Скончалась актриса, которой целых 45 лет удавалось оставаться примой на театральных подмостках
Роль Лены Воронцовой в картине «Укротительница тигров» сделала юную Людмилу Касаткину звездой советского кино. Людмила Ивановна между тем признавалась, что самая любимая ее роль — Катарина из «Укрощения строптивой». Режиссером этого фильма стал Сергей Колосов — верный спутник Касаткиной в течение 62 лет. Они считались самой счастливой парой в советском кинематографе. Людмила Касаткина разрывалась между работой в Театре Российской армии и постоянными съемками. Получив всевозможные почести и награды как актриса, продолжала работать, когда ей было уже за 80.
Здоровье Людмилы Ивановны дало сбой два года назад — сказались прежние болезни и хроническая пневмония. Перенес инсульт и Сергей Колосов. Его не стало 11 февраля нынешнего года, а через одиннадцать дней ушла из жизни Людмила Касаткина. «Видимо, так было решено на небесах, — сказал «ФАКТАМ» друг семьи, один из любимых театральных режиссеров Людмилы Ивановны, внук Иосифа Сталина Александр Бурдонский.- Мне кажется, Людмила Ивановна ушла из жизни еще в тот момент, когда не стало Сергея Колосова…»
— Я пришел в театр в 1971 году, — вспоминает режиссер-постановщик Центрального академического театра Российской армии, народный артист России Александр Бурдонский. — Людмила Касаткина в это время уже блистала на его сцене, будучи примой. Правда, начиная работу в театре, я вовсе не рассчитывал на игру Касаткиной. Помню, одной из моих первых постановок была пьеса «Васса Железнова». Людмила Ивановна была на премьере спектакля и пришла в
*Александр Бурдонский долгие годы был близким другом и любимым режиссером Людмилы Ивановны
— Говорят, с Людмилой Ивановной не просто было найти общий язык.
— Я знал, что у Касаткиной трудный характер. Она вздорная, сложная, но при этом удивительно талантлива. Только ради этого ей можно было все простить. Сейчас, знаете ли, все наоборот. Характеры, может быть, и неплохие, но талантливых актеров, увы, катастрофически не хватает. Кроме амбиций, ничего нет. Мы приступили к работе над «Орфеем…» в 1986 году. Спустя несколько недель после первых репетиций у нас разгорелся нешуточный конфликт. Людмиле Ивановне казалось, что я должен ставить антиамериканскую пьесу. Я же хотел просто историю о людях.
Помню, на одной из репетиций Касаткина так вывела меня из себя, что я готов был взять стул и ударить ее по голове. Думал, на этом мы расстанемся с ней навсегда. Даже представил себе судебный процесс, как меня будут обвинять, Сергей Колосов обрушит на мою голову жуткую речь… Очнувшись от этого наваждения, я выскочил на сценическую площадку с воплем: «Что же вы никак не поймете, как надо играть!» Касаткина как-то испуганно отошла в сторону, а я проиграл всю ее роль. Заканчивая, посмотрел в сторону актрисы. Она сидела так трогательно на стульчике, сложив ручки и ножки, вся совершенно красная, и слезы заливали ее лицо. При этом она бормотала: «Сашенька, только успокойтесь, успокойтесь. Я такая дура, такая дура…»
— Конфликт был исчерпан?
— Конечно, не мог же я больше издеваться над актрисой. А вечером того же дня мне позвонил ее супруг со словами: «Людмила Ивановна просит два дня перерыва, чтобы прийти в себя». Надо признать, с тех пор конфликтов между нами больше не было. Возникла творческая дружба, которая длилась 36 лет.
— Сейчас для всех оказалось откровением, что Касаткина и Колосов прожили семейную жизнь в 62 года! Говорят, при этом ни разу не поссорились.
