А в городе наконец-то начался суд над директором кинотеатра, в котором произошла трагедия, унесшая жизни четырех школьников
Спустя более чем два года после червоноградской трагедии в городском суде начато слушание дела, которого так долго ждали не только несчастные родители, потерявшие своих детей, но и горожане. Перед судом предстал единственный обвиняемый в «червоноградском «Армагеддоне» -- бывший директор кинотеатра «Украина» (а также и бывший мэр города) Степан Слука. Возмущенные родители пострадавших детей предполагают, что в дальнейшем судебное заседание всячески будет затягиваться. А пока чиновники пытаются замолчать последствия трагедии, очередной и далеко не последний курс лечения в Киеве проходит Галинка Кривова, попавшая в самое пекло «Армагеддона». «ФАКТЫ» продолжают отслеживать судьбу девочки, чудом вырвавшейся из лап смерти.
Эта ужасная трагедия всколыхнула всю Украину. 30 ноября 1998 года в Червонограде Львовской области в кинотеатре «Украина» неуправляемая толпа школьников, придя на просмотр голливудского блокбастера «Армагеддон», растоптала четверых детей. В больницу тогда попали 16 ребятишек, за жизнь четверых, находившихся несколько дней в коме, боролись врачи Червоноградской больницы. Тогда, побывав на месте трагедии и поговорив с очевидцами, я услышала множество версий происшедшего. Погруженный в траур город захлебывался слухами. Речь шла о том, что директор местного кинотеатра Степан Слука договорился с городскими властями о добровольно-принудительном культпоходе в кино всех школьников города. Директорам школ (а их в Червонограде 13) был дан негласный приказ организовать дешевую распродажу билетов без указания мест, тем самым обеспечив кинотеатру аншлаг. Более того, в кассах кинотеатра тем временем шла бойкая торговля полубесплатными билетами. Желающих попасть на «Армагеддон» оказалось гораздо больше, чем мог вместить кинотеатр. А свалка на ступенях при входе в зрительный зал произошла еще во время предыдущего сеанса, потому что детям из фойе (их впустили сердобольные сотрудники кинотеатра чуть раньше, чего, мол, мерзнуть на улице) не терпелось побыстрее зайти и занять лучшие места. Кто-то надавил на двери в зал, а потом уже сдержать хлынувшую волну подростков было невозможно…
Следствие пришло к однозначному выводу -- из всех предполагаемых виновников трагедии обвинение в злоупотреблении служебным положением и в подлоге документов следует предъявить только директору кинотеатра Степану Слуке.
Как рассказал председатель Червоноградского горсуда Сергей Сковронский, который вел первое судебное заседание, подлог заключается в том, что сразу же после трагедии директор кинотеатра спешно собрал своих подчиненных, чтобы они расписались в том, что ознакомлены с правилами техники безопасности. Кроме того, г-н Сковронский сообщил, что С. Слука дал ему отвод на основании того, что под давлением эмоций потерпевших и горожан судья может необъективно вынести приговор, и потребовал заменить Сковронского судьей из любого другого района Львовской области. Посему слушание дела пока отложили на неопределенное время.
Очевидно, окончательного вердикта суда в ближайшее время ожидать не приходится. Дело насчитывает 12 томов, по нему опрошены 230 свидетелей, потерпевшими признаны 25 детей и родители погибших ребят. Все они хотят добиться справедливости. Галина Антонюк, потерявшая в тот день единственного 12-летнего сына Андрея, считает, что судебное заседание оттягивали умышленно. «Мы добивались приема у Президента, и он дал нам слово, что виновные будут наказаны. Г-н Слука не является непосредственным убийцей, но ведь очевидно, что во время сеанса были нарушены все нормы и правила техники безопасности. К тому же было продано гораздо больше билетов, без указания мест. А в результате погибли наши дети. Два года он (Слука. -- И. Р. ) всячески избегал суда. То был болен, то предоставлял следствию другие объяснения. Этот человек ни разу не соизволил извиниться. Более того, столкнувшись с ним в прокуратуре, мы подошли к нему как мамы-сироты, а он нам сказал: «Меня тошнит от вас и ваших детей. Из-за вас я уже полгода не сплю!»
И после этого нам заявляют, что судебное заседание должно быть закрытым, и на нем будут присутствовать только четверо потерпевших и один обвиняемый(!). Чтобы все было тихо и спокойно. Сейчас же г-н Слука находится на подписке о невыезде и занимает руководящую должность -- как директор Дома школьника.
Наверняка у косвенных виновников червоноградской трагедии есть семьи, дети, и как-то не идут из памяти слова львовских врачей, вытягивавших из двухмесячной комы 13-летнюю Галинку Кривову: «Эти люди должны хотя бы один день провести возле кроватки невинно пострадавшего ребенка вместо ее отца, чтобы осознать, что они натворили… »
Несчастье в семью Кривовых пришло в день рождения Галинки. Пройдя «Армагеддон», девочка несколько раз рождалась заново. Именно так считают врачи и ее близкие, сначала боровшиеся за ее жизнь, потом поставившие на ноги, а сейчас тяжело и упорно добивающиеся того, чтобы Галя могла самостоятельно идти по такой неуютной жизни.
