говорит 80-летняя Евдокия Козаченко, которую из родного села Спасское в Одесской области неизвестные вывезли в Москву, где принуждали просить милостыню и жестоко избивали. Благодаря усилиям российских журналистов пожилая женщина вернулась домой
Свое 80-летие Евдокия Козаченко отметила в столице бывшего Советского Союза. О чем еще можно было мечтать когда-то! Ведь с Москвой у людей старшего поколения связаны особые воспоминания…
- Москва — это мечта моей юности! Как я хотела там побывать, как стремилась поехать туда вместе с мужем, нынче уже покойным, — говорит, опираясь на трость, Евдокия Козаченко. — Так и не удалось, а вот сейчас… Поверьте, ни вспоминать, ни говорить ничего не хочется. Вот взгляните, что там со мной эти нелюди сделали!
Евдокия Михайловна пытается расстегнуть молнию на черных байковых сапожках.
- Фашисты не убили, так эти ироды взялись на мою душу! — говорит Евдокия Козаченко. — Все ноги — в ранах, узлах и синяках! Хорошо, что ваши коллеги-журналисты помогли мне, а то не разговаривать нам сегодня. Я уже с жизнью почти распрощалась. Думала, что сдохну, как собака, и выбросят меня на свалку.
- Баба Дуся исчезла минувшей осенью, — рассказывает председатель сельского совета Лидия Навроцкая. — Помню, прибежала ко мне Валентина Заикина, бабушкина соседка, и сказала, что неизвестные забрали бабулю и увезли куда-то на машине. Обещали, что через месяц вернут ее. Прошел месяц, другой, третий — ни слуху ни духу…
- Так оно и было, — подтверждает односельчанка, 54-летняя Валентина Николаевна. — Как сейчас помню, был конец октября. Погода стояла теплая, баба Дуся шла к автобусной остановке. Айва хорошо уродила, и она решила продать ее проезжавшим мимо автомобилистам. Спустя минут сорок у наших ворот остановилась легковая иномарка с молдавскими номерами. Из нее вышли двое — мужчина и женщина, оба смуглявые такие. Позвали меня по имени и отчеству.
Когда подошла, стали предлагать работу в Одессе — за их детишками присматривать. Дескать, сами не справляются, очень заняты. И сразу назвали оплату — 500 гривен. Для нас сумма просто фантастическая. Но я отказалась: у меня самой и дети, и внуки.
С тем они и отъехали, но вскоре возвратились — уже с бабой Дусей. Она возбужденная была, торопилась. Заехала, мол, за вещами, а то ведь ее люди у ворот дожидаются. Сказала, что, поскольку я отказалась от их предложения, она сама поедет подзаработать. Взяла документы, некоторые вещи и укатила.
- Смотрите, — не успокаивается Евдокия Михайловна, демонстрируя свои изувеченные ноги. — Все это дело рук тех негодяев, а ведь обещали мне, что за детками смотреть буду.
- Кто обещал?
