60 лет назад это секретное оружие было впервые применено Красной Армией против фашистских захватчиков
14 июля 1941 года. 23 дня идет война. Немецкие войска устремились вглубь советской территории огромными клиньями. Фашистов уже не пугает грозная Красная Армия -- она в агонии. Немцы боятся только новейших советских «тридцатьчетверок», броню которых не пробивает ни одна противотанковая пушка. На небольшой белорусской железнодорожной станции Орша скопились десятки эшелонов с немецкими войсками. Гитлеровцы не спешат разгружаться. Авиации противника бояться нечего: в воздухе господствуют «мессершмитты». Немецкие танкисты в ожидании разгрузки эшелона разлеглись на броне своих машин. Неожиданно из-за леса, в пяти километрах от станции, поднимается множество светящихся огней. Запыленный немецкий регулировщик только успевает приложить руку ко лбу, чтобы, прикрываясь от солнца, повнимательнее присмотреться к летящему огню. В ту же секунду барабанные перепонки разрывает жуткий рев, а в глазах застывает страх: светящийся рой огненным шквалом обрушивается на станцию… Это был первый залп «катюши».
Поначалу реактивный миномет руководство Красной Армии восприняло скептически. Сталин с прохладцей относился к кардинально новым видам оружия, он хорошо помнил авантюру с безоткатными пушками. Поэтому все больше полагался на старую добрую артиллерию и приложил немало усилий для того, чтобы Красная Армия получила лучшие в мире образцы этого оружия. Разбираться же с «катюшей» поручили Клименту Ворошилову.
На первых испытаниях «катюши», проходивших в мае 1939 года, присутствовал Семен Михайлович Буденный. Надо сказать, что первая установка несколько отличалась от той, которую мы привыкли видеть в кадрах военной кинохроники. Первый прототип имел 12 коротких трехметровых направляющих рельсов (серийные «катюши» строились с восьмью пятиметровыми рельсами). Понятно, что и первые заряды были несовершенны. Поэтому испытатели в целях безопасности попросили высоких гостей отойти от установки метров на двадцать. Их требованию подчинились все, кроме маршала Буденного, пожелавшего как можно ближе рассмотреть в действии новое чудо-оружие. Залп длился всего несколько секунд, но за это время установка подняла такие клубы пыли и порохового дыма, что Семен Михайлович просто исчез в них. После этого «первый маршал» долго отряхивался и гневно матерился. Более всего разозлило Буденного, что копоть и пыль въелась в его знаменитые усы. Кто-то из присутствующих пошутил, что «катюша» Буденному усы опалила.
Результаты первых испытаний установки не удовлетворили Ворошилова. Проект был отправлен на доработку, потребовавшую более года. Новые испытания в присутствии правительственной и партийной комиссий состоялись буквально за несколько часов до начала войны -- вечером 21 июня 1941 года! На этот раз высокие чины одобрили серийное производство нового оружия.
Первая батарея из семи опытных машин была сформирована уже на второй день войны. Собрав все имевшиеся в наличии реактивные снаряды -- около четырех тысяч, батарею отправили на фронт. Именно эти семь машин и наделали переполох под Оршей.
Ночью 2 июля батарея покинула Москву. Секретность была чрезвычайной. Командиру батареи капитану Ивану Флерову было приказано ни при каких обстоятельствах не оставлять технику врагу. В каждую машину заложили по 70 килограммов взрывчатки. «Катюши» должны были передвигаться только ночью, а для полной автономии ей придали специальную медицинскую, техническую и автозаправочную части. Охранял колонну особый взвод НКВД, солдатам которого приказали стрелять даже в своих, лишь бы сохранить секретность оружия. В колонне оказались почти 150 автомашин и около 1000 человек. Через сутки, когда группа остановилась на Бородинском поле, Иван Флеров сообщил всем цель рейда: испытать новое оружие в бою. Тут же на поле все члены группы, включая медсестер, поклялись ни при каких обстоятельствах не допустить, чтобы «катюши» попали к немцам.
Через двенадцать дней, оказавшись глубоко в тылу захваченной немцами советской территории, группа установок подошла к небольшой железнодорожной станции Орша. Когда разведчики сообщили, что станция забита неразгруженными эшелонами с немецкой техникой, Иван Флеров решил действовать. Семь установок и четыре машины со снарядами заняли позицию у небольшого лесочка, в пяти километрах от станции. В 15 часов 15 минут 112 снарядов оглушительным ревом разорвали небо над белорусским городком. Залп длился лишь восемь секунд, но этого времени хватило, чтобы станция была полностью охвачена пламенем. Даже советские разведчики, наблюдавшие за эффектом стрельбы с окраин станции, не могли прийти в себя и по возвращении к группе еще в течение получаса не могли толком доложить о результатах стрельбы. А они были ошеломляющими: сила взрывов переворачивала даже паровозы, а 10-тонные немецкие танки ударной волной швыряло, словно игрушечные кубики.
Фашисты находились еще в большем смятении. Только спустя два часа они сумели вызвать самолеты для бомбардировки предполагаемых позиций противника. Но, естественно, ракетчиков там не было. Осмелев, вечером того же дня ракетчики расстреляли переправу на Днепре вместе с переправлявшимися немцами. Но на этом их рейд не завершился. Наносить удары по врагу батарея-призрак, как ее в первое время окрестили немцы, продолжала до октября. Фашисты организовали настоящую охоту за новым оружием Красной Армии. Немецкий солдат, взявший в плен кого-нибудь из экипажа батареи, повышался в звании на одну ступень и награждался 10-дневным отпуском домой.
