Известному актеру и режиссеру, народному артисту Украины Леониду Быкову исполнилось бы 85 лет
За свою 50-летнюю жизнь Леонид Быков снялся всего в 20 картинах, в четырех из которых сам был режиссером. Хотя на самом деле ему хватило бы фильма «В бой идут одни «старики». Эта лента, вошла в золотой фонд советского кино. Быков мечтал стать летчиком и со второго раза таки поступил в авиационное училище. Правда, образование не получил, резко изменил направление, решив стать актером. В Киевский театральный институт Леонида Быкова не приняли, а вот Харьковский — открыл для него путь в искусстве. В 25 лет актер сыграл свою первую роль. Потом были фильмы «Укротительница тигров», «Зайчик», «В бой идут одни «старики» и «Аты-баты, шли солдаты», который режиссер снял за год до смерти. Леонид Федорович начал работать над новой лентой — «Пришельцы», но закончить ее так и не успел. В 1979 году он трагически погиб в автомобильной кастастрофе на трассе Минск—Киев, возвращаясь на своей «Волге» с дачи. Ему исполнилось 50.
— Спасибо большое украинцам, что помните замечательные советские фильмы и чтите память о своих актерах, — с удовольствием согласился поделиться своими воспоминаниями о Леониде Быкове его друг, заслуженный артист Украины и России Владимир Конкин. — Честно говоря, я немного устал, только прилетел с гастролей из Брянска и физически измотан. Я человек эмоциональный, если что делаю, то на полную катушку. Но про Ленечку, конечно, расскажу.
— Леонид Федорович тоже был человеком эмоциональным?
— Сказать, что он очень эмоционален, я не могу. Он более скрытен, чем я, и энергия его скорее внутренняя. Знаю, что в молодости он был блистательным актером, это видно по картине «Максим Перепелица». Свое мастерство он показал и в фильме «Аты-баты, шли солдаты». Честно говоря, вся съемочная группа была потрясена. Дело в том, что на съемках картины у Леонида Быкова случился второй инфаркт. Уже были построены павильоны, и нам пришлось полтора месяца ждать, не зная, чем все это закончится. Но надо было знать Быкова. Конечно же, он сделал все, чтобы вернуться к работе.
В картине есть замечательная сцена, где он выходит с «цыганочкой». Запись произошла буквально на второй день после того, как Быков, встав с постели, вернулся к съемкам. Когда он выполнял свой фирменный прыжок, словно танцор из ансамбля Моисеева, мы все замерли. Но Леня сделал вид, что ничего особенного не происходит. Разве можно такое забыть? Хотя надо сказать, что внешне Леонид Федорович никогда не проявлял себя как лидер, трибун. Не принимал эмоционального участия в кинопроцессе Украины. Был полной противоположностью, скажем, взрывному Николаю Мащенко. В то время, когда я работал на Киностудии имени Довженко, самым выдающимся деятелем украинского кино считался Иван Миколайчук. Но я с этим не согласен.
— Кто же, по-вашему, должен находиться на этом месте?
— Леня Быков и Сергей Параджанов. А ведь Быков долгое время был костью в горле у украинских киночиновников. Он учился в Харьковском театральном институте и потом восемь лет работал на «Ленфильме». Для Киностудии имени Довженко он был не совсем своим, хотя пришел туда, уже имея за плечами богатый опыт актерских работ. Я влюбился в него, увидев, как блистательно он играл вместе с Людмилой Касаткиной в «Укротительнице тигров». Его невозможно было не заметить. Он сыграл роль эдакого угловатого молодого человека. С одной стороны, забавного, а с другой — целеустремленного. Это было присуще характеру и самого Быкова. Собственно, таким он и остался до конца своих дней.
— Говорили, Леонид Быков очень переживал, когда одна из первых его режиссерских работ «Зайчик» потерпела неудачу.
— Это нельзя назвать неудачей, хотя картине дали какую-то непонятную категорию, и она плохо прошла в прокате. Никто не понял, что это настоящая сатира, только в духе Леонида Быкова, очень мягкая. Леня был весьма деликатный человек, но это не прощалось. Когда Леонид приехал в Киев работать на Киностудии имени Довженко, за ним все равно шла репутация ленфильмовского актера. В жизни ему ничто не давалось легко. У Леонида Федоровича были проблемы в семье, постоянно приходилось менять жилье. Но бытовые вопросы его особо не волновали. Главное — творчество. Когда он попал на Киностудию имени Довженко, ему тут же всучили совершенно дурацкий сценарий «Не отдавай королеву», от которого отказались все штатные режиссеры. Это определенная проверка на стойкость. К сожалению, тогда это было правилом для любых студий — давать молодому режиссеру на постановку совершенно непригодный материал и наблюдать, что из этого получится.
Быков картину таки снял, это была двухсерийная телевизионная лента, которую мало кто видел. Конечно, ему поступали предложения как актеру, но он мечтал о собственном кино и отказывался практически от всех ролей. В результате он стал изгоем. К тому же Леониду Федоровичу всегда претило «братание» с начальством. Он не пил водку с киночиновниками, не участвовал в конфликтах и не распускал сплетни. Мне кажется, до конца жизни он так и не стал своим на Киностудии имени Довженко. Самое печальное, что Быков и сам это понимал. Помните прощальное письмо, которое он якобы написал за несколько дней до смерти? Думаю, не надо искать в этом мистику, просто Леонид Федорович излил свою боль на бумаге. Тем не менее это письмо полно иронии.
— Он ведь доверил его лишь Ивану Миколайчуку и Николаю Мащенко.