- Кто-кто? Тот, кто меня забрал из села, — молдаване. Их имена я запомнила: молодую женщину звали Дусей, как меня, а ее мужа — Мишей. Они все допытывались, что я умею: могу ли посуду, пол вымыть? Говорили, что у них есть собственный магазин в Одессе, а за детьми им присмотреть и некогда. Мы приехали на станцию Раздельная, сели на поезд. Прибыли на место, там пересели в машину и оказались в какой-то квартире. Честно, даже и разглядеть не успела, где я, куда едем. Помню, что поначалу я вязала носки, платки. Меня поили, кормили, обещали дать денег за работу. Я была довольна: думала, что заработаю денег на ремонт своего прохудившегося дома. Вдруг зрение мое резко упало, меня передали какой-то цыганке Майе, отдали ей и мои документы. Здесь все и началось: она — злючка, у нее оказалось двадцать рабов…
Среди них и дети, и инвалиды, и старики. Были бабушки, которые охотно сотрудничали с цыганами. Например, баба Наташа выполняла роль надзирательницы. Рассказывала, что в молодости сидела в тюрьме и знает, как это делается. У этих цыган все четко организовано: у каждого раба — свое место, где он целыми днями выпрашивает подаяние. Стали требовать, чтобы и я милостыню просила. Сказали, укажут мое постоянное место, усадят там утром, а вечером я должна выручку приносить. Побираться я не хотела и ответила: «Не для того меня растили-воспитывали, не для того жизнь честно прожила, чтобы попрошайкой умирать». Тогда-то меня первый раз избили…
Я тоже в долгу не осталась. Как только сожитель этой Майи ударил меня, я запустила в него табуреткой. В молодости я была боевая, муж меня регулярно резиновым шлангом от самогонки охаживал, ревнивый был, зараза… А они решили, что если я старая и одинокая, то им все дозволено. Они — меня, а я — их!
Как выяснилось, со станции Раздельная старушку на поезде вывезли в Москву. А после «обработки» избитую, морально надломленную, Евдокию Михайловну выставили в подземном переходе у станции метро «Таганская» и заставили просить милостыню. Она же ничего просить не стала.
Завидев несчастную старушку, прохожие сами подавали ей. Как-то на нее, замерзавшую в лютый московский мороз, обратил внимание священник. Он отвез мученицу в больницу.
- Но в тот же вечер в больницу на машине прикатили цыгане, — продолжает бабушка Дуся. — Сказали обслуге, что я — бомжиха, что подобрали меня на улице, кормят и лечат… Словом, хотят забрать из больницы. Я стала просить врачей не отдавать меня этим бандитам. Тогда цыгане заплатили кому-то из них и меня выписали.
Опять я очутилась в том аду, меня всю ночь били палками. По ногам, по голове, даже левую руку вывихнули. А под утро Майя доложила цыганскому барону, что бабка слишком непокорная. Тогда на своем общем сходе эти рабовладельцы решили отрубить мне ноги топором, чтобы я не смогла далеко уйти и деньжат побольше приносила. Ведь инвалидам подают, не жалея…
- Их не устраивал ваш заработок?
- Их все не устраивало! Хотя приносила немало — кучу мелочи и скрученных бумажных денег. Все это забирала Майя. Слава тебе, Господи, не дошли у них руки исполнить свой кровавый приговор. А то я точно не выдержала бы. Если бы мне отрезали ноги — а цыгане это делают прямо дома, — я бы отправилась на небеса. Даже молодые такую боль не могут стерпеть. По ночам я молилась: «Господи, спаси и защити!» По утрам с голодухи — перед глазами круги черные, мушки летают. Надевали на меня памперс, чтобы на сутки в туалет с «рабочего места» не отходила, — и в метро. Скажу честно, я стеснялась ходить в памперсы, пару раз падала в обморок из-за того, что терпела, потом, конечно, привыкла…
В марте, в момент последнего такого обморока, Евдокию Козаченко и подобрали проходившие по подземному переходу московские журналисты. Тщетно они пытались узнать, кто она, каким образом здесь оказалась. Большинство вопросов бабушка просто не слышала, а когда пришла в себя, простонала: «Бросьте меня, уходите отсюда».
По словам российских коллег, вокруг них собралась «стая цыганок», которую возглавлял… дежуривший на станции милиционер. Успешно отбив их атаку, спасители вызвали «скорую помощь» и доставили старушку в больницу. Поначалу — в одну из расположенных в Подмосковье, поскольку столичные клиники отказывались брать человека без документов и прописки. Затем при участии консульского отдела Посольства Украины в Российской Федерации и международной организации миграции пожилую женщину доставили в одну из московских клиник. Буквально за десять дней врачи поставили ее на ноги.
