В Тернопольской области началось досудебное расследование в отношении акушера-гинеколога Гусятинской районной больницы, которую подозревают в ненадлежащем исполнении служебных обязанностей, приведшем к тяжелым последствиям. По ее вине десятки детей остались инвалидами, а некоторые даже умерли, но врач по-прежнему остается на своей должности
Девять лет назад «ФАКТЫ» писали об «устиновской Мясничихе» — районном акушере-гинекологе, у которой была едва ли не самая высокая смертность и инвалидность рожениц и младенцев в Кировоградской области. Женщина в белом халате, назвать которую врачом не поворачивается язык, не только непрофессионально и халатно исполняла свои обязанности, но и откровенно издевалась над пациентками. Например, делая аборт, она любила комментировать свои действия: «Ручку вытащила, ножку… О, кареглазый. На тебя был бы похож». Были случаи, когда из-за отказа Мясничихи делать кесарево сечение женщине, перенашивающей беременность, жизнеспособные дети задыхались в утробе матери. Несмотря на ужасающую статистику жалоб, акушер-гинеколог долго оставалась на посту: связи у нее были повсюду, и ни полиция (тогда — милиция), ни прокуратура не привлекали врача к ответственности. Только после расследования, проведенного журналистом «ФАКТОВ», Мясничиху наконец уволили.
Сейчас история, как две капли воды похожая на ту, происходит в Гусятине Тернопольской области. Здоровые молодые женщины рожают детей с заболеваниями центральной нервной системы, искривлениями черепа, свернутыми шейками и тяжелейшими поражениями головного мозга. По странному совпадению они оказываются пациентами одного и того же врача — Лилии Бурейко. Которая, несмотря на многочисленные жалобы людей, продолжает работать. Как и у пресловутой Мясничихи, у Лилии Петровны отличная «крыша»: кум — главврач районной больницы, муж — начальник уголовного розыска районного отделения полиции.
Как это часто бывает, о врачебных ошибках, допущенных Лилией Бурейко, жители Гусятинского района не знали до последнего. Более того, роженицы, которым посчастливилось после ее медицинской помощи остаться живыми и здоровыми, даже рекомендовали этого акушера-гинеколога своим беременным подругам. Ведь со своими пациентками врач всегда была милой и предупредительной. Во всяком случае поначалу.
— Я могла позвонить Лилии Петровне среди ночи, — рассказывает «ФАКТАМ» одна из пострадавших от действий акушера-гинеколога 23-летняя жительница села Пустоливка Наталья Набожняк. — Потому что с того времени, как я стала к ней на учет, она вела себя со мной не как врач с пациенткой, а просто как старшая подруга. Вообще эта женщина умеет расположить к себе. Я советовалась с ней обо всем, что касалось моей первой беременности. О самочувствии, о недомогании. На ранних сроках у меня была угроза срыва — нужно было вылежать опасный период. Позже начались проблемы с почками. Но что касается плода, то на всех УЗИ было видно, что мой сын — крепкий, здоровый малыш. Ручки, ножки, позвоночник — все было сформировано.
В понедельник, 7 сентября 2015 года, я отправилась на плановую консультацию к врачу. Сдала необходимые анализы, прошла осмотр. Лилия Петровна сказала, что через неделю я рожу — мол, шейка матки уже начинает открываться. Меня оставили в больнице. Но никакой недели гинеколог почему-то ждать не стала, а решила экстренно стимулировать роды. Теперь я понимаю зачем: роддом закрывали на плановый ремонт, и Лилия Петровна не хотела, чтобы я рожала у другого врача и платила деньги ему. В течение следующих суток мне трижды кололи препарат синестрол, объясняя, что это нужно для размягчения шейки матки. Лишь позже я выяснила, что этот гормональный препарат беременным противопоказан. Его колют лишь при тяжелейших патологиях плода, чтобы спровоцировать выкидыш. Лилия Бурейко же пользовалась им для других целей: чтобы ее пациентка быстренько родила, заплатила деньги и освободила койку.