— Я знаю, почему доверил. Это были самые приличные люди из его окружения. К тому же с Мащенко Быков учился в Харьковском театральном институте и знал Николая давно. Кому он еще мог довериться: Роману Виктюку, Лене Осыке, с которым практически не общался, хотя вместе они входили в худсовет киностудии. Быков был отдельной планетой, человеком, которому сложно вписаться в наше общество. Я понимаю его, потому что и сам никогда не лез в стаю.
— Помните, как познакомились с Леонидом Быковым?
— Это было, когда Николай Мащенко показал членам худсовета отснятые фрагменты фильма «Как закалялась сталь». Я выскочил из просмотрового зала просто в ужасе! Мне казалось, что и голос не мой, и сам я, как полено… Иду по коридору Киностудии имени Довженко, и вдруг сзади раздается тихий голос: «Володя, а ты ведь комедийный артист». Я оборачиваюсь и вижу Быкова, который стоит возле стеночки, прикуривая сигарету. Спрашиваю: «Как вы это поняли?» А он: «Почувствовал, Володя». У него было уникальное чутье. В театральной студии я играл исключительно комедийных героев, у меня даже в дипломе написано: лирический герой-простак. Честно говоря, когда вышла «Как закалялась сталь», образ Павки Корчагина завис надо мной, как молот.
— Правда, что Леонид Федорович предлагал вам сыграть роль Кузнечика в картине «В бой идут одни «старики»?
— Он предложил мне эту роль, когда я еще снимался у Николая Мащенко. Оба фильма некоторое время снимались в одном павильоне Киностудии имени Довженко. Но Мащенко, конечно, и слышать не хотел ни о каких «кузнечиках». Тогда же он меня не отпустил и к Андрею Кончаловскому, предлагавшему главную роль в «Романсе о влюбленных». Там сыграл Евгений Киндинов. Кстати, Кончаловский ждал меня до последнего, почти полгода. Обиделся и 25 лет со мной не разговаривал. Но, знаете, я считаю, что все делается так, как должно быть. Сережа Иванов замечательно сыграл Кузнечика, это была главная роль его жизни. Во всех остальных картинах он был, увы, одинаковым, менялось только количество выпитых стаканов. Может, говорю жестокие вещи, но я и к себе отношусь критически.
Несмотря на отказ от роли Кузнечика, Леонид Быков обо мне не забыл. В 1975 году, встретив на киностудии, протянул стопку листов и сказал: «Почитай, я запускаюсь с новой картиной. Любая роль — твоя». Я принес сценарий «Аты-баты, шли солдаты» домой, и мы с моей покойной супругой Аллочкой взахлеб его прочитали. Дождаться утра я не мог, в два часа ночи набрал телефон Быкова: «Не могу выдержать, Леонид Федорович. Я просто влюбился в младшего лейтенанта Суслина». Режиссер ответил: «Договорились. Роль твоя». Я был первым актером, которого Быков утвердил в картину «Аты-баты, шли солдаты».
— Он пробовал кого-то еще на роль ефрейтора Святкина, которого в фильме сыграл сам?
— Актера, способного сыграть эту роль, Быков искал около двух месяцев. Страшно нервничал, ему все не нравилось. Мы знали, когда Леонид Федорович начинал сильно переживать, непроизвольно морщил лицо, при этом не говоря ни слова. Быков все переживал внутри, поэтому сердечная мышца и не выдержала. Многие, в том числе и я, говорили: «Да чего вы кого-то ищете, играйте сами, ведь это явно ваша роль». А Быков отвечал: «Да ну, Володя, я уже старый». Но в конце концов он согласился. Натурные съемки снимали зимой под Москвой. Обычно режиссеры в таких условиях пользуются мегафоном. Быков же не делал этого никогда! Знаете, в этом проявлялся весь его характер. Он ненавидел крик. Просто подходил к актеру, тихо обсуждал с ним роль, и все получалось само собой. Это была фантастика. Его режиссура пастельная, без жирных мазков. Он говорил так, чтобы, не дай Бог, никого не обидеть.
У Леонида Федоровича не было кумиров в кино. Но я знал, с каким интересом он следит за всем, что происходит в мире искусства. Помню, как мы вместе с ним смотрели только что снятое Андреем Тарковским «Зеркало».
— Это было в Киеве?
— Да, в Доме кино, в маленьком зале на втором этаже. Это был закрытый показ. В зале сидели только два человека: я и Леонид Федорович. Должны были показать две картины: «Зеркало» Тарковского и «Осень» Смирнова. Леонид Федорович попросил вначале показать «Зеркало». На протяжении всего фильма я краем глаза следил за реакцией Быкова. Он сидел, подперев щеку кулаком. Эту позу не сменил за все время, пока шла картина. Когда она закончилась, Быков встал и сказал: «Смирнова я смотреть не буду». Позже он мне признался: «Андрей — великий мастер».
— Помните день, когда случилась страшная авария и Леонид Федорович ушел из жизни?
— Тогда я еще жил в Киеве. В половине седьмого утра в нашей квартире раздался звонок из актерского отдела Киностудии имени Довженко. В трубке я услышал заикающийся голос: «Володя, Быков погиб». В это невозможно было поверить. Я был дома у Леонида Федоровича, когда туда привезли его тело. Лицо, изуродованное катастрофой, было заштопано кое-как. На нем застыла дикая мука. А потом мы на Байковом кладбище хоронили Леню. Как было написано в его завещании, никаких речей не говорили. Спели лишь «Смуглянку». Честно говоря, у меня до сих пор, когда слышу эту песню, идет мороз по коже. Кажется, стоит оглянуться, и я увижу хрупкую, невысокую фигуру своего доброго учителя.