Народный депутат, член фракции Партии регионов в интервью «ФАКТАМ» призналась, что мечтает о втором ребенке
С Еленой Бондаренко — в прошлом нашей коллегой-журналисткой, а ныне народным депутатом от Партии регионов, которую по-прежнему периодически тянет написать какую-нибудь разгромную статью, мы встретились рано утром в киевском кафе. Как раз перед началом очередного парламентского дня, который народные избранники вновь проводили в бесконечных дебатах о создании коалиции. Нынешнюю ситуацию в политике Елена Бондаренко считает патовой, называя авантюрой как вероятные внеочередные парламентские выборы, так и возможную коалицию в любом формате. В интервью «ФАКТАМ» народный депутат призналась, что не ожидала такой безответственности, которую демонстрируют слуги народа. Как выразилась Елена Анатольевна, комментируя страсти на политическом олимпе — «no comment».
— Ранний подъем и чашечка кофе с пирожным — обычное начало трудового дня?
— Иногда совмещаю завтрак с деловой встречей. Рано ли я встаю? Вы лучше спросите, во сколько я ложусь, и сразу все станет ясно. Раньше двух часов ночи не получается!
— А как же семья?
— Муж и наша девятилетняя дочь Полина живут в Донецке. Так что Киев для меня ассоциируется с городом командировок. Даже несмотря на то, что живу в столице уже три года. Родные, к сожалению, приезжают ко мне редко. Полинку я вижу здесь тоже нечасто. Пожалуй, только на каникулы приезжает, да и то не каждые.
— Получается, воспитанием дочери больше занимаетесь дистанционно?
— Да, но это — суррогат родительских отношений. Я приезжаю к ним по выходным, вожу дочь на танцы, проверяю дневник. И обязательно что-нибудь читаю на ночь. Сама Полинка читать ленится, хотя у нас очень «читабельная» семья. Муж сразу может читать несколько книг, у меня такая же система. И бабушка любит читать, и тети… А ребенок не хочет! И это очень печально. А вот когда я ей читаю на ночь, слушает с интересом. Сейчас мы читаем книгу о Джельсомино Джанни Родари.
— Муж и дочка в Киев к вам перебираться не собираются?
— У мужа в Донецке — хорошая работа. И этим все сказано. Ведь вы представьте себе, что значит для мужчины бросить все и приехать устраиваться с нуля на новом месте? Да и Поля категорически отказалась от переезда! Она как-то сказала: «Роднее и красивее Донецка города просто нет. И парламент надо перенести в Донецк. За что Киеву такая благодать?» (Смеется. ) У дочки в Донецке друзья, кружки, партнер по бальным танцам. Привычный уклад жизни. Так что все мои разговоры о переезде заканчивались рыданиями. Даже отношениями с мамой ребенок жертвует.
— Интересно, какой же работой муж не хочет поступиться в пользу семьи?
— Андрей — начальник главного управления Министерства по чрезвычайным ситуациям в Донецкой области. Причем на эту работу он пришел, имея гражданскую специальность. Андрей — кандидат технических наук. Занимался научными разработками в области техногенных катастроф, стихийных бедствий. В МинЧС до сих пор говорят, что на их веку это был первый случай, когда человек пришел работать в министерство не из системы, но отлично в нее вписался. Теперь донецкое управление МинЧС — одно из самых лучших в Украине. В МинЧС супругу предложил пойти работать Нестор Шуфрич, когда возглавлял это министерство. Андрей думал дня три, решил, что это ему по силам, и дал согласие. Как специалист, он теоретически был готов к этому. И практически, оказалось, тоже. Он и на аварии выезжал, и принимал участие в разминировании. Оказалось, у него есть соответствующие практические навыки.
— Волнуетесь, когда муж уезжает на очередное чрезвычайное происшествие?