В газете разместили статью — призыв о помощи одинокой бездомной старушке, которую силой вывезли из другого государства и превратили в рабыню. Вскоре кто-то принес старую куртку, кто-то — пуховый платок и туфли, а кто-то прислал с курьером пухлый конверт с деньгами. Пожилой москвич предложил в подарок бабушке Дусе добротный дом в Брянской области. Она поблагодарила, но отказалась: хотела только домой — туда, где похоронены муж и сын…
В помощь женщине удалось собрать около 4 тысяч долларов!
Евдокию Михайловну отправили на родину в купейном вагоне скорого фирменного поезда в сопровождении врача.
В родном селе Спасское бабу Дусю встречали, как героиню. Старушка шла, опираясь на трость и прихрамывая, но с гордо поднятой головой: дескать, сказала, что не уступлю — вот и победила!
Представители добровольных московских спонсоров обошли все село и вместе с Евдокией Михайловной выбрали для нее новое жилье.
- Почему новое, где же родное? — спрашиваю старушку.
- Мой дом полностью разрушился два с половиной года назад, — говорит баба Дуся. — Осталась я фактически на улице. Овдовела почти сорок лет назад. А четыре года назад умер и сыночек Толя. До этого, лет 17-18 назад, дочка с мужем и внучкой эмигрировали в Америку. Не пишут, не звонят…
- Мы предлагали Евдокии Михайловне временно пожить в доме престарелых, — уточняет председатель сельсовета Лидия Навроцкая. — Она наотрез отказалась и договорилась жить у своей соседки Вали Заикиной. И по возвращении из Москвы она остановилась у Валентины.
Сейчас мы восстанавливаем документы Евдокии Михайловны. Тужить нашей бабуле нечего: дом для нее отличный подобрали! Когда московская делегация обходила вместе со своей подопечной сельские дворы, выбирая подходящий дом, баба Дуся ни на одном не могла остановиться. Аж до темноты выискивала! Тогда кто-то из сопровождавших пошутил: «Баба Дуся, ну-ка быстро дом покупай, а то отправим обратно в Москву». Только после этого она прекратила причитать и определилась… Дом добротный: три комнаты, баня, небольшой надел земли, ремонт не требуется… Только мебель купим, телевизор, все необходимое. Юридически оформим дом на баланс сельсовета, придав ему статус постоянного социального жилья. Без права перепродажи и дарения. Здесь будет проживать Евдокия Козаченко. А мы опекунство над бабой Дусей возьмем.
Оказалось, что после покупки дома остались деньги. И тут московские гости предложили выбрать наиболее нуждающуюся многодетную сельскую семью, чтобы… купить дом и ей. Так и поступили. Счастливыми обладателями жилья стали супруги Рыбакины, у которых подрастает шестеро детей.
Когда материал готовился к печати, председатель сельсовета Лидия Навроцкая сообщила «ФАКТАМ» о том, что популярный российский телеведущий Андрей Малахов пригласил бабу Дусю для участия в программе «Пусть говорят».
Он звонил в Спасское, очень просил, чтобы Лидия Спиридоновна привезла в Москву Евдокию Козаченко.
- Никуда бабушка из села больше не поедет, — ответила сельский голова. — Если хотите — сами приезжайте к нам в гости…
Как сообщили «ФАКТАМ» в Главном управлении внутренних дел Москвы, в российской столице сейчас находится примерно 60 тысяч нищих, попрошаек и бродяг. «Нищий бизнес» здесь контролируют, в основном, русские, цыгане и азербайджанцы. В этой «системе» имеются вербовщики и надсмотрщики, есть вольнонаемные нищие, отдающие за место часть доходов, а также рабы, полностью зависящие от своих хозяев. Большинство из этих людей — выходцы из ближнего зарубежья: Украины, Молдовы, Таджикистана. На «рынке рабов» грудной ребенок «напрокат» стоит 300 долларов в месяц, а за безногого калеку дают выкуп до 500 долларов.