Впервые знаменитый японский кутюрье представил в Киеве свою коллекцию живописи
Имя Кензо Такада вошло в историю мировой моды. Причем уже давно. 45 лет назад молодой японец приехал покорять Париж и таки сумел стать ведущим модельером столицы мировой моды. Он взобрался на олимп стремительно, покорив видавшую виды Европу яркими красками на шелковых тканях, рукавами кимоно и простыми силуэтами. Дом Кензо считается одним из самих успешных модных предприятий. В 1999 году Кензо Такада решил продать свою марку и уйти на покой. «Я просто хочу перевернуть страницу и жить легко», — сказал тогда Кензо. Он продал свою роскошную парижскую виллу в японском стиле и отправился в бесконечные путешествия. А потом стал рисовать. Знающие неугомонный и твердый характер знаменитого японца этому не удивились. Кензо купил дом с видом на Сену и занялся живописью. Он создал свою первую коллекцию картин, посвятив ее родной стране.
*Покинув мир моды в 1999 году, Кензо занялся созданием картин
Знаменитый модельер уже второй раз приезжает в Украину. В прошлом году он был гостем на Неделе моды во Львове, Киев ему тогда посетить не удалось. Программа нынешнего визита насыщена всевозможными встречами с людьми из мира искусства, посещением галерей и исторических памятников. В столичном центре современного искусства М17 открылась выставка живописи Кензо Такада. Мастер приехал в Украину, чтобы лично презентовать свои работы. Несмотря на солидный возраст (в конце февраля Кензо исполнилось 73 года), он выглядит потрясающе. Возраст подтянутого, худощавого, в узких черных джинсах и шерстяном пиджаке японца выдавали лишь седые пряди в волосах…
— Признаться, Кензо-сан, вы прекрасно выглядите. В чем секрет?
— Спасибо, мне очень приятно. Просто я давно уже веду здоровый образ жизни. Ем лишь полезные продукты, пью много воды. Обязательно занимаюсь гимнастикой утром и вечером. Проснувшись, непременно совершаю длительную пешую прогулку. Только после этого приступаю к делам, целый день оставаясь в тонусе.
— Ровно в 60 лет вы покинули мир моды.
— Да, теперь мои дела совершенно к нему не относятся. В какой-то момент я понял, что хочу просто наслаждаться жизнью. Все, что касается Дома моды Кензо, не имеет ко мне никакого отношения. Поэтому прошу даже не спрашивать меня о каких-то модных тенденциях и последних коллекциях Дома. Честно говоря, я за ними не слежу.
— Но одежду от Кензо все же носите?
— На мне действительно белоснежная рубашка марки Кензо. Остальное, в чем я одет сегодня, — Прада. Кроме трусов. Они от Келвина Кляйна (улыбается). А вообще я очень люблю одежду Ив-Сен Лорана.
— После не одного десятилетия работы в мире моды вы обратились к живописи…
— Много лет назад случилось так, что я решил оставить работу модельером. Казалось, в этом смысле уже сделал все, что мог. Начал путешествовать по миру. Это было очень увлекательно, но в то же время я будто получил новый толчок к творчеству. Мне опять захотелось трудиться, и эта работа вылилась в живопись. Меня долгие годы называли парижским японцем или японским парижанином. Но пришел момент, когда я стал возвращаться к своим корням. Начал чувствовать связь со своим прошлым, детством, родиной. Поэтому первую коллекцию живописи посвятил родной Японии.
— Известно, что в традиционных японских театрах актерами никогда не были женщины, только мужчины. А в ваших картинах есть и женские образы.
— Признаюсь, на создание женских образов в моей коллекции меня вдохновила модель. Кстати, ваша соотечественница. Она родом из Киева, но уже много лет живет в Париже. Создание портретов не было моей самоцелью. Однажды листал книгу о театре Но и подумал, почему бы мне и самому не изобразить героев. Стал искать среди знакомых человека, которого можно было бы рисовать с натуры. Однажды, совершенно измучившись, остановился у зеркала и понял, что сам могу им стать. Взял свои фотографии, сделанные в молодости. Так стали рождаться мои работы.