— Ну насчет ссор не знаю. Все-таки они были нормальной семейной парой, со своими сложностями и противоречиями. Но, надо признать, что Касаткина и Колосов всегда воспринимались как единое целое. Если вы помните, у Шекспира есть прекрасная поэма, называется «Феникс и голубь». Вот такими были Колосов и Касаткина: он — Фениксом, она — нежной голубкой. Эти люди были неразлучны и в творчестве, и в жизни. Может, я сейчас скажу кощунственную вещь, но то, что они ушли друг за другом, неспроста. Им помогли ангелы-хранители. Сережа не пережил бы смерть Люды. И она не смогла бы существовать без мужа. Бог знал об этом и отправил их на небеса вдвоем. Ведь Людмила так до конца и не осознала смерть своего Сережи. Когда он ушел, она была совсем плоха, не понимала, что его уже нет на земле. Да и Сергей после перенесенного инсульта не совсем осознавал, что происходит вокруг него. Не знал он, что Люда буквально «рухнула» вслед за ним.
— Когда Людмила Ивановна последний раз выходила на сцену?
— Это была пьеса «Странная миссис Сэвидж». Довольно трагический получился спектакль, потому что Людмила Ивановна совершенно не помнила текст. У нее начиналась болезнь Альцгеймера. Собственно, она просто присутствовала на сцене, за нее играли партнеры. Вернее, ради нее. Понимали, как для актрисы важна сцена. Печальная история, потому что последние два года жизни Людмилы Касаткиной были очень тяжелыми. Она буквально сгорала.
— Рассказывают, что Людмила Ивановна так и не смогла справиться со своей пагубной привычкой — курением.
— Увы. Ей это не удалось, хотя она честно пыталась избавиться от курения. Вместе с ней я даже ездил в клинику к врачу, вставившему в уши Касаткиной специальные сережки, которые избавляли от вредной привычки. Но ничего не помогло. Конечно, курение тоже сыграло свою роль в том, что начались проблемы с легкими. Помню, 35 лет назад у нее было онкологическое заболевание. Ей сделали тогда операцию, и после нее, перед реабилитацией, Людмила Ивановна вдруг пришла в театр. Для нее было важно показать всем, что она в порядке. Я увидел ее как раз в этот день. Понимал, зачем она пришла, да и все вокруг тоже это знали. Касаткина была похудевшая, немного уставшая. Она улыбнулась своей искренней улыбкой, ее светлые глаза засияли, как прежде, и я ощутил огромную волну сострадания. После того момента у меня к Людмиле Ивановне проснулась чисто человеческая симпатия. Я знал Люду очень близко. Мы иногда ночи напролет просиживали за разговорами. Были и исповеди, и признания…
— Известно, что Людмила Ивановна редко кого к себе допускала.
— Она была женщиной с неким апломбом, вызовом. Но у нее тоже были свои скелеты в шкафу, личная драма. Людмила Ивановна была очень неоднозначным человеком. Она могла быть резкой, жесткой, грубой, но буквально через час становилась совершенно другой — доброй, нежной. Кстати, в театре у Людмилы Ивановны практически не было друзей. Тем, кто не знал Касаткину, могло показаться, что она похожа на своих киногероинь: хохотушка, веселая, легкая. Но это было совершенно не так. Мне довелось быть в достаточно близких отношениях с Людмилой Ивановной. Только ничего не подумайте, я не имею в виду интимные отношения. У нас было просто взаимное понимание. Хотя это не значит, что мы не ссорились. Бывало всякое, особенно во время гастрольных поездок по России, Украине. Мы даже в Гонконг ездили давать мастер-классы. А в Израиле я поставил пьесу для нас двоих. Она называлась «Дуэт для солистки». Когда вернулись в Москву, Людмила Ивановна хотела играть спектакль и на родной сцене, но я не пошел на это. Нелепо бы выглядело, если бы я выбрался на сцену, где работает сотня профессиональных артистов. А без меня играть в спектакле она не захотела. На самом деле, Люда была таким человеком, которому достаточно своего «гнезда». В круг ее общения входили муж, сын и несколько близких людей, не связанных с нашим театром.