После синестрола у меня разболелся живот. Начались схватки. Около десяти вечера отошли воды. Я позвонила маме и мужу — они примчались в больницу. Лилия Петровна приказала мне тужиться, потом велела присесть на корточки. Я все делала, как она говорила, но толку не было. Да и не могло быть, ведь моему ребенку еще рано было появляться на свет! Если бы роды не стимулировали, я спокойно выносила бы его еще две недели и родила самостоятельно. И состояние здоровья, и ширина таза, и вес плода это позволяли.
После того как меня забрали в родильный зал, начались настоящие муки ада. Лилия Петровна сорок минут пыталась выдавить ребенка. Давила локтями, натянутой простыней, ложилась на меня всем телом. Муж, присутствовавший при родах, не выдержал издевательств надо мной и стал умолять врача сделать кесарево сечение. «Слишком поздно», — ответила Лилия Петровна. А на меня закричала: «Тужься сильнее, ты задушишь ребенка!» Я уже не могла даже дышать, несколько раз теряла сознание. Но мне смачивали губы, я приходила в себя и снова пыталась родить.
Во время потуг ребенку все время измеряли сердцебиение. Лишь когда оно стало катастрофически падать, Бурейко позвала заведующую отделением. Вместе они, наконец, приняли решение сделать кесарево сечение. И это после сорока минут издевательств, когда и моя жизнь, и жизнь моего сына уже висели на волоске! Меня подняли с родильного кресла и, несмотря на то, что из меня хлестала кровь, а малыш был зажат в тазу, повели пешком (!) с третьего этажа на первый. Медсестра просила врача разрешить привезти каталку, но Лилия Петровна посчитала это излишней роскошью. Когда я дошла до операционной, то была в таком состоянии, что мне смело можно было уже делать кесарево без наркоза — боли я все равно не почувствовала бы.
Новорожденного Дениску папе и бабушке показали лишь мельком. Они обратили внимание, что малыш не кричит и не плачет, как обычные детки, а только тихо постанывает. Спустя несколько часов медики сообщили родственникам, что ребенок был «сильно придушен», но теперь с ним все в порядке.
— Когда я очнулась от наркоза, Лилия Петровна пришла в палату и начала обвинять меня в том, что я во время родов «лежала бревном» и ничего не делала, — со слезами вспоминает Наталья. — Это было несправедливо: во-первых, женщина в схватках не может по собственной воле замереть и расслабиться. А, во-вторых, Лилия Петровна хорошо видела на моем лице следы вчерашних стараний: во время потуг у меня от напряжения даже полопались все капилляры в глазах и белки были полностью залиты кровью. Но своими упреками она вызвала во мне ужасное чувство вины. Я буквально казнила себя, плакала и, конечно, была благодарна ей за то, что мой ребенок остался жив. Мы с мужем отблагодарили Лилию Петровну тысячей гривен. Даже не предполагали тогда, что платим человеку, который сделал нашего первенца инвалидом.
— На следующий день Дениску забрали в областную детскую больницу, — продолжает Наталья. — Ребенок был в таком тяжелом состоянии, что его пришлось погрузить в искусственную кому, чтобы он пережил переезд в реанимобиле. После кровоизлияния в головной мозг любое движение могло его убить. Когда малыша увозили, Бурейко решила проявить сочувствие: «Что ты переживаешь? Его отключили, потом включат. Как компьютер, перезагрузят — будет как новенький». В реанимации малыш пробыл три недели. Врачам удалось спасти его, но поставленный диагноз нас убил: тяжелое поражение центральной нервной системы, судорожный синдром. Из-за того, что ребенка выдавливали из утробы, лобная кость головы была смещена вбок, а две теменные кости налезли друг на друга, защемили нервы и нарушили циркуляцию крови. Физически ребенок развивается, но психика и моторика остановились. Денис не смеется, не плачет, не играется, не говорит, не умеет самостоятельно сосать и глотать молоко. Мы кормим его через трубочку, постоянно возим на реабилитацию, делаем массажи. Молимся и надеемся на чудо.
— Что же вы предприняли, узнав, что именно Лилия Бурейко виновна в инвалидности вашего сына?
