Лишь спустя полгода после гибели жителя Львовской области было возбуждено уголовное дело, но родителей погибшего до сих пор не признали потерпевшими
45-летний житель села Великие Вильшаны Золочевского района Богдан Мыхалейко исчез 15 июня минувшего года. Почти неделю его безуспешно искали родные и односельчане. А обнаружил случайно грибник далеко за селом. На изрубленное тело Богдана невозможно было смотреть без содрогания. Рядом лежали окровавленный топор и… аккуратно сложенная верхняя одежда. Львовская областная судебно-медицинская экспертиза установила: у мужчины двенадцать ран в лобовой части головы, девять на щиколотках… Всего по телу — 31 рана!
Тем не менее следователь Золочевского райотдела милиции принял постановление об отказе в возбуждении уголовного дела на основании того, что «смерть наступила вследствие суицидальных действий на почве психического расстройства». То есть получалось, что психически больной мужчина покончил жизнь самоубийством, нанеся себе более трех десятков ударов топором!
— У нас в селе произошло загадочное убийство, — говорит голова Великовильшанецкого сельского совета Игорь Волошин. — Богдана Мыхалейко я хорошо знал — мы почти одногодки. Почему я считаю, что его убили? Так вы сами посудите: сначала Богдан исчез, а неделю спустя его нашли в заброшенном поле с изрубленной головой и искромсанными ногами, рядом был и топор! Сам себе такое человек сотворить не может. Тот, кто его так изувечил, изначально намеревался лишить Богдана жизни. Местные жители об убийстве предпочитают не распространяться, считают — убийца свой и притаился у себя в хате. И, если вновь выйдет на охоту, способен отомстить…
Кто мог желать смерти талантливому столяру? За полгода до случившегося Богдан вернулся из Франции с заработков. Он
*Богдан был непревзойденным мастером-столяром и очень хорошим человеком, в один голос твердят односельчане (фото из семейного альбома)
— Накануне трагедии мы встречались возле церкви, вместе отмечали праздник, — продолжает Игорь Волошин. — Богдан, как обычно, был немногословен, он по характеру скромный. Поэтому меня возмущают милицейские версии о том, что Мыхалейко был сумасшедшим и «сам себя зарубил». Такую же гипотезу выдвинула и одна из местных газет. Как можно такое писать? Тем более что ни милиция, ни журналисты ко мне как представителю власти и местному жителю за характеристикой на покойного не обращались. Следователи даже не задались элементарным вопросом: зачем «самоубийце» понадобилось брести среди ночи по бездорожью в далекое поле, если укромных мест, заброшенных дворов у нас хоть отбавляй? В том, что убийца или убийцы — здешние, я не сомневаюсь. Труп был спрятан надежно — в поле с канавами, где никто из посторонних не ходит. И если бы местный житель не решил поискать в этом районе грибы, то человеческие останки лежали бы там до сих пор.
— Богдан в школе был очень серьезным, ответственным мальчиком, — рассказывает одноклассница погибшего Мария. — Вырос, женился, стал бригадиром на местном предприятии. Поскольку дочь у него подросла и стала подумывать о высшем образовании, Богдан уехал за рубеж, где проработал три года. Он там очень хорошо получал, перед возвращением прислал жене деньги на покупку двухкомнатной квартиры во Львове. Собирался приобрести хорошую машину. Строил планы на будущее. Разве он решился бы на самоубийство? Ни о каком сумасшествии и речи быть не может. Этот человек полностью отдавал себе отчет в своих поступках. Конечно, его убили. И причину нужно искать в ненависти. Шутка ли — 31 раз опустить топор на человека! Нападавший явно был не в себе, даже мертвого продолжал кромсать и сечь. Ужас! Остается лишь догадываться, зачем убийца раздел труп до трусов, под ноги аккуратно уложил снятую одежду, бросил топор рядом и украл… обувь. Наверное, понимал, что по земле, оставшейся на ботинках, можно установить, в каком дворе перед смертью побывал покойный. А Богдан без обуви не смог бы пройти три километра полем.
— Несколько дней я искал пропавшего друга вместе с его родственниками, — говорит житель села Василий Спильник. — Однажды видим: бежит наш односельчанин Богдан Рудык, машет руками, зовет людей. Оказывается, когда он утром пошел в поле за грибами, то в зарослях травы увидел страшную картину. К трупу он приближаться не стал, решил позвать на помощь. Мы отправились на место трагедии (это около трех километров от села). Я увидел, что на вытоптанной траве лицом вверх лежит бездыханный Богдан. В полутора метрах валяется топор с характерным для гуцульских изделий длинным топорищем. Под коленом у мертвого были сложены штаны, пояс, легкая рубашка. Носки закатаны, словно кто-то тащил Богдана или удерживал за ноги. Огромная рана посреди лба… Видимо, самый первый и самый страшный удар пришелся именно в лоб. А потом Богдана добивали. Эту ужасную картину и сейчас помню. К сожалению, прибывшие через пару часов правоохранители нас даже не опросили. Правда, через несколько дней на это поле прислали взвод солдат для поиска обуви погибшего. Но ничего не нашли.
