной профессии?
-- Отец меня отговаривал: «Это же не работа! Работа -- это когда ты можешь своими руками сделать что-то такое, что можно увидеть». Но поскольку я была всегда очень самостоятельной в своих решениях, то все-таки поехала поступать. Хотя и сама представляла будущую профессию очень приблизительно. То, что я потом, учась и работая, увидела, абсолютно не совпадало с моими представлениями. После университета пошла работать в психоневрологическую больницу N 21 (в народе «Павловка». -- Авт. ) и проработала там 12 лет.
-- Практика, наверное, сильно отличалась от теории?
-- У нас был чудеснейший преподаватель патопсихологии -- Вадим Моисеевич Блейхер. То, что он нам рассказывал, не отбивало желания работать, а наоборот -- заинтересовывало. Он давал студентам возможность в сложном научном хаосе диагнозов и методик не потерять охоту к врачеванию. Поэтому на работу я шла без страха, хотя понимаю, что для обывателя само понятие «сумасшедший дом» звучит мрачновато. Мы проводили обследование больных в подростковом отделении. И это было не шоу, как иногда показывают в кино, а тяжелая скрупулезная работа. Но я не разочаровалась.
Александр Иванович в то время работал в детском приемнике-распределителе отделения милиции на Куреневке, и случалось, что «мои» дети-пациенты попадали к нему, а «его» подопечные -- к нам.
-- Интересная форма сотрудничества супругов. Вы так и познакомились?
-- Нет, мы познакомились гораздо раньше -- учились в одной группе в университете. Он тоже психолог. Мне очень нравилось наблюдать за тем, как он готовился к экзаменам, корпел над конспектами -- чувствовалось, что он любит учиться и счастлив этим. Я его приметила с первого взгляда, еще на консультации перед вступительным экзаменом по биологии (он задавал какой-то вопрос). Не заметить его было невозможно. На Саше тогда была ярко-красная рубашка, и это был не просто броский цвет -- он соответствовал характеру того юноши, в нем чувствовался порыв… Потом я узнала, что Емец родом из Шепетовки, и это окончательно закрепило образ, с которым он для меня ассоциировался, -- Павка Корчагин. Но общих интересов у нас как-то не было, и он меня долго не замечал, хотя мы жили в одном общежитии. А после одного из весенних праздников мы познакомились поближе и стали чаще общаться. На третьем курсе поженились, а вскоре родился ребенок.
-- Как же вы справлялись с учебой, ребенком, семьей?
-- Сначала мне помогала свекровь. Кстати, приехав к ней на Хмельнитчину, я впервые в жизни увидела лес. Помню, только в него зашла -- и сразу же заблудилась! У нас же на Одесщине -- степи.
-- А «Павка Корчагин» оказался хорошим мужем и отцом?
-- С рождением ребенка дальнейшая моя учеба продолжалась только благодаря Александру. Я не пошла в «академку», меня муж учил дома: приносил конспекты, «дрессировал» по учебникам, читал вслух. И я успешно сдавала экзамены. После университета мы стали искать себе работу, хотели попробовать остаться в Киеве. Но мы понимали, что наша профессия не настолько хорошо оплачивается, чтобы можно было прокормить семью. Поэтому Александр отказался от аспирантуры (о чем, зная его любовь к учебе, я безумно жалею), а пошел в милицию. Там нормально платили и давали жилье, пусть для начала в общежитии (и я благодарна мужу за то, что он всегда старается как-то облегчить семье материальные проблемы). Через полтора года его направили на заочную учебу в Академию внутренних дел. Я была очень рада за него (ведь он уже раз пожертвовал аспирантурой и специальностью, а теперь опять имел возможность учиться. ) В нашей однокомнатной квартире мы даже организовали Саше рабочий кабинет -- крохотный уголок за этажеркой. И всюду, куда бы мы потом ни переезжали (годами снимали квартиру на квартирой), этажерка следовала за нами. На работе Сашу заметили и предложили место в Высшей школе милиции.
-- А как вы нашли работу по специальности?
-- Отправив Леню в год и 11 месяцев в ясли, я стала искать себе работу и случайно узнала, что в «Павловке» есть вакансия. Распределения туда не было, но я напросилась, написав отказ от претензий на жилье. Работала с таким чувством, что эта больница -- самое распрекрасное место: 2000 рабочих, 25 отделений, клиника республиканского значения, полная неординарных личностей (даже Кашпировский какое-то время у нас работал)…
-- Ваш «квартирный вопрос» решился, когда муж стал народным депутатом?
-- Нет, раньше. Мы 7 лет стояли в очереди на кооператив. И только в 1993-м сменили «кооператив» на квартиру в центре. Александр Иванович работал в Высшей школе милиции, читал лекции в обществе «Знание» (это, кстати, было одним из ощутимых источников семейного дохода). Со временем его выдвинули в депутаты несколько трудовых коллективов. Нынешний депутатский созыв -- у него третий.
-- Как вы восприняли решение мужа заняться политикой?