— Мы пожаловались на нее главврачу больницы. Он вызвал Лилию Петровну, но раскаяния или хотя бы извинения от нее не дождались. Слушая нас, врач только странно улыбалась. Мы потребовали вернуть нам тысячу гривен. Объяснили, что лечить изуродованного ею ребенка очень дорого и деньги нам сейчас нужнее, чем ей. «Я вас не заставляла мне ничего давать, так что и возвращать деньги не собираюсь», — заявила Бурейко, развернулась и ушла. Тогда мы подали заявление в милицию, подняли прессу. И оказалось, что пострадавших от рук этого акушера-гинеколога — десятки!
«Теперь мы постоянно возим сыночка на реабилитацию, делаем массажи… Молимся и надеемся на чудо», — говорит Наталья Набожняк, пострадавшая от действий Лилии Бурейко. Фото из семейного альбома
Три года назад Лилия Бурейко принимала роды у 25-летней Марии Кушнир из села Суходол Гусятинского района. Роды женщине тоже были вызваны преждевременно, за три недели до положенного срока. Маша пришла в больницу на плановое УЗИ, и ей тут же укололи синестрол. В этот раз роддом не закрывали на ремонт. Лилия Петровна просто собиралась в отпуск и не хотела терять пациентку.
— После препарата у меня начались схватки. Лилия Петровна кричала: «Что лежишь, как корова? Тужься!» — рассказывает Мария Кушнир. — Меня клали на кровать и тянули за руки и ноги. Заставляли хвататься руками за перила и тужиться изо всех сил. Ничего не получалось, как я ни старалась. А потом у моего ребенка вдруг прекратилось сердцебиение. Тогда Лилия Петровна повела меня в родзал. Уложила на кровать, начала давить на живот локтями. Потом разрезала промежность, взобралась на стол и… вскочила мне на живот коленями. Ребенок вылетел из меня, как пробка…
Почему? Ну почему она не согласилась сделать мне кесарево сечение? — вытирает слезы Мария. — Я ведь так просила! Наверное, Лилия Петровна не хотела, чтобы я платила не ей, а тому врачу, который делал бы эту операцию. Да я бы им обоим заплатила, честное слово! А так ведь какую беду она наделала. Мой Арсенчик после родов был чуть живой. Посиневший, с замершим сердцем, бездыханный. Прибежавший анестезиолог с трудом запустил ему легкие. Но сынок здоровеньким никогда уже не будет. У него детский церебральный паралич. До семи месяцев он кричал день и ночь. Сейчас ему уже почти три года, а он ходит только держась за руки, на носочках, почти не говорит. Когда я бросилась к Бурейко с претензиями и обвинениями в том, что это именно она сделала моего сына инвалидом, врач только пожала плечами: «Себя вини. Как тужилась, то и получила».
*"После родов мой Арсенчик был чуть живой, ему с трудом запустили легкие. У него детский церебральный паралич", — рассказывает Мария Кушнир, еще одна пациентка акушера-гинеколога
Односельчанка и однофамилица Натальи Набожняк 21-летняя Дарья тоже рожала ребенка у Лилии Бурейко. Ее новорожденная дочка после манипуляций акушера-гинеколога не выжила.
— Моя история практически не отличается от других, — вздыхает Дарья Набожняк. — Тоже синестрол, тоже выдавливание ребенка… Малышка родилась синяя от удушья, но была жива. Я слышала, как она всхлипывает. Ребенка срочно нужно было реанимировать, но кислорода в родзале почему-то не оказалось. Пока Лилия Петровна созывала врачей, пока медсестры бегали за кислородом, моя доченька умерла. На вскрытие ее должны были везти в Тернополь, но было воскресенье, бригада не приехала. Тело ребенка выставили на балкон, а на следующий день Лилия Петровна сама повезла его на вскрытие на своем автомобиле.
— То есть она чувствовала вину за случившееся?