— Чего он только не насмотрелся за эти два года работы! Наверное, поседел больше, чем за всю предыдущую жизнь. Самая ужасная ситуация была, когда случилась авария на шахте в Енакиево. Ведь спасатели занимаются не только разборами завалов, но и телами погибших. После катастрофы в Енакиево Андрей рассказывал, как они доставали погибших шахтеров и в буквальном смысле этого слова складывали их тела по частям…
— Знакомство с будущим супругом не стало для вас чрезвычайным происшествием?
— Нет, познакомились мы на моей работе, а где же еще (смеется)! Я в то время работала на ТРК «Украина» и как журналист занималась вопросами местного самоуправления. А Андрей тогда руководил секретариатом заместителя губернатора Донецкой области по политико-правовым вопросам Владислава Теличко. Я пришла в секретариат за какими-то документами, и именно в тот момент Андрей Юрьевич зашел в кабинет. Помню, как-то странно он на меня тогда посмотрел… Мне показалось, что этот человек меня за что-то недолюбливает. А потом оказалось, что он меня раньше видел по телевизору и захотел познакомиться. Так я ему понравилась. Было очень смешно, когда он мне все это после свадьбы рассказывал. Начал за мной ухаживать. Сначала к нашим встречам я не относилась как к свиданиям. Наверное, не хотелось об этом думать, ведь была полностью погружена в работу. А вот первую встречу, которую можно назвать свиданием, помню. Андрей пригласил меня в кафе, учил играть в бильярд. Так здорово было…
— А в чем еще он вам признался после свадьбы?
— Ничего он мне не рассказывал! Мой муж — очень закрытый человек. До сих пор практически ничего не знаю о его юности. Бурная она была или нет? Это — тайна за семью печатями. Наверное, Андрею нужно было идти работать разведчиком. Как-то даже его родители мне жаловались, что их сын никогда ничего им не рассказывал. Ни о работе, ни о личной жизни. Когда мы познакомились, Андрею было двадцать восемь лет, и до этого он никого домой не приводил, не говорил, с кем встречается и встречается ли вообще. Поэтому его родители остались довольны знакомством со мной. У меня даже сложилось впечатление, что моему появлению в их семье очень обрадовались.
— Родственники говорят, что в меня. Она более открытая, экспрессивная. По душам поговорить может. Это вам не папа-разведчик!
— Елена Анатольевна, а в какой семье родились вы?
— Мои родители жили в частном доме в городе Макеевка. Помню, газа в доме не было и нам приходилось топить печь. Отец, уходя на работу, выгребал золу и оставлял в печи дрова, а я, приходя из школы, ее растапливала. Газ появился, когда я училась уже в десятом классе. Отец работал на шахте, а мама — в больнице медсестрой. Случалось так, что она работала сутками, а меня, маленькую, не на кого было оставить. Так она брала меня с собой на дежурство. Вся больница меня знала.
— Но пойти по маминым стопам не решились?
— Нет. Я всегда боялась боли. Даже не своей, а чужой. Я видела перевязки, кровь, уколы и очень переживала, тяжело все это воспринимала.
— Вы были спокойным ребенком?
— Сейчас о нас сказали бы, что мы росли, как беспризорники. Нет, за мной, конечно же, приглядывали, воспитывали меня. Но это когда родители бывали дома. Я ходила в музыкальную школу, играла на фортепиано. Первый класс было интересно, а потом надоело. Ну не хотелось мне ходить на сольфеджио, на хор… Тем не менее в музыкальной школе я была одной из лучших учениц. Помню, как-то зимой я возвращалась после занятий. До дома можно было дойти, обойдя замерзшее озеро или пройдя по нему. Я решила сократить путь. Ну и провалилась в ледяную воду по пояс. Вот тут было действительно страшно! Один край льдины был достаточно толстым, и я, ухватившись за него, выкарабкалась. Бежала домой мокрая, как цуцик. А до хаты далеко… До сих пор удивляюсь, как не заболела. Пришла домой, плачу. Мама испугалась, наверное, больше, чем я. Представляете, ребенок тонет, а ее рядом нет! И никто бы не знал, куда я пропала… Страшно! Думаю сейчас, на месте мамы, я бы всю ночь после такого валерьянку пила.
