33-летнему Роману Котляревскому, который сейчас находится на лечении в Австрии, в ближайшие дни сделают вторую операцию. Специалисты клиники в Вене считают, что первый этап терапии был проведен на высоком уровне
Именно от грамотно и профессионально оказанной первой помощи, от четко проведенных операций в первые часы после получения травм зависело дальнейшее лечение и восстановление тех людей, которые были ранены в Киеве месяц назад. Столичные специалисты оказались на высоте. Сегодня большинство тех, кто был тяжело ранен на Майдане 19—20 февраля, проходят лечение за границей. На днях 24 человека отправили в Германию. Все врачи — польские, немецкие, австрийские — отмечают, что первые операции, проведенные пострадавшим в Украине, были выполнены очень профессионально. К сожалению, спустя несколько недель после страшных событий в центре Киева почти каждый день приходят сообщения о том, что в клинике умер еще один человек, защищавший Майдан. Небесная Сотня уже увеличилась до 120 человек…
С одним из пациентов ортопедов-травматологов больницы № 12 мы беседовали в палате отделения, когда он ожидал отъезда в Австрию.
— Активное участие в жизни Майдана я начал принимать с середины января, — рассказывает 33-летний киевлянин Роман Котляревский. — Хотел быть полезным, а не просто так стоять среди митингующих, поэтому окончил курсы по оказанию первой доврачебной помощи при Красном Кресте. Стал волонтером. По шесть часов дежурил в составе мобильных бригад. В дни затишья наша помощь тоже требовалась: у людей случались и гипертонические кризы, и простуды. Когда на Майдане ожидались мирные марши, вече, медицинские посты усиливались. Кстати, мы не раз помогали и правоохранителям, ведь главный принцип работы Красного Креста во всем мире — непредвзятость, аполитичность. Важно оказать помощь человеку, а в какой он форме или какую сторону представляет — не имеет значения. Случалось, силовики приносили к нам пострадавших. Наши бригады они не трогали. Мы были хорошо заметны — в ярко-красных штанах и куртках.
*Роман уже сам передвигался по палате с помощью ходунков. Но перед вмешательством по вживлению импланта с его бедра сняли аппарат внешней фиксации, из-за чего мужчине снова приходится лежать на вытяжении
20 февраля около восьми утра Роман вместе с другими ребятами вышел на дежурство. Они поднялись по Институтской выше гостиницы «Украина».
— Там было очень много раненых, — продолжает Роман. — Большую часть пострадавших несли на носилках в здание городской администрации, где находился полевой госпиталь с операционной. Нас было шестеро. Двух девушек мы оставили в холле гостиницы, чтобы они помогали раненым на месте, а сами вчетвером пошли в эпицентр событий. Выносили людей, перевязывали… Увидев, как упал на асфальт паренек в голубой миротворческой каске, бросились к нему. Именно в тот момент, когда я понял, что этот человек погиб, почувствовал сильный удар в бедро. Сначала опустился на колени, потом завалился на бок. Митингующие прикрыли меня щитами, а врачи уложили на носилки, на которых мы хотели вынести погибшего… Уже позже я узнал, что этого парня звали Устим Голоднюк.
Доктор показал мне рентгеновский снимок ноги Романа, сделанный до операции. На нем четко видна пуля, упершаяся своим острием в кость. Это выглядит жутко…
— Неужели не испытывали страха, когда еще только поднимались вверх по Институтской? Ведь вы видели раненых, падающих от выстрелов, — спрашиваю у Романа.
— Понимаете, когда надеваешь форму волонтера Красного Креста, страх уходит. Во всяком случае, так было со мной. Действуешь и ведешь себя автоматически: нужно помочь раненым, сделать все, чтобы человеку стало легче. На эмоции времени нет. Только оцениваешь происходящее вокруг: человек сплевывает кровь, — значит, у него, скорее всего, пробито легкое… Об остальном, в том числе об угрозе для себя лично, не думаешь. Даже в больнице переживал, что можно было сделать больше. Хотя, если объективно, выкладывались по полной.