Спустя полтора года после нашей первой встречи мы опять встречаемся с Кривовыми в Киеве, в уютном кабинете гендиректора научно-методического центра ультразвуковой медицинской диагностики «Истина» Ульяны Лущик. За это время Галя очень подросла, отпустила волосы и еще больше стала похожа на своего отца. Те же добрые глаза и улыбка.
Но девочка изменилась не только внешне. Когда она идет с кем-то по улице, то с первого взгляда и не поверишь в ее недуг. Я прошу Галю провести меня сквозь лабиринты комнат к компьютеру со специальной программой для коррекции зрения -- видит она неплохо, но только перед собой -- как будто в тоннеле. А иногда попросту «отключает» зрение, потому что за год, прошедший после выхода из комы, привыкла быть слепой. Если она уверена, что рядом есть папа, то не очень-то утруждает себя самостоятельностью -- все равно поддержат, оградят от опасности. Поэтому сейчас очень важно заставить девочку «подключиться» к внешнему миру, каким бы агрессивным он ей ни казался. Поколебавшись, Галя идет вперед, по знакомым ступеням. Дальше -- неуверенность. Но иногда она попросту хитрит, мол, я не смогу, у меня не получится. Тем не менее я замечаю, как Галя, зацепившись ногой за толстый белый шнур, приостанавливается: «Ой!» Потом сама высвобождается и идет дальше.
-- Сейчас Галя не знает, кем она должна быть, -- объясняет Ульяна Лущик. -- Детскую, еще не сформировавшуюся психику отрубили, как веточку, и она просто не знает, как развиваться. Для вышедших из комы больных это характерно. Они находят свою так называемую ауру, комфорт. Зачем стремиться к чему-то, если тебя накормят, оденут, тебе постелят. А мы добиваемся того, чтобы ребенок мог и сам себя обслужить, и заработать на себя.
-- Год назад Галя по развитию была где-то на уровне трехлетнего ребенка. А сейчас? -- спрашиваю у врача.
-- Где-то на уровне второго-третьего класса школы. Но однозначно определить нельзя. Одни функции головного мозга уже работают, другие еще надо «запустить». К счастью, многие знания восстановились, но то, что связано с логикой, мотивацией, продумыванием, удается тяжело. Хотя наши врачи очень довольны -- ведь мы (Галя. -- И. Р. ) не теряем навыков. Бывают случаи, когда больной выходит из комы, мы его чему-то учим, а он приезжает через месяц и половины выученного не помнит. Это как наполовину разрушенный дом, который надо заново отстроить. После выхода из комы у Гали выпали из памяти три последних года жизни. Но она четко помнила о своей двухмесячной сестричке. Сейчас эта частичная амнезия преодолена, хотя остались некоторые страхи. Галя боится вспоминать тот день и фильм и до сих пор не может смотреть кино. А на днях она вдруг увидела в ванной большого паука, которого там и в помине не было. Поэтому сейчас с Галей работают три психолога. Понадобится еще несколько лет упорной работы и врачей, и Гали, и ее родителей.
-- Игорь Владимирович, вы почти неотлучно находились с Галинкой все это время. Что бы вы посоветовали людям, чьи дети страдают подобными недугами?
-- Только одно -- не опускать руки. Стараться беспрерывно заниматься. Это очень тяжелый труд. Но нужно отбросить все дела и внимание переключить только на дитя. При этом не носить на руках, а стараться, чтобы от ребенка была отдача. Ни в коем случае нельзя нянчиться.
-- У вас преобладает метод кнута или пряника?
-- У меня метод нормального слова. Отцовское отношение к дитю. Конечно, не без поблажек -- когда вижу, что Галюня устала, то перехожу к другому занятию, меняю тему разговора или игру. И тогда работа идет намного лучше.
-- Скоро Галя порадует вас большими результатами.
-- Она нас и так радует, -- отвечает отец Гали и лицо его темнеет при воспоминании о пережитой трагедии. -- В тот день меня дома не было, я поехал к родственникам в Краснодарский край. Вдруг из дому пришла телеграмма: «Приезжай, Галя в больнице». И все. Я сначала подумал, что, может быть, она на соревнованиях по легкой атлетике ножку или ручку повредила. Даже представить не мог, насколько все страшно.
