«ФАКТЫ» продолжают публикацию дневника журналистки из Донецкой области
До войны Ольга Бесперстова работала в редакции газеты небольшого города в Донецкой области. После разгрома газеты сепаратистами, не смирившись с «дээнэровской» властью, она решилась покинуть свой родной город. Сперва оказалась в Днепропетровске, потом в Киеве. Сейчас Ольга активно участвует в работе столичной волонтерской организации «Сестри Перемоги». Сразу после выезда из оккупированного города она начала вести дневник, продолжает записи по сей день.
***
О тех, кто остался в зоне АТО.
Те, кто за «ДНР», не ждут от «благодетелей» ничего плохого. Все зло, по их убеждениям, от «нациков». В переводе на русский это бойцы Нацгвардии.
Однажды душным вечером мы с подругой «оккупировали» лавочку во дворе многоэтажки. В жизни не думала о таком времяпрепровождении. Но воды, электричества, интернета не было. Обычная теперь история. Поэтому пошли «в народ».
Рядом в беседке устроились «ватники». Бабки немного посудачили о текущем моменте, потом сгоняли в ближайший магазин за бутылкой. Первым делом толкнули тост «за нашу победу». А мы сидели и мечтали о… нашей победе. Такие себе штирлицы.
Подруга осталась «там». Созваниваемся по сто раз на дню. Очень переживаю за нее и за всех, кто каждый день находится под обстрелами.
Моя хорошая знакомая тоже не уехала: некуда девать парализованного свекра. У четы врачей на руках три старика, как их бросишь. Еще одна подруга не смогла оставить восемь кошек, которые живут у нее. Плюс она каждый (!) день варит огромную кастрюлю каши для бездомных братьев наших меньших, которые ждут ее прихода в разных точках центра города. С деньгами у нее всегда было туго. Но похлебку благодарные животные получают исправно. Сейчас бродячих мухтаров и барсиков у нас немерено.
В пятиэтажке в центре города живут всего десять человек. Последние из могикан. Каждый вечер дружно обходят дом крестным ходом и читают молитвы. Просят всех, кто уехал, вспоминать о них в обращениях к Богу. Чтоб защитил. Сейчас практически все апеллируют к Всевышнему. Верят, что управит.
Когда все только начиналось, соседка разнесла всему подъезду текст молитвы о сохранении дома. Даже отъявленные скептики не отказались.
Еще, оказывается, надо на подоконники поставить иконы. А окна следует открыть на проветривание. Тогда ударная волна будет ослаблена.
Таких полезных вещей знаю теперь много.
Едва жители поняли, что все по-взрослому, стали оборудовать подвалы, погреба, гаражи.
Официальные бомбоубежища в отвратительном состоянии. Вначале многим казалось, что там сыро, дурно пахнет, душно. Потом стало не до комфорта.
Места в этих «ночлежках» люди занимали чуть ли не с обеда. И как только солнце начинало сдавать позиции, брели «караваны» с детьми, животными, скарбом. Потом они стали гораздо «жиже» — многие уехали.
Мучает совесть. Считаю свой отъезд трусостью, бегством, предательством. Каждый день звоню. Пугаюсь, если нет связи. Это верный признак — значит где-то идет бой.
Знаете, как это здорово — услышать простую фразу: «Все нормально»? А как выразительно, искренне, вкладывая самые лучшие чувства, все желают друг другу спокойной ночи. Эти слова теперь сакральные, в них особый смысл. Дай Бог вам никогда этого не понимать.
* * *
Вот что интересно. Знаете, что сделала, услышав первые залпы (казалось, прямо под носом)? Вымыла голову, потом занялась педикюром и маникюром.
Долго потом размышляла, почему такая реакция. Может, своего рода защита. Или бравада. Или самообман. Или самолюбование — вот, мол, какая храбрая. Нет ответа. Надо будет у специалистов спросить. После, в мирной жизни.
Один раз испугалась не на шутку. Когда мимо моего дома по трассе на очень большой скорости проезжали танки. Скрежет, лязг, свист, грохот — все эти звуки из-за того, что вокруг многоэтажки, усилились многократно. Настоящий Армагеддон. Выскочила в прихожую, потом на лестничную площадку. Руки-ноги трясутся, сердце колотится где-то в горле, липкий пот. Совсем забыла, как не раз поучала всех: ежели что, надо ложиться на пол в коридоре или желательно под стол. Какой там, даже не вспомнила!
Потом привыкла к ежедневному «дефиле» танков и САУ (самоходная артиллерийская установка) по дороге. Смотрела в окно и считала, сколько их. Иногда было очень много.
К окнам, кстати, подходить нельзя: если полетят осколки, раны можно получить серьезные. Хотя у всех стекла заклеены скотчем, это больше для самоуспокоения.
Мы стали другими. Все вокруг стало другим. Вот что недавно написал мне друг нашей семьи:
«Сегодня четвертый день, как не стреляют. Я высыпаюсь! Научился ценить каждую спокойную минуту и радоваться тому, что все родные и друзья живы-здоровы! В такие моменты совсем забываешь, что идет война, хочется чем-то заняться, послушать музыку, посмотреть фильм, поиграть в компьютерную игру, черт возьми!
Но не фильмы о войне и не боевики, а что-то веселое, комедию какую-нибудь. Реально противно смотреть фильмы или передачи, связанные с убийствами, смертями или бедами.
Так же и с играми, не могу играть в свои любимые стрелялки, качнул несколько квестов — вот где тяга!
Да! Захотелось почитать книги! Еще не выбрал для себя пока ничего, но на примете старый добрый О’Генри и сказки Гофмана. Полежать в теньке на топчане в саду с книжкой — кайф! Кайф, когда не стреляют. Но, сука, ловишь себя на мысли, что расслабляться нельзя, что в любую минуту может «прилететь»…
Похоронили соседа. Достал его семисантиметровый осколок мины. Парень был отличный. Он приехал из Донецка к семье, к братьям и сестрам, к маме, бабушке, ведь вместе все-таки легче переживать невзгоды, хоть и братья его конченые алкаши, но зато свои… И вот его ранило в голову во время минометного обстрела. Не успел укрыться в погребе. Детей спрятал, а самому досталось. Первыми погибают лучшие — это как закономерность какая-то роковая. Встретил на улице его бабушку в черном платке: «Хорошего парня убило, а звери остались».
Пусть земля будет пухом Юрке. Ну, а мы пока здесь, пока живы. Цените мирные дни, минуты, секунды. На самом деле это великая радость и великое счастье. Я теперь по-другому воспринимаю слова «мирное небо над головой». Я желаю сейчас всем именно этого — мирного неба! Чтобы никогда его не разрезали свист летящей мины или шорох летящего снаряда. Будем живы — не помрем!
У него двое детей — два года и 14 лет. У моей любимой подруги две внучки такого же возраста. Всех четверых помню еще грудничками. Засыпали у меня на руках, очень любили бывать у нас дома и на работе. Старалась всегда находить для них время, хотя это сложно. Обязательно приберегала что-то вкусное, какой-нибудь приятный пустячок — дети так умеют радоваться. Сейчас ищу им одежду, потому что у этих двух семей вообще нет денег. Ни на что. А люди они замечательные. Давно дружим — всю жизнь. Я их просто обожаю.
Продолжение следует…
Фото в заголовке с сайта news.bigmir.net