— Не думаю. Она ведь врала, что моя девочка уже родилась мертвой. Да и саму меня врач чуть не сделала инвалидом. Когда зашивала промежность, соврала, что использует саморассасывающиеся нити, а на самом деле заштопала обычными. Я не снимала швы — все ждала, когда они рассосутся. Закончилось это жутким воспалением. Если бы не помощь грамотных гинекологов, я не знаю, что бы со мной было. После всего этого я сказала Бурейко, что расскажу о ее художествах журналистам и подам в суд. «Напугала! У меня муж работает в милиции и кум на хорошей должности. Так что ты все равно ничего не добьешься». Документов никаких в роддоме мне не дали, я была в шоковом состоянии. Было понятно, что действительно ничего не добьюсь.
«ФАКТЫ» попытались взять комментарий у врача, принимавшей роды у пострадавших женщин. Лилия Бурейко сначала просила перезвонить позже, потом отключила телефон, а на следующий день вовсе отказалась давать комментарий. Журналистам телеканала «ЗіК», которые наведались в Гусятинскую больницу за несколько дней до этого, акушер-гинеколог заявила, что никто из врачей вообще не применяет при родах метод выдавливания ребенка и никогда не стимулирует роды.
— Ну подумайте сами, как это вообще возможно, — колоть что бы то ни было женщине, чтобы стимулировать роды? — возмущалась Лилия Бурейко. — Если бы такие уколы существовали, то не надо было бы женщину класть в стационар перед родами, наблюдать ее, что-то капать. А как можно выдавливать ребенка? Если у него головка находится высоко, ну это же нереально. Такого просто не бывает. Что касается родов Марии Кушнир, то я вообще не помню, это было давно. Уж тем более не помню мелочей — что я там конкретно колола, что делала. Вот вы помните по часам, что делали три года назад в определенный день? Могу только сказать, что я всегда делаю все возможное, чтобы моим пациенткам и их детям было как можно лучше.
Защищает свою подчиненную и заведующая родильным отделением Ольга Павлишин. Она хоть и не присутствовала при родах Натальи Набожняк, а пришла, только когда нужно было уже принимать срочное решение о кесаревом сечении, утверждает, что Лилия Бурейко ребенка не выдавливала.
Главврач Гусятинской больницы Василий Дереворез сказал тележурналистам, что уволить или хотя бы отстранить акушера-гинеколога на время следствия не может, потому что… документы по родам Натальи Набожняк у него изъял следователь. Когда главврача попросили показать документы, касающиеся родов Марии Кушнир, он тут же заявил, что медсестра, работающая в архиве, именно в этот день взяла отгул, а без нее доступа к документам ни у кого нет. «ФАКТЫ» позвонили в приемную Василия Деревореза, чтобы взять у него комментарий, но секретарь сказала, что главврача нет в городе и неизвестно, когда он появится.
— Кум нашей подозреваемой действительно работает главврачом районной больницы, а муж — начальником уголовного розыска Гусятинского райотдела полиции, — сообщил «ФАКТАМ» начальник центра общественных связей тернопольского областного управления полиции Сергей Крета. — Именно поэтому для нас дело чести довести уголовное производство до суда и доказать: кто бы ни был кумом, сватом или братом подозреваемой, если она виновата, то должна понести заслуженное наказание. По делу уже была проведена судмедэкспертиза. Правда, результат ее не слишком понятен: с одной стороны, комиссия врачей утверждает, что Лилия Бурейко во время родов Натальи Набожняк вела себя профессионально и целесообразно, с другой, указывает на ошибки в ее работе. Чтобы доказать закономерность неправильного или халатного поведения врача в отношении рожениц, нужно, чтобы другие пострадавшие женщины тоже подали заявления в полицию.
— Я не желаю Лилии Петровне зла и не буду требовать, чтобы ее посадили в тюрьму, — говорит Наталья Набожняк. — Ведь у нее маленький ребенок. Я сама мама, поэтому жалею его и не хочу, чтобы этот малыш рос сиротой. Пытаюсь добиться одного: чтобы суд навсегда лишил Бурейко права заниматься врачебной практикой. Пусть она будет продавцом или менеджером, но только не акушером-гинекологом. Иначе статистика смертности и инвалидности детей в нашей области будет увеличиваться с каждым годом.