— Романа к нам в больницу привезли буквально одновременно с тринадцатью другими ранеными, — рассказывает главный внештатный специалист по ортопедии и травматологии Департамента здравоохранения Киевской городской госадминистрации, руководитель Киевского центра эндопротезирования кандидат медицинских наук Александр Косяков. — При этом он несколько раз повторил: сначала оперируйте более тяжелых, а я могу ждать, мое состояние стабильное. Даже после ранения продолжал вести себя как волонтер-медик. Это не могло не вызывать уважения.
— Нужно отметить работу врачей Киевской станции скорой помощи, — говорит руководитель городского Центра и отделения травматологии городской клинической больницы № 12 заслуженный врач Украины, доктор медицинских наук профессор Анатолий Самохин. — В нашу больницу, где есть травматологическое и ортопедическое отделения, доставляли людей с травмами конечностей, челюстно-лицевыми ранениями, повреждениями внутренних органов и даже с политравмой. Причем первая помощь была оказана настолько хорошо, что практически не понадобились дополнительные подготовительные процедуры. В том, как будет протекать лечение, очень важна медицинская сортировка пострадавших при их массовом поступлении. Это понятие было введено Николаем Пироговым во время Крымской войны 1854—1855 годов. Такую сортировку и проводили в приемном отделении наши коллеги — хирурги, терапевты, анестезиологи. Мы не потеряли ни минуты времени. За полчаса к нам привезли 14 раненых, и в течение двух часов всем провели операции. Фантастика, но каждый, кого мы оперировали, говорил: «Вы меня быстренько подлатайте — и я обратно на Майдан, ведь там мои братья остались».
У 13 человек были огнестрельные ранения ног, требовалась срочная хирургическая помощь. Еще у одного пострадавшего пуля через ухо вошла в рот — с ним работали челюстно-лицевые специалисты.
— Знаете, в чем самая большая сложность при ранениях? — продолжает Александр Косяков. — От пули остается узкий раневой канал, внешне больше ничего не видно, но разрушения внутри могут быть огромными. Реаниматолог-анестезиолог Петр Булыч осматривал раненых и решал, кого нужно оперировать в первую очередь. Одновременно хирургические вмешательства шли на восьми столах. Поврежденные кости скрепляли металлическими системами, удаляли пули и осколки, чистили раны… У одного пациента ситуация оказалась настолько серьезной, что стоял вопрос об ампутации. Пуля раздробила бедренный сустав, разорвав около семи сантиметров центральной артерии. Нога уже была холодной… Однако приехавшие к нам на подмогу сосудистые хирурги восстановили кровоток, взяв вену с другой конечности пострадавшего. Таким образом человеку удалось сохранить ногу.
Из тел пациентов врачи достали пять пуль, множество осколков гранат…
— Я работаю ортопедом 34 года, но впервые имел дело с огнестрельными ранениями, — продолжает Александр Косяков. — Пока мы оперировали пострадавших, люди со всего города несли в нашу клинику медикаменты и металлические стержневые системы для скрепления костей, шовный материал и стерильное белье… В социальной сети кто-то выложил информацию о том, что необходимо больницам. Желающих помочь было столько, что в холле клиники главная медсестра сделала пост и начала тут же все распределять.
— Главный врач нашей больницы Таисия Лобода создала неприкосновенный запас необходимых медикаментов именно на случай массовых поступлений пострадавших, учитывая опыт, полученный нами после 1 декабря и 19 января, — говорит Анатолий Самохин. — Кроме того, уже 18 февраля к нам доставляли тяжелораненых ребят, правда, не так много, как 20-го… В эти дни мне вспомнилось, что Николай Амосов начинал свою карьеру хирурга именно в военных условиях. Он рассказывал своим студентам о тяжелейших ранениях бедра… Кто бы мог подумать, что подобное может произойти в 21 веке, в мирной столице Украины.