— Как родители отнеслись к вашему выбору профессии?
— Я поступила в Донецкий государственный университет на исторический факультет. На третьем курсе начала осваивать смежную профессию — журналистику. Моя мама все время хотела, чтобы ее дочь получила высшее образование. Может, это был ее комплекс вины перед собой: она мечтала поступить в мединститут, но не сложилось — родилась я. Уже позже, когда у нас появилась Полина, я поступила в Донецкую академию управления. А пару лет назад предприняла попытку получить четвертое высшее образование — поступила в дипломатическую академию при МИД Украины.
— Вы коллекционируете дипломы?
— Вовсе нет. Просто мозги застаиваются, хочется чего-то нового! Но с дипломатической академией не сложилось — там учиться нужно было на стационаре. А для этого необходимо было уйти с работы, сдать в академию трудовую книжку и отучиться два года. Мои бывшие сокурсники сейчас учатся второй год, а я занимаюсь работой, результатов которой не видно из-за политического хаоса в стране…
— То есть работа в парламенте — не для мозгов?
— Для больших мозгов! Но когда ты видишь, что к твоим идеям и предложениям, получившим хорошую экспертную оценку, коллеги по депутатскому корпусу равнодушны, что все это напрасно… Я не вижу конечного результата!
— Вы долго работали журналистом, так что отечественная политическая действительность не должна была стать для вас особой новостью…
— Такого бардака, извините, я еще никогда не наблюдала…
— Вам легко работается с коллегами-мужчинами?
— Легко! Чем беру? Да ничем. Но все-таки часто отмечаю, что во время какого-либо профессионального спора, где, к примеру, присутствуют точки зрения мужчины и женщины, представители сильного пола становятся на сторону своих коллег-мужчин. Даже если их позиция менее рациональна, нежели представленная женщиной. С чем это связано? Возможно, с некоторой долей сексизма, присутствующего в украинской политике.
— Елена Анатольевна, признайтесь, в Верховной Раде с вами флиртовать пытались?
— Первый год в парламенте я замечала очень много заинтересованных взглядов. Сейчас они сошли на нет, поскольку я никого не обнадеживала и не собираюсь. Кстати, мой муж раньше меня страшно ревновал! Но сейчас ему, наверное, уже надоело (смеется). Скорее всего, появилось доверие, которое, кстати, надо было заслужить. Я его заслужила, и сейчас намного легче общаться. Мне кажется, что ревность — самая ужасная вещь в семье после насилия. Она разрушает любые отношения.
— Скучаете в Киеве по семье?
— Ну разве ответ на этот вопрос не очевиден? Мы каждый отпуск стараемся проводить вместе. Правда, в этом году, к сожалению, не удалось. Мы с Полиной и мамой отдыхали в крымском санатории, а муж работал. Честно говоря, в санатории я была первый раз в жизни. Терпеть не могу все эти процедуры! Но иногда надо поддержать здоровый дух в теле. А вот путешествовать мы любим. С удовольствием объездили бы мир, если бы было больше денег и отпусков… Пока же мы с Андреем посмотрели только Египет, Турцию, были на Кипре, в Арабских Эмиратах и во Франции. Каждая страна по-своему особенная, но больше всего запомнился Париж. Такое романтичное место! Насколько бы это банально не звучало, но так оно и есть.
— Вы — сильная женщина?
— Думаю да, но это плохо. Человек, который постоянно демонстрирует способность преодолевать трудности, на первом этапе у окружающих людей вызывает восхищение, а потом — желание нагрузить его массой вопросов. Везешь? Значит, вези! Со временем я стала понимать, что если хочется подольше поспать или поплакать, значит, надо поспать и поплакать! Хватит изображать из себя сильного человека, иначе можно сойти с ума. К своему здоровью и психическому состоянию нужно относиться бережно. У меня было достаточно примеров, чтобы осознать это в полной мере.
