Он считает, что благодаря его детищу ночью можно будет ездить, не включая фары
С Анатолием Ивановичем мы познакомились в клинике Амосова, где он лечился, а я навещала знакомого поэта. Последний шутя заметил, что в их отделении «две звезды»: пациенты -- любители лирики ходят к нему, а физики -- к профессору Анатолию Порхуну. «Недавно он придумал какую-то очень продвинутую фару для машины, и почитателей у него стало намного больше. Все, кто водит машину, просиживают у него часами», -- сказал мой старый приятель. Меня разобрало любопытство, и я решила сама познакомиться с изобретателем.
-- Анатолий Иванович, что это за знаменитая фара, по которой вы чуть ли не ежедневно даете в больнице «пресс-конференции»? -- шутливо спросила я.
-- Вы водите машину?
-- Нет, но хотелось бы.
-- А как у вас в школе было с физикой?
-- Плохо, но я не старалась.
-- Ладно, -- улыбнулся Анатолий Иванович. -- Если бы вам пришлось провести ночь за рулем автомобиля, вам было бы намного проще меня понять. Ночная езда страшно изматывает водителя. Свет встречных машин, особенно если идет целая колонна, слепит глаза и делает полотно дороги практически невидимым. В результате происходят аварии. Использование противослепящей фары, над которой я работаю последние полтора года, позволило бы решить эту проблему.
-- Каким образом?
-- Благодаря специальным светящимся светофильтрам устраняются блики фар, отраженные от мокрой дороги, и свет идущей сзади машины, попадающий в глаза водителя от зеркал заднего обзора, не слепит глаза. Дорогу при этом видно настолько хорошо, что можно ехать при выключенных фарах. Я запатентовал две такие фары. Сейчас готовлю третью, более совершенную, со специальным датчиком, который при переключении фар вашей машины на ближний свет автоматически переключает на ближний свет фару встречного автомобиля.
-- Вы могли бы предположить, как дальше сложится судьба вашего изобретения?
-- Трудно сказать. В наших научных ведомствах жизнь словно остановилась, интереса к новым разработкам никакого. Я написал своему другу в Петербург, он будет предлагать ее в России. Очень благодарил меня, что я «вернул ему желание сотворить еще что-то для человечества», ведь у друга больше пятидесяти изобретений, а в последние годы все его таланты уходят на оборудование своей дачи.
-- А какие из ваших работ были востребованы?
-- В 1986 году после Чернобыльской аварии мы с коллегами работали над созданием скафандра, предназначенного для работы в экстремальных условиях. Кстати, несколько годами раньше, в Москве в Институте пожарной охраны с треском провалились испытания скафандра для работы в открытом огне. Тот скафандр весил 45 килограммов. После того как испытатель на две минуты вошел в огонь, а затем вышел и ассистенты извлекли его из скафандра (самому выбраться оттуда трудно), у него обнаружили ожоги второй степени, человек долго лежал в больнице. Выяснилось, что тот скафандр продолжает нагреваться, даже когда человек уже вышел из огня. Мы решили отказаться от тяжелых материалов и обратились к космическим наработкам. Мы использовали эффективный термостойкий, но легкий материал. Наш костюм оказался легче на пятнадцать килограммов. А внутри на шерстяное белье испытуемый надевал костюм-прослойку с кубиками льда. Естественное тепло, выделяемое телом, прогоняли через радиатор, превращая предусмотренный запас жидкого воздуха в газ (харьковские ученые изобрели это устройство для работы в водных глубинах). В общем, наш костюм давал возможность провести до получаса в бушующем пламени и вызвал огромный интерес у московского генералитета. В 1991 году финансирование науки сократилось, и нашим ученым остается ждать, что их работам, как дорогим винам, придет свой черед…
-- Сотрудники одного НИИ рассказывали, что представитель всемирно известной западной компании -- производителя электробытовой техники обращался к ним с просьбой за 100 у. е. покопаться в их компьютере, где собраны наработки за последние несколько лет. Вы не пробовали продавать свои изобретения?
-- Ну что вы! Мы давали подписку о неразглашении. Вот фару я бы продал. Жена (она тоже теплофизик) едет в Германию, попробует предложить фару тамошним коллегам. И я убежден, что наша фара имела бы успех. Она обходилась бы не дороже обычной. Это изобретение -- моя лебединая песня, выстраданное детище. Ведь о проблеме освещенности дорог говорят сто лет, а воз и ныне там. Предлагаемые решения -- всего лишь полумеры.
-- Чем вы еще занимаетесь?
-- Если вы об изобретениях, то работаю над созданием фонтана на даче в Чернигове. Это будет что-то похожее на фонтан у столичной филармонии. Внешне он будет выглядеть скромнее, зато с музыкой. Недавно сделал жене из полотера газонокосилку, а на чердаке стоят теннисная пушка и тренажер для занятий по фехтованию, которые я много лет назад сконструировал для своей дочки.