— Совершенно не традиционные для японского искусства…
— Да, в Японии не принято рисовать портреты, нет такой традиции. В этом, наверное, была моя смелость. Это своеобразное выставление себя напоказ, диалог между публикой и самим собой. Кстати, в Японии я со своими картинами так и не был. Правда, коллекция имеет недавнюю историю, ей всего полтора года. Впервые показал ее в Париже, затем в Москве, вот теперь в Киеве. Думаю, в ближайшее время она таки отправится в Японию.
— Вы сами никогда не мечтали об актерской карьере?
— Моей самой большой мечтой было создавать одежду, и я осуществил свое желание. Хотя, если бы мне сказали в детстве, что мое имя будет известно во всем мире, никогда бы в это не поверил. Я ведь был обычным пареньком, который просто любил шить. Однажды поехал в Париж, влюбился в этот город и там попробовал свои силы. Все в моей жизни теперь кажется невероятным. А что касается актерства… Признаюсь, выйти на сцену тоже было моей мечтой. Особенно на сцену театра Но. Однако, думаю, я для этого уже слишком стар (улыбается). Но — знаменитейший театр Японии. Его традиции уходят в древние века. Большинство людей знает японский театр Кабуки, а ведь Но имеет глубокие философские корни. Мир этого театра долгое время был для меня полнейшей тайной.
*Иероглиф, который изобразил Кензо, давая автограф, обозначает «мечта»
— Говорят, все это закодировано в ваших картинах.
— Это правда. Кимоно — целая история. Меня всегда привлекали костюмы театра Но. Они неповторимые, очень красочные и полны тайн. Когда я только занялся моделированием, во Франции меня называли кутюрье театра Кабуки. Сегодня то, что я обращаюсь к творчеству театра Но, говорит о том, что я почти на вершине и познаю истинное искусство. После долгого отсутствия в Японии вновь обращаюсь к ее истории. Но — очень духовный театр.
— Кто был вашим вдохновителем в мире живописи?
— Я всегда восхищался японскими мастерами и импрессионистами. Работы Клода Моне давали мне вдохновение. Обожаю Матисса. Для меня очень важны цвета, экспрессия и чувства, которые передаются посредством живописи. Надо признать, что моя первая коллекция живописи была навеяна модой. Не могу оставить то, чему отдал большую часть своей жизни. Посмотрите на мои работы, ведь в них огромное значение придается тканям, расцветкам, рисункам. Может, на это повлияли и мои путешествия в экзотические страны. Я часто бывал в Марокко, в восторге от этой страны.
— Ваша страничка в популярной социальной сети считается одной из самых посещаемых.
— Хотя я практически не применяю современные технологии в живописи. Вообще, я и какие-то технические устройства — вещи несовместимые. Почти не пользуюсь ими и в обычной жизни. У меня есть страничка в социальных сетях, куда ежедневно приходит огромное количество писем. Но, увы, просто не хватает времени на все отвечать. Многих интересует мое отношение к тем или иным модным направлениям. Скажу сразу, что об украинской и российской моде не знаю ничего. Хотя сегодня мир моды гораздо доступнее, чем в то время, когда я в него входил. Сейчас можно, сидя дома, благодаря технике смотреть показы в Нью-Йорке и Париже. Можно даже делиться собственным творчеством. Но, с другой стороны, приезжая в разные страны я смотрю, что мода становится одинаковой. В Нью-Йорке она такая же, как в Париже, Лондоне и Москве. Нет никакого интереса. Более того, во всех странах уже существуют свои Недели моды. Наверное, если бы я сегодня занимался модой, то отталкивался бы в первую очередь от национальных традиций. Вот как у вас в Украине. Молодые дизайнеры должны найти что-то свое, а затем уже привнести это в мировую моду.
— Кем бы вам хотелось войти в историю — кутюрье или художником?
— Немного печальный вопрос. Больше всего мне хочется просто жить. Ставить точку не собираюсь. Но, надо признать, что из истории моды мое имя вычеркнуть уже невозможно. От этого никуда не уйти и доказывать я в этом искусстве уже никому ничего не собираюсь. А что касается живописи… Поживем — увидим.
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»