Николай СКРИПНИК «ФАКТЫ» (Мариуполь)
«Дорогие папа и мама! Мне очень плохо, я сильно скучаю за вами, у меня простуда, болит сердце. Папочка, отдай, что они хотят, и они меня отпустят. В милицию не надо, к ментам не обращайтесь. Неужели вы не хотите, чтобы я вернулся домой? Мне кажется, что я вас больше не увижу. Папочка и мамочка, ведь речь идет о моей жизни!
Папочка, пожалуйста, сделай мне подарок на Новый год -- забери меня отсюда. Я не буду просить деньги ни на что. Если не хватает денег -- продай мой велосипед и компьютер, но забери меня отсюда. Я очень хочу есть и пять дней не ходил в туалет.
Пишу под диктовку этих людей, дядей и тетей. Они сказали передать тебе: твой сын уже три недели у нас, и за это время мы могли пять раз убить его. Но нам не нужна его жизнь, нам нужны твои деньги».
Преступники три недели присматривали место похищения, до мелочей записывали каждый шаг мальчика
«ФАКТЫ» в декабре прошлого года рассказывали, как в Мариуполе похитители схватили 12-летнего школьника и в течение 25 дней по телефону требовали от обезумевших от горя родителей выкуп за сына в сумме 25 тысяч долларов США.
Сразу сообщим о благополучном финале этой уголовно-криминальной истории: бандитов-вымогателей нашли и арестовали, мальчика вернули родителям, а на днях состоялся суд над преступной группой, похитившей ребенка. Протоколы, справки и заключения уголовного дела, которое «ФАКТАМ» любезно предоставил судья Орджоникидзевского районного суда Владимир Лагода, заняли восемь томов.
Вся эта история началась с того, что двум подругам Лилии Захаровой и Татьяне Глушец надоело серое однообразное безденежье: другие, мол, на крутых «мерсах» раскатывают, виллы строят на берегу моря, а мы прозябаем в нищете. «Чем мы хуже?» -- рассудили подруги и тут же приступили к разработке плана стремительного обогащения.
Татьяна предложила кандидатуру местного предпринимателя -- Сергея Николаевича Шкарабуру -- руководителя МЧП «Азия». Они дружили семьями, и Татьяна знала, как отец и мать любят сынишку Сережу. «Если пацану будет худо, они любые «бабки» заплатят», -- решила Глушец. Захарова план одобрила, и дамы стали разрабатывать операцию по похищению ребенка. Первым делом создали «рабочую группу» по захвату. Чужих, с которыми пришлось бы поделиться выкупом, не стали брать. Лилия предложила своего сына Дениса и законного супруга Владимира, Татьяна -- несовершеннолетнего сына Евгения.
Три недели присматривали место похищения, выезжали туда на машине, до мелочей записывали каждый шаг Сережи Шкарабуры, который утром ходил по этой улице в школу. Когда детали были отработаны, на 12 ноября назначили операцию «Захват». В 7 часов утра на тихой и малолюдной улице Каховского у забора остановился синий «Москвич-412». Накануне на машине заменили номера на липовые. В этот вечер Владимир Захаров напился «до чертиков», поэтому утром за руль сел Евгений Глушец, а рядом -- с большого похмелья -- Захаров. Сзади -- в черных масках из дамских колготок -- Лилия Захарова и ее сын Денис.
Судя по показаниям в суде, ждали долго. Минут 45, пока не показался Сережа, однако в тот день он шел не один, а с одноклассником Витей П. Но операцию откладывать не стали. Как только мальчики поравнялись с машиной, из нее выскочили двое в масках, затолкали Сережу в салон, и легковушка скрылась в переулке.
Из показаний Сережи в суде:
-- Когда мы шли мимо автомобиля, открылась задняя дверь машины, и незнакомый мужчина спросил: «Где находится улица Каховского?» Витя прошел вперед, а я не успел ничего ответить. Меня схватили двое, ударили по спине, но не сильно, и приказали молчать. Затем затолкали в автомобиль. Поехали мимо школы в сторону центра города. Вначале незнакомые люди хотели завязать мне глаза, но потом просто надвинули на лоб вязаную шапочку.