В кабинете Анатолия Самохина я не могла не обратить внимание на металлическую каску.
— Это сувенир, — объяснил Анатолий Викторович. — Мне ее подарили мои коллеги-военные — я же полковник запаса… Кто же знал, что нынешней зимой каска, как и бронежилет, станут непременными атрибутами одежды киевлянина, идущего в центр города. Во время военных действий в Египте в 1973 году мне пришлось воевать, ведь я служил в рядах Советской армии. В 1998 году находился в Югославии. В 2002 и 2004 годах был на Ближнем Востоке. Так что имею определенный опыт оказания помощи людям с пулевыми ранениями. Кстати, мой коллега Александр Косяков тоже работал в горячей точке: после землетрясения в Армении отправился туда добровольцем и спас не одного пострадавшего.
— Да, но там характер ранений был совсем иной, чем сейчас в Киеве, — добавляет Александр Косяков. — Под завалами у людей конечности оказывались сдавленными, размозженными. Правда, принимать решения тоже нужно было быстро — именно от этого часто зависело, удастся ли сохранить руку или ногу…
— Знаете, мы работали четко и быстро, потому что понимали: через пять минут снова могут поступить раненые, — говорит Анатолий Самохин. — Более всего меня возмущает то, что там, на Майдане, не развернула свой мобильный госпиталь Госслужба по чрезвычайным ситуациям. Почему не принимали пострадавших военные госпитали, которые находятся буквально в центре города? Чего они ждали? То, что нам вовремя удалось помочь всем больным и никого из них не потерять, избежать ампутаций, без сомнения, заслуга всех сотрудников больницы. Несколько суток медсестры не уходили с работы, понимая, что лишняя пара рук просто необходима. За каждого раненого переживали, как за близкого родственника.
Всем, кто получил травмы ног, предстоит длительное лечение и восстановление. Александр Косяков предполагает, что одному мужчине, вполне возможно, потребуется замена коленного сустава.
Накануне выхода статьи я связалась с Романом по электронной почте. Он рассказал о том, что с ним сейчас происходит. «Из-за того что вместе с пулей в рану попали кусочки одежды, грязь, она была инфицирована, — пишет мужчина. — С этим воспалением боролись киевские врачи, продолжили лечение и австрийские специалисты. Им даже пришлось снять металлическую систему внешней фиксации. Сейчас нога находится на вытяжении, из-за чего мне снова нельзя подниматься. В среду ортопеды планируют ставить в кость имплант. Надеюсь, после этого позволят встать на ноги, ведь последние дней десять я хотя и с трудом, но передвигался самостоятельно. Мог умыться, без посторонней помощи добраться в туалет, ванную. Все это давалось мне нелегко. Я постоянно ощущал боль, ведь получил обширные повреждения, кроме кости серьезно пострадали мышцы и нерв».
В этой австрийской клинике Роман — единственный пострадавший с Майдана. «Я знаю, что несколько ребят находятся в других больницах Австрии, — пишет Роман. — Здесь меня не оставляют без внимания. Персонал очень заботливый и приветливый. Меня уже навещали представители украинской диаспоры, греко-католической церкви. Приходили не с пустыми руками — принесли цветы, сладости и фрукты. Это очень приятно. И все сейчас обсуждают ситуацию с Крымом. Расспрашивают меня, делятся своими мыслями. Все возмущаются тем, что российские военные нагло захватили украинскую территорию».
Предварительно австрийские врачи считают, что реабилитация у Романа займет не менее трех месяцев. «Надеюсь, все окончится хорошо, — говорит киевлянин. — Признаться, я еще не вполне осознаю весь масштаб случившегося со мной, со страной. Думаю, психологический стресс, посттравматический синдром еще меня накроют. Сейчас же стараюсь себя настраивать на выздоровление. Мы все рисковали собой ради перемен. Но, видите, борьба еще не окончена…».
Фото автора