— Я сразу начал поиски, как только мой брат-близнец исчез, — тяжело вздыхает Петр Мыхалейко. — Куда я только не ездил! Даже к разным бабкам-вещуньям обращался. Все в один голос твердили, что он живой, просто потерялся. Но я сердцем чувствовал — произошла непоправимая беда. Наша старенькая мама в дни поисков много раз выходила за калитку своей хаты на окраине села и подолгу смотрела в поле, именно в том направлении, где… лежал ее сын. У моего брата были светлая голова и умелые руки. За пару недель до трагедии он сделал прекрасную «столярку» (окна и двери) односельчанину Василию Зубарю для его львовской квартиры. Брата все любили, он был хорошим человеком. Последний раз я видел его незадолго до исчезновения. Богдан попросил подвезти от остановки автобуса, что на обочине центральной дороги, в село. Оказывается, в то утро он с женой ездил за покупками во Львов. Жаловался, что устал, болели ноги от ходьбы по большому городу. Больше мы не встречались…
Старенькие родители Богдана — Николай и Стефания Мыхалейко — до сих пор не могут прийти в себя от произошедшего. Время от времени они подходят к окну и тоскливо смотрят на улицу.
— Над нашим покойным Богданом жестоко поглумились и местная милиция, и журналисты, — вытирают слезы родители. — Назвали его сумасшедшим самоубийцей. Даже по центральному телевидению в новостях заявили об этом. На теле и голове сына экспертиза насчитала 31 рану, нанесенную топором, а милиция продолжала твердить: «Это самоубийство!» Наш Богдан был мужчиной, опорой для своей семьи и для нас. На учете как психически больной никогда не состоял.
Эта беспочвенная и бесчеловечная ложь едва и нас не убила. Когда прочитали в местной газете о том, что сын был «сумасшедшим, ибо по материнской линии в семье есть шизофреники», долго пили таблетки и успокоительные. В селе пошли слухи. Люди стали коситься на нас, мол, мы скрывали, что сын психически больной человек…
— В ночь на 15 июня было полнолуние, луна светила очень сильно, и мне не спалось, — вспоминает отец погибшего Николай Мыхалейко. — Под утро прибежала жена сына и огорошила нас вестью: «Богдан пропал! В четыре утра поднялся, сказал, что идет в туалет, и не вернулся. Я еду в милицию». Свои поиски, если это можно так назвать, невестка проводила отдельно от нас. Бедный мой сын! Может, если б он снова уехал на заработки, как того требовала его жена, остался бы живой. Но сыночек, соскучившись по родным местам и людям, решил подольше остаться в селе. Тут Богдан был непревзойденным мастером-столяром. За границей же — просто разнорабочим, гастарбайтером. К деньгам он был не жадный. Решил, что на квартиру, машину и обучение дочери заработал. И хватит! Хотел жить как человек, а не раб. Деньги на поездку и на машину у Богдана имелись. Невестка их нашла после его смерти. Не знаю, были ли у сына проблемы в семье — он мне об этом не рассказывал. В последнее время ходил грустный, говорил, что собственной семье не нужен, что ему уже подготовили документы на выезд за границу. Чего тут веселиться? Но покончить жизнь самоубийством Богдан, глубоко верующий человек, не мог! Даже во Франции он каждое воскресенье бывал в церкви. Вот посмотрите фото — сын выходит из парижского храма. Кроме того, Богдан очень любил свою дочь. И она его тоже.
— Сердце едва выдержало при виде моего мальчика в гробу, — вступает в разговор Стефания Мыхалейко. — Как же нужно ненавидеть человека, чтобы подвергнуть его подобным пыткам? Я себя спрашивала много раз: кто мог такое сотворить? И вот однажды мне приснился сон. Сын говорит мне: «Мама, они меня убили в подвале». К сожалению, я так и не узнала кто — сон прервался. И ведь правда, в поле, где нашли Богдана, крови не было. А траву вокруг вытоптать могли те нелюди, которые его туда за ноги тащили… Невестка говорила, что у Богдана в последнее время очень болела голова и он постоянно пил какие-то таблетки. Но самое странное, что следователь Золочевского райотдела милиции нам эту «версию» и выдвинул: голова у Богдана болела до такой степени, что он… решился ее отрубить. Это звучит как насмешка. Не прошло и семи дней, как следователь вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Причем даже не счел
*Николай и Стефания Мыхалейко: «Пусть сына не вернуть, но мы сделаем все, чтобы отстоять его доброе имя» (фото Ирины Тершак)
По распоряжению прокуратуры была проведена посмертная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза, которая показала — погибший психическими расстройствами не страдал.
— После наших обращений в ноябре прошлого года следственным управлением львовской областной милиции все же было возбуждено уголовное дело, — говорит Стефания Мыхалейко. — Из района дело затребовали в область. Но формулировка в постановлении тоже возмутительна: «по факту нанесения тяжких телесных повреждений, повлекших смерть». Хотя моего сына не кулаками избивали, а жестоко зарубили топором. Милиция же не хочет возбуждать дело по статье «Убийство», чтобы не портить показатели и чтобы дело не попало на контроль в министерство. Убийство можно было раскрыть по горячим следам, а сейчас, спустя более чем полгода, нас, родителей, даже потерпевшими не признали! Мы собираемся обжаловать это постановление и добиваться возбуждения дела по факту убийства. Мы также потребовали, чтобы следствие собрало все справки из медицинских учреждений о том, что Богдан нормален. Ответы уже пришли — психически сын был абсолютно здоров. Пусть его самого не вернуть, но мы сделаем все, чтобы отстоять его доброе имя.
— Это действительно необычное дело, — сказал в своих комментариях «ФАКТАМ» заместитель начальника отдела надзора за соблюдением законов в органах внутренних дел прокуратуры Львовской области Юрий Клюнк. — Необходимо более тщательно установить, наносил ли потерпевший сам себе удары топором или это сделал кто-то другой, установить реальное психическое состояние пострадавшего, так как свидетели описывают его по-разному, провести различные судмедэкспертизы, очные ставки, проанализировать собранную информацию. Столь большой объем работы можно выполнить только после возбуждения уголовного дела. Поэтому прокуратура и отменила постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, принятое следователем Золочевского райотдела милиции. Все точки над «i» поставит следствие.