По дороге сидевшая рядом женщина сказала, что мой отец задолжал чеченцам много денег, как отдаст -- все будет нормально. Она говорила так, как на рынке говорят кавказцы. Остановились возле какого-то здания, меня ввели в дом по ступенькам. Потом допросили, узнали домашний и рабочий телефоны папы. Все четверо были в черных масках.
Потом меня завели в другую комнату, где окно было занавешено тряпками, посадили на кровать и связали руки сзади веревкой. В дверь я заметил печку, которая топилась углем. Возле кровати посадили собаку -- боксера или дога -- и предупредили: «Выйдешь из комнаты -- разорвет на куски». Шли дни… Когда я просыпался, в комнате было темно, но тепло, а рядом со мной всегда сидел мужчина в маске. Рядом с кроватью поставили ведро и тазик: ведро -- по-маленькому, тазик -- по-большому. Когда приносили кушать, развязывали руки. Но я боялся пошевелиться, потому что собака все время рычала и показывала зубы. Я ее очень испугался.
Из разговоров я понял, что с выкупом не получается, и женщины заставили меня под диктовку писать письма маме и папе, чтобы быстрее отдали деньги. И грозили, что возьмут грех на душу и растворят меня в ванной с серной кислотой, а в наш дом выстрелят из гранатомета и убьют родителей, сестру и бабушку. Я больше всего этого боялся и писал письма. Бумагу брал из школьных тетрадей -- в клеточку и в линейку. А еще мне все время очень хотелось кушать -- и утром, и вечером. Спал со связанными руками. Когда они уходили часа на два-три, привязывали меня к кровати.
25 ноября меня развязали, одели и опустили в подвал под домом. Там было очень холодно, горела одна лампочка и стоял стул. Меня еще выводили на улицу -- позвонить из телефона-автомата родителям и сказать, что я еще жив. Но сразу же вырывали трубку и принимались угрожать папе. Но это было чуть раньше -- 22 ноября, если не ошибаюсь. Выводили две женщины и трое мужчин.
Потом меня запихнули в большую хозяйственную сумку, застегнули замок, поставили на санки и повезли. По голосам я понял, что сначала санки тянул один человек, потом два. Ехали очень долго (как свидетельствуют документы дела, путь от Левобережья до поселка Украина занял примерно полтора часа. -- Авт. ). У меня сильно замерзли руки и ноги, но я не мог ими пошевелить. Занесли в дом, в котором стояли коричневый шифоньер, стол с тряпичной скатертью и железная кровать.
Новые хозяева говорили со мной на русском языке, а сопровождавшая женщина -- с акцентом. Больше я ее не видел. Вечером мне дали тарелку борща. И здесь тоже заставляли писать письма родителям. В остальные дни кормили водой и хлебом с подсолнечным маслом. Я постоянно был голоден. На теле появилась сыпь, начал сильно чесаться. А потом заболело сердце. На руках и ногах стали расти шишки. А дальше еще хуже: я начал бредить, появились галлюцинации…
Хозяин дома приходил постоянно пьяным и кричал: «Пацана привезли! Обещали кормить, а самим жрать нечего!». Вечером он зашел ко мне. Из разговора я понял, что их обманули. Он повел меня к остановке поезда и захватил с собой большую отвертку.
Я подумал, что мне конец, но мы остановили легковую машину и сели на заднее сиденье. Возле кинотеатра «Союз» пересели на трамвай и приехали к нам домой. Выскочили мама и папа, стали меня обнимать и плакать. Этому дяде дали денег на обратную дорогу. Я и сейчас боюсь машин. Мне кажется, что за мной следят и опять схватят и увезут…
Вернемся к событиям раннего утра 12 ноября. Второй мальчик Витя, хоть и сильно испугался, но, не растерявшись, сразу побежал в школу и рассказал учителям, как «бандиты в масках Серегу украли». Назвал даже номер синего «Москвича», хотя в ГАИ под таким номерным знаком числились «Жигули».
Примерно в 9. 30 в доме Шкарабуры раздался первый телефонный звонок и голос с кавказским акцентом сообщил, что его мальчика захватили «чечены» и требуют срочный выкуп в размере 25 тысяч долларов США. Несмотря на то, что преступники впервые решились на такое дело, действовали они очень осторожно и весьма профессионально.