— О чем мечтает сильная женщина?
— О втором ребенке! И муж хочет. Но я этого хочу сильнее. Даже понимая, что именно мне будет тяжелее всего. Ведь я вообще себя не представляю в роли наседки (смеется). Зная себя очень хорошо, думаю, что уже через месяц после родов буду искать работу, начнется депрессия… Все смирились с тем, что я и домашняя жизнь — две несовместимые вещи. Но при этом понимаю, что с ребенком нужно отсидеть как минимум год. Если ты часто оставляешь малыша, у него не будет чувства защищенности, стабильности. Не понимаю мам, которые через неделю после родов выходят на работу. Это — не нормальные мамы! Никто не заменит малышу маму, ощущение ее тепла, запаха ее кожи…
— Так когда заводить собираетесь? После президентских выборов?
— Если привязываться к выборам, так вообще без детей остаться можно (смеется). Просто нашей семье сначала нужно решить квартирный вопрос. Дело в том, что наша небольшая двухкомнатная квартира в Донецке находится не в лучшем состоянии. Мы живем у мамы. В одной комнате спит она с Полиной, в другой — мы с мужем. Дом старый, все рушится, трубы текут… Если мама согласится, попытаемся поменять эту квартиру на другую с доплатой.
— Вы говорите, что не наседка. А с дочкой сколько в декретном отпуске вытерпели?
— С Полей я отсидела, как говорится, от звонка до звонка полгода. Потом стала два раза в неделю выходить на работу, но бросила эту затею и просидела с ней до полутора лет. И, честно говоря, за это время мне много удалось сделать. В полтора годика наша дочь хорошо говорила и знала… картины русских художников — Брюллова, Репина, Петрова-Водкина.
— Полуторагодовалая малышка?
— Да. В Донецке рядом с нашим домом есть небольшой рынок, где продавались старые советские открытки с репродукциями картин известных художников. Мы их покупали и показывали Поле. Помню, пришли мы с ней за очередными открытками. Девушка-продавец спрашивает: «Кому покупаете?» Я ей говорю, мол, ребенку. Девушка подумала, что у меня есть еще один ребенок, постарше. Она никак не могла поверить, что я покупаю открытки для полуторагодовалой Полинки. Как это меня разозлило! Я взяла один из наборов, стала искать знакомых дочке художников и показывать ей. Спрашиваю: «Поля, кто это?» А она мне: «Петлов-Вокин. Коня!». Это значит «Купание красного коня». Продавец была в шоке! Дочь у нас растет человеком творческим. Все время что-то пишет, вырезает, придумывает для школы газеты, журналы… Весь дом обклеен ее рисунками, а детская комната — сплошной музей поделок.
— Елена Анатольевна, в стране политический хаос и бардак. И мысли о будущем получаются какими-то грустными. Или нет?
— Хаосу когда-нибудь придет конец, да и вообще к будущему отношусь оптимистично. Кем хочу стать? Не знаю, честно! Мне кажется, что очень жесткая постановка задачи вроде того, что хочу быть спикером или президентом, очень сковывает личную жизнь любого человека. Он сразу начинает подгонять свой образ, мысли под поставленную задачу, загонять себя в рамки публичного человека. А мне этого не хочется. Я хочу, чтобы у меня была крепкая, успешная семья. Я боюсь повторить путь многих женщин в политике, которые достигли в этой сфере определенных вершин и успехов, но на старости лет оказались одинокими. Ведь на самом деле любые достижения к 70 годам меркнут, если о них не вспоминают родные люди, семья. Так что то, как хочу встретить старость, знаю абсолютно точно: довольным жизнью человеком в кругу кучи детей и внуков! Политика, проводимая несчастными в личной жизни людьми, зачастую ущербна. Исключения случаются довольно редко. Хотелось бы стать исключением.