В реанимацию в Червонограде я жену не пустил. Помню, зашел в палату -- у моей доченьки глазки чуть приоткрыты. Я опустился на колени возле кровати, а ее дыхания не слышно. Личико все посинело, а тело, как деревянное. Она была до подбородка простынкой накрыта, я тогда еще подумал: может быть, ее обложили какими-то специальными медикаментами. Но на самом деле это ее тельце так сковало…
Когда Галюню перевозили во Львов (в областную специализированную детскую больницу проблем Чернобыля), то нам запретили ехать, сказали, что в реанимацию все равно не пустят. В шесть часов я выехал в больницу, в тот же день вернулся за своими вещами и после этого все два месяца был с ней. Выйдя из реанимации, я спросил у главврача Олеся Миндюка: «Что с дитем и что нужно сделать?» Он пытался меня успокоить, подбодрить. Сказал, что ничего не нужно и делается все, даже невозможное. Помню его слова: «Если сердечко выдержит, будем надеяться на лучшее». Они на моих глазах ее трижды с того света вытаскивали. Страшно было, когда начались судороги… А 8 февраля можно считать Галиным вторым днем рождением.
-- Помнишь, как ты тогда кричала? -- спрашивает отец у Гали. -- Когда ты в первый раз маму увидела?
-- … Да.
-- Где это было?
-- В реанимации.
Галя помнит всех львовских врачей, бабу Зину (старшую медсестру Зинаиду Веспянскую), которая не отходила от нее, не убедившись, что девочка накормлена, тетю Иру, разрабатывавшую мышцы…
-- Это такие сердечные люди, -- продолжает Игорь Кривов. -- Все относились к Галюне, как к родному ребенку. Заведующий первые часы не отходил от кроватки, а когда Галя из комы вышла, то заходил к нам по нескольку раз в день. Таким людям памятник при жизни ставить надо. Как они боролись за Галю!
А когда она выходила из комы, то сильно кричала -- на все отделение. Прибежали врачи, успокоили. Галюня расплакалась и вдруг что-то начала шептать. Я к ней склонился, и она прошептала еле слышно «мама». Я закричал: «Галюся, что ты сказала?» «Мама». Я не знал, куда деться, думал, разорвусь от такой радости! На глазах слезы, в жар бросило. Я дитя обхватил, обнял, меня от нее оттащили. Успокоили. Думаю: «Если ты, донечка, сказала «мама», значит будем жить, воспитываться, ставить тебя на ноги. Лежать ты у меня, донечка, не будешь. » И пошла потихоньку работа. Слава Богу, сейчас ходит.
-- И уже начинает покрикивать на папу, -- улыбаюсь я.
И Игорь Владимирович улыбается. Действительно, при мне возникла небольшая стычка между отцом и дочерью. Я поинтересовалась, чем Галя занималась днем, и папа намекнул, что они учились писать.
-- То есть ты из букв складывала слова?
-- Да.
-- Неправда, Галюня, -- вставил отец.
И тут девочка вспылила: «Что, скажешь не было такого?!» На самом деле Галя пробовала написать: «Мама, я тебя люблю». Психологи объясняют, что когда у ребенка включается желание защищаться, огрызаться, это просыпается личность.
-- Дома она все сама старается делать, -- продолжает хвалить дочку Игорь Владимирович. -- Постель заправляет, одевается, за всеми свет выключает. Если захочет писать на доске, которую мы ей специально сделали, то сама берет мел, встает и пишет. Захочет пить или есть -- сама идет к холодильнику, берет яблочко или колбаску, правда, чаще угадывает по запаху, а не по виду.
Идея отправить Галю в школу появилась у врачей не ради оценок, а ради общения с одноклассниками, ведь выход из комы был довольно сложным, и Галя как бы отделилась от друзей, стала более замкнутой. Когда она пошла в школу, у нее даже любимый предмет появился -- зарубежная литература. Но учителям это не очень нравилось. Они Галю как бы игнорировали под тем предлогом, что она не тянет программу девятого класса. Ребята к ней относились прекрасно.
-- Это довольно типично для нашего общества, -- печально констатирует Ульяна Лущик, -- Мы же хотим убедить всех, что таких больных можно и нужно возвращать. Это не атрофия мозга. В классической медицине такие люди считаются безнадежно потерянными. А я убеждена в том, что, вернув человека к жизни, нельзя бросать его на произвол судьбы. Мы будем добиваться того, чтобы Галя почувствовала необходимость общаться с внешним миром.
Первые неуверенные шаги навстречу полноценной жизни Галя уже делает. Она рассказала мне, что дома у нее есть подружка-тезка, с которой они гуляют и делятся своими девчоночьими новостями. Но самое сокровенное Галинка доверяет только своей 13-летней сестричке Ире.
Может быть, Галя тайно от всех пишет стихотворение для будущей песни Александра Пономарева? Ведь девочка по-прежнему остается его поклонницей и помнит, что, встречаясь с ней, певец пообещал показать Гале Киев. При условии, что она увидит, какого цвета его глаза. Тогда девочка едва различала силуэты, а через два дня после встречи с любимым певцом наступил прорыв и девочка стала видеть.