И здесь на страницах уголовного дела появляется еще одна сообщница -- продавец с рынка Галина Юденко. По просьбе Захаровой и за вознаграждение в 500 долларов она согласилась встретиться с «нужным человеком» и забрать у него пакет с деньгами.
Потом на суде Юденко призналась, что уже с первой встречи она поняла, что «нужный человек» -- это мать украденного ребенка, о похищении которого уже говорил весь город. Но упорно продолжала выполнять свою «челночную миссию». Через ее руки проходили и письма Сережи родителям. Юденко поняла, что здесь пахнет большими деньгами и потребовала у Захаровой утроить ей «гонорар». На процессе она пыталась разжалобить судей и прокурора: у меня, мол, несовершеннолетний ребенок, престарелая больная мама, не судите строго!
Непосредственная передача денег состоялась лишь спустя три недели после первого телефонного звонка в дом Шкарабуры. Родители Сережи, не такие уж и «упакованные», занимали по две--три тысячи долларов у родственников и знакомых. Собрав необходимые 25 тысяч, пометили их в милиции. После нескольких назначенных, но не состоявшихся встреч мама Сережи Татьяна Шкарабура все же передала «зеленые» Юденко. Произошло это в 11 часов дня на Вечернем рынке Мариуполя. Наемный «инкассатор», опасаясь подвоха со стороны Захаровой, сразу вынула из пакета свои «законные» полторы тысячи долларов.
Узнав, что деньги переданы, Захарова не поспешила забрать их у посредницы, а еще пять дней меняла места встречи, пытаясь запутать оперативников, которые вели наблюдение за дамой с валютным пакетом. Прямо скажем, это ей удалось.
И здесь напрашивается небольшое авторское отступление, хотя и не в компетенции журналиста оценивать работу розыскников. Оперативники Орджоникидзевского РОВД еще с 20 ноября «вели» связную. Надо было ее брать сразу, и она бы вывела на банду. Это мнение корреспонденту «ФАКТОВ» высказывали и в милицейских кабинетах, и в здании суда, однако следствие пошло по другому пути.
Дело вдруг передают следователям по особо важным делам из Донецка и Киева. Оперативное руководство издалека по захвату бандитов-вымогателей не пошло на пользу делу. И вот почему: деньги главарю передали 7 декабря, из оставшихся 23,5 тысячи долларов Захарова 1,5 тысячи отвалила мужу на покупку подержаного автомобиля, а вся остальная валюта, как и Захарова с сыном Денисом, по сей день числятся в розыске (хотя отец мальчика занимал деньги под расписку милиции)! Кто теперь и когда рассчитается за долги -- вопрос проблематичный.
Остался с носом без обещанных трех тысяч долларов и Игорь Лопатка -- уже шесть (!) раз судимый рецидивист, у которого последнее время «гостевал» малолетний пленник. Лопатка и в кабинетах следователей безбожно ругал Захарову, которая «кинула его, как дешевого фраера».
Несмотря на то, что подсудимые выгораживали себя, «искренне раскаивались» и валили всю вину на свою предводительницу Захарову, приговор Орджоникидзевского районного суда Мариуполя оказался достаточно суровым. Закон гласит: похищение людей -- это особо тяжкое преступление. Татьяна Глушец, проходившая по делу как организатор преступной группы, будет находиться в местах лишения свободы 11 лет. Окончательно протрезвевший в камере СИЗО Владимир Захаров получил шанс за 10 лет отсидки в колонии полностью избавиться от пагубного пристрастия к спиртному. Ровно 9 лет придется вспоминать на нарах золотые базарные деньки Галине Юденко. У всех троих конфисковано имущество.
Игорь Лопатка «получил» чуть больше, чем хотел: вместо трех тысяч долларов -- четыре года колонии строгого режима. Такой же срок, но в колонии общего режима, определил суд его жене Елене. В отношении 17-летнего Евгения Глушца судья вынес более лояльное решение: он освобожден из под стражи в зале суда, но приговорен к трем годам лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора на два года и с письменным обязательством закончить школу и трудоустроиться.
И, наконец, суд решил взыскать с подсудимых в пользу потерпевших 212 тысяч гривен. Те, кто уже «оттянули» срок в лагерях, со знанием дела утверждают, что такую сумму в зоне можно заработать… за 50 лет.
«Facty i kommentarii «. 23-Сентябрь-2000. Право.