-- Я уважаю выбор мужа и не считаю, что вправе указывать ему, как поступать. Кстати, он с малолетства умел отстаивать свое мнение. Саша был старшим ребенком в семье, и его всегда воспринимали как самого главного, взрослого, с чьим мнением нельзя не считаться. И даже когда он был маленьким, родители уже прислушивались к нему. Он и в школу пошел с пяти лет -- так сумел себя проявить и убедить остальных, что малыша взяли в первый класс. Так что представьте, как он мог стоять на своем в 15 лет! А уж тем более -- теперь.
Когда он решил пойти в политику, я просто ему сочувствовала. И через какое-то время после избрания мужа депутатом не раз вспоминала тот период, когда с нетерпением ждала окончания его избирательной кампании. Ждала любого результата -- только бы это все побыстрее закончилось! Наивная, я надеялась, что пройдут выборы -- и вернется нормальная размеренная жизнь. Как же я ошибалась!
-- После избрания мужа в парламент жизнь не стала спокойнее?
-- Ничуть! Жизнь -- как на вулкане, спокойной не бывает. Но я втянулась и сейчас все воспринимаю как должное. И даже нервничаю, когда вокруг становится спокойно.
-- Вы не пробовали вникать в политические перипетии? Скажем, почему депутат Емец как политик больше работает в одиночку.
-- У Емца никогда на первом плане не значилось членство в партии или какие бы то ни было формальные требования. Ему нужен результат. Если он видит, что ради «официального курса» нужно себя ломать, он выходит из этого «курса». Конечно, это непросто и кем-то может быть расценено даже как предательство. А это -- проблемы в отношениях с конкретными людьми. Александр, да, амбициозный, но он не одиночка в политике. Насколько я понимаю, он всегда хотел работать в команде, но его личная позиция не всегда этому способствовала.
-- Муж как-то изменился за три депутатских срока?
-- Повзрослел. В юности он был безапелляционным, а сейчас -- более терпимый. Но, думаю, не депутатство тому причиной, а зрелый возраст и, надеюсь,.. я. Емец сегодня -- тот же Павка Корчагин, но уже понявший, что нельзя от жизни требовать всего и сразу. Однажды он сказал, что очень благодарен детям, не требующим от него никаких особых изысков. Вот разве что если нет билетов в оперу, а пойти туда очень хочется, то, благодаря статусу депутата, можно ухитриться и попасть на директорский ряд.
-- У вас два мальчика?
-- Да, Леониду 21 год, он учится на юридическом факультете, а младший, Роман, -- десятиклассник. Мне кажется, мы -- обычная, нормальная семья.
-- Как вы чувствуете себя рядом со взрослыми мальчишками?
-- (Улыбаясь). Как-то меня, знакомя, представили одной художнице: «Таня Емец». -- «А, так вы -- дочка Емца? -- спрашивает она. -- Похожа, очень похожа». Так что я еще сама очень молодая. (Смеется).
-- Муж любит брать вас с собой, например, в поездки?
-- Если есть такая возможность, то да. Мы вместе были в Страсбурге -- 4 дня, столько же в Берлине и полтора дня в Париже. Больше всего запомнился, конечно, Париж. В этом городе, знакомом по фильмам, чувствуешь себя очень уютно, как дома. Мы попали туда как раз в день рождения старшего сына и по его просьбе пошли к гробнице Наполеона, потом пробежались по Лувру и нескольким музеям.
-- Я вижу, вам интересна политика. А имея специальность психолога, вы вполне могли бы работать, скажем, имиджмейкером мужа…
-- Я не считаю возможным совмещать работу домработницы и имиджмейкера. К тому же, когда муж еще только начинал работать в милиции, у нас было условлено, что в семье его рабочие дела не обсуждаются. Видимо, по привычке он не распространяется дома и о своем депутатстве. У нас в семье прижилась притча-анекдот о паре, которая разводится. Сюжет таков: требуя развода, жена объясняет невозможность сохранить брак тем, что муж категорически отказывается выполнять некоторые семейные обязанности, а именно -- не хочет мыть посуду. И суд, обычно старающийся сохранить семью, на сей раз… удовлетворяет иск. А все потому, что муж работает посудомойщиком и имеет законное право на отдых. Вот и я не заставляю депутата Емца быть депутатом и дома.
-- Вам нравится заниматься домашним хозяйством?
-- А кто, кроме меня, это будет делать? Как-то у нас стал протекать кран, и муж его подремонтировал. Но после этого все равно пришлось вызывать сантехника. И когда тот посмотрел на дело рук «неизвестного мастера» (я, конечно же, не призналась, кто до него так поиздевался над краном), то помянул «умника» не злым тихим словом. И если я сама могу забить гвоздь, то зачем делать из этого проблему и мучить мужа? Но делаю я это так, чтобы мои мальчики не видели: считаю, что мужской работе они должны научиться от отца. Но часто из-за его занятости у них и пообщаться дома не получается. Отец у нас больше, как икона.