Только в начале октября немцам удалось выследить батарею «катюш». Колонна попала в засаду. Пытаясь не повредить установки, фашисты, невзирая на потери, бросали в атаку только пехоту. Лишь когда наши ракетчики взорвали установки, в бой пошла бронетехника. Из тысячи человек, находившихся в колонне, немцам удалось захватить только 45, и лишь потому, что те были ранены или контужены. Все остальные погибли. После жесточайшего допроса пленных, так ничего и не выдавших, отправили в концлагерь.
С 1942 года «катюши» стали повсеместно применяться на фронте. Одним своим появлением они наводили ужас на немцев. За душераздирающий вой, издаваемый реактивными снарядами при полете, немецкие солдаты и офицеры окрестили «катюшу» «сталинским органом». Интересный эпизод рассказывает киевлянин Василий Смоляков, ветеран Великой Отечественной войны, участник Курской битвы:
-- В 1943 году я был сержантом, командовал отделением. Наш полк должен был прорвать оборону немцев на одном из участков фронта. Тогда бои шли очень жестокие: и мы, и немцы сражались за каждую высотку или деревню, поэтому и линия передовой часто менялась. Иногда наши с немцами окопы разделяла узкая полоска земли метров в двести. На участке нашего батальона до немецких позиций было метров семьсот-восемьсот. Перед атакой, как и полагается, началась артиллерийская подготовка. С дальних позиций били «катюши». Вой от летящих снарядов был страшный. Чтобы не лопнули барабанные перепонки, мы затыкали уши мхом. Из наших укрытий было хорошо видно, что снаряды «катюш» немного перелетают вражеские окопы. Только некоторые из них попадали точно в цель. Такое часто случалось. Наводчик ошибся на полградуса -- и вся артподготовка пошла насмарку. Когда залп стих, последовал приказ «в атаку» -- мы, пехотинцы, атаковали по фронту, а на флангах шли «тридцатьчетверки». Честно говоря, перед боем я себя уже похоронил, так как понимал, что «катюши» не уничтожили огневые точки немцев, и нашу пехоту, бегущую в полный рост, противник скосит пулеметами, как траву. Но ничего не поделаешь: приказ есть приказ. Перекрестившись, я поднял свое отделение в атаку.
Бежим, а по нам никто не стреляет. Только по танкам бьет немецкая артиллерия с дальних позиций, а из окопов кое-где слышны лишь редкие очереди. Думаю: неужели немцы побежали? Когда же мы достигли вражеских окопов, то увидели удивительную картину: на дне окопов лежали немцы с выпученными от страха глазами. Они были живы, большинство даже не ранены. Немцы пребывали в каком-то заторможенно-шоковом состоянии. Так на них подействовал залп «катюши». Мы даже не смогли взять их в плен: немцы словно остолбенели и не поднимались, а те, кто все же вставал, с каким-то животным страхом озирались по сторонам и с ужасом смотрели на огромные воронки от реактивных снарядов метрах в десяти от окопов.
Реактивные установки залпового огня снискали любовь и уважение у советских солдат. Вот отрывок из одной солдатской песни:
«… У красавицы «катюши» все выходит в аккурат. «Словно рыбу, фрицев глушит», -- про «катюшу» говорят. Говорят, и после смерти слышат фрицы ее шквал. И что даже на том свете лезут прятаться в подвал».
До сих пор точно не известно, кто и когда назвал столь грозное оружие нежным женским именем. Название реактивной установки некоторые связывают со знаменитой песней про «Катюшу». Но песня стала всенародной еще до войны, а слава боевых машин приходится на 1942 год. Существует более правдивая версия. Обычно каждый вид оружия кроме номера получал еще и литерное обозначение. Очень часто сами специалисты для удобства придумывали какое-то название изделия, которое непременно начиналось с той буквы, какой маркировано оружие. Лодки класса «М» называли «малютками», субмарины класса «Щ» -- «щуками», знаменитый биплан «У-2» летчики окрестили «уточкой». По воле случая знаменитой реактивной установке присвоили заводскую литеру «К». Возможно, это и послужило толчком к тому, чтобы назвать ее «катюшей». А вот реактивные снаряды (РС) на фронте солдаты называли «Раисой Семеновной». И когда над окопами в сторону врага пролетали светящиеся огнем снаряды, бойцы с ухмылкой приговаривали: «Раиса Семеновна пошла».
В первом томе «Истории Великой Отечественной войны», изданном в брежневские времена, значится, что создателем нового оружия для Красной Армии был ученик Циалковского гениальный ученый Андрей Костиков. И ни единого упоминания о Лангемаке, Глушко, Королеве. Сам Королев за несколько месяцев до своей смерти, вспоминая отсидку на Колыме, резко отозвался об академике Костикове: «Подобных Костикову нужно кувалдой добивать! Счастье, что сам умер!»
Андрей Костиков был рядовым инженером НИИ, в котором разрабатывались ракетные системы. В марте 1937 года «за вредительскую деятельность» арестовывают Глушко. В июле того же года с подобным обвинением арестовывают Королева. В обоих случаях причиной арестов послужили доносы Костикова, который не отличался конструкторским талантом. Потом последовало еще несколько арестов, и в июле 1941 года Костиков возглавил НИИ. Но уже через полгода, не выполнив задание правительства по доработке конструкции реактивных систем, он был снят с этой должности. Тем не менее вплоть до своей кончины в 1950 году оставался «ведущим ученым».
А одного-единственного создателя «катюши» попросту не было. В предвоенные годы над изобретением и совершенствованием этого оружия в различных институтах трудились около 50 действительно выдающихся ученых, в том числе Глушко и Королев.