— Она была счастливой женщиной?
— Из всех известных актрис, которых я знаю, Касаткина была, пожалуй, самой счастливой в творческой жизни. Да и в семейной, наверное, тоже. Хотя ей все время хотелось чего-то неординарного. Как-то она призналась: «Ой, Саша, ведь в моей жизни так и не было какой-то сумасшедшей любви, романов, страстей…» Но потом соглашалась, что отсутствие этого в жизни помогало легче перевоплощаться на экране.
— В ее «Душечку» невозможно было не влюбиться.
— Мужчины сходили с ума по Людмиле Ивановне. Она была эдакая «манка», и сильный пол на это очень велся. Казалось, за ней можно запросто приударить, завоевать ее сердце. Но только кто-то проявлял к Касаткиной слишком активное внимание, он тут же наталкивался на железобетонную стену. Лишь казалось, что она вся такая волнующая, кокетливая. Нет, нет. По сути, у нее было достаточно драматическое ощущение жизни, не «укротительницы тигров». При этом в домашней жизни Людмила Ивановна была очень простым человеком. Умела прекрасно готовить и лишь последние годы пользовалась услугами приходящих помощниц. Долгое время Касаткина жила с мамой, которая и занималась их домом. Люда часто жаловалась, что из-за съемок и работы в театре у нее совершенно не хватает времени на домашние дела. Хотя, думаю, она немного лукавила.
— Вы бывали у них дома?
— Я любил приходить в их большую квартиру, когда Колосов и Касаткина готовились к очередным съемкам. В прихожей, гостиной, спальне, кабинетах, на всех столах и шкафах, креслах лежали книжки, вырезки, планы, то, что касалось предстоящей работы. Тогда Людмила Ивановна вела меня на кухню, и мы заседали там всю ночь. Колосов с нами долго не выдерживал. Говорил, что мы сумасшедшие, и уходил спать. Мы же сидели за бутылочкой до утра и разговаривали, разговаривали. Я очень любил именно эту атмосферу их дома, когда он был непричесанный, неприбранный, а совершенно безалаберный. Мне казалось, именно в этом и был шарм этого дома.
— Однажды Людмила Ивановна призналась, что в детстве часто завидовала девочкам, у которых были красивые платья…
— Наверное, с детских пор у нее и осталась страсть к красивым вещам. В Москве, правда, вытащить Людмилу Ивановну в магазины было сложно. А вот когда мы были в Гонконге, то уставали во время шопинга все, только не Касаткина. Она очень следила за модой, любила красивые наряды, украшения. Помню, к 85-летию Людмилы Ивановны я готовил в театре юбилейный вечер. У нее уже начались проблемы с памятью. Я придумал выгодный для актрисы сценарий в виде отрывков из ее фильмов, театральных работ. Незадолго до юбилея Людмила Ивановна позвонила мне вечером и говорит: «Саша, мы должны поехать к Славе Зайцеву, я хочу иметь сногсшибательный вид».
Приехали к Зайцеву на следующий же день, я вместе со Славой придумали два туалета для Касаткиной. Одно платье синее, другое белое, а-ля Марлен Дитрих. Людмила Ивановна была в них удивительно хороша. Даже в преклонном возрасте у нее было много детского, в чем-то она была избалованным ребенком. Хотя Колосов всегда держал ее в строгих рамках. Его любимая фраза по отношению к Люде была: «Ты должна». И она подчинялась. Но когда Людмила выпадала из-под влияния Колосова, то превращалась в «своего парня», искреннего и откровенного. Касаткина до мозга костей была настоящей актрисой. Познать ее до конца так никому и не удалось. Чтобы 45 лет оставаться первой артисткой труппы, в которой состояли Чурсина, Голубкина, Покровская, надо обладать очень сильным характером и даром Божьим. Он был ей отпущен сполна…