33 года назад руководитель Украины 1963--1972 годов закончил работу над книгой «Україно наша Радянська», после выхода которой был обвинен в национализме и переведен в Москву
В сентябре 1969 года Петр Шелест анонимно отдал рукопись на рецензирование. Материал собрал положительные отзывы. Но уже в 1972-м «Україно наша Радянська» стала весомым аргументом для отстранения Шелеста от власти.
О бывшем руководителе Украины Петре Шелесте журналист «ФАКТОВ» беседует с секретарем Киевского горкома комсомола и ЦК ЛКСМУ 1961--1970 годов Тамарой Главак (после замужества Ващенко).
-- Петр Ефимович был неудобным подчиненным для ЦК КПСС, -- вспоминает Тамара Владимировна. -- Он не боялся спрашивать, почему сахар в Украине продается чуть ли не по карточкам в то время, когда мы даем 60-70 процентов его союзного производства. Почему периодически выкачивается сверх выполненного плана наше зерно? На этом, кстати, и Щербицкий «погорел». Владимир Васильевич, будучи в 1963 году председателем Совета министров УССР, возразил руководителю СССР: «Если Украина выполнит дополнительные поставки, мы подкосим животноводство». И оказался в Днепропетровске.
Гордость за достижения Украины стала ахиллесовой пятой Шелеста. Нависшую над Украиной угрозу я почувствовала в 1970 году. Тогда я, секретарь Хмельницкого обкома партии, как главный консультант фильма «Как закалялась сталь» приехала в ЦК КПСС просить деньги для завершения съемок. Ибо в Киеве мне отказали. Заведующий отделом пропаганды Иван Орел отрезал: «Нам некогда этим заниматься. Мы готовим юбилей Сковороды». Деньги на последние серии «Как закалялась сталь» выделила Москва.
Будучи по этому вопросу у заместителя заведующего орготделом ЦК КПСС Бровикова, я обратила внимание на подчеркнутые красным цифры в украинских газетах -- показатели производства чугуна, стали, мяса, молока, зерна, сахара в общесоюзном балансе впечатляли. Естественно, это публиковалось с благословения Шелеста. И Москва серьезно занялась анализом наших газет.
В отстранении Шелеста от власти сыграла роль и жесткая украинизация, проводимая по его указанию. В 1965 году меня, тогда секретаря ЦК комсомола Украины, обязали выступать перед комсомольским активом Крыма на украинском языке, в то время как 92 процента населения полуострова было русскоязычным. Раздраженные насильственной украинизацией крымчане писали жалобы во все инстанции. Впрочем, как и сейчас.
Идеология оказалась уязвимым местом лидера Украины. В этот период в окружении Шелеста не оказалось людей, имеющих смелость подсказать, что выпячивание интересов Украины пойдет нам во вред. Восхищение украинской историей, сквозившее в его книге, стало основным аргументом в обвинении автора в неправильном понимании политики партии. Тогда следовало петь одну песню со всеми: «Наш адрес -- не дом и не улица, наш адрес -- Советский Союз».
И сразу же появились прихлебатели, желавшие угодить Москве. Начали выяснять, у какой косметички обслуживалась его жена. Пустили слух, что Ираида Павловна летала за границу за государственный счет, без билета, в кабине пилотов. Это произвело впечатление на обывателя. Не объявишь же народу, что Шелест чересчур рьяно отстаивал интересы республики. Со временем нашелся и авиабилет супруги Шелеста, но это уже не имело значения. После перевода в Москву, равносильного отставке, Петр Ефимович не сломался, не передал свои дневники для публикации за границей. Хотя имел достаточно жесткий характер.
С первых же дней работы в комсомоле мне довелось прочувствовать непререкаемый характер и авторитет Шелеста, тогда еще первого секретаря Киевского обкома партии. После окончания КГУ в 1961 году я пришла в Киевский горком комсомола, где руководила студенческим отделом. Мы поддержали инициативу студентов МГУ, которые отправили первый стройотряд на целину.
На призыв москвичей в 1961 году откликнулись 1500 киевских студентов, за учебный год освоивших азы строительных специальностей. Пришло время оформлять списки досрочно сдающих сессию, договариваться о предоставлении двух эшелонов, перевозке строительной техники и материалов, но вдруг стало известно, что комсомольское руководство охладело к целинному стройотряду. Оказалось, не хотели возражать первому секретарю Киевского обкома партии Шелесту, который был категорически против строительного десанта на целину. Мол, пусть летом студенты едут в колхозы области, где рабочих рук катастрофически не хватает.
Если говорить честно, за работу в Киевской области платили гораздо меньше -- 80 рублей в месяц, а не 800, как на целине! Ведь речь шла не только о голом энтузиазме, но и о возможности студентам заработать.
-- И все-таки украинский стройотряд за спиной Шелеста отправился на целину, -- продолжает Тамара Главак. -- Комсорг Киевского госуниверситета Иван Надольный (сегодня -- известный философ), старшекурсник Иван Зязюн (будущий министр образования Украины, академик) и еще несколько комсомольских активистов отправились на прием к первому секретарю ЦК Компартии Украины Подгорному. Рассказав о подготовке студенческого десанта, они доложили Николаю Викторовичу о бездействии комсомольского руководства, вызванном отрицательным отношением Шелеста к инициативе молодежи. «Пусть едут!» -- одобрительно кивнул Николай Подгорный. Когда же его попросили сообщить это решение Шелесту, он отказался.
Вскоре меня избрали секретарем ЦК комсомола Украины. Принимая дела у Саши Клепиковой, поступившей в аспирантуру и уезжавшей советником к Фиделю Кастро, я в сердцах пожаловалась ей на руководителя области: «Из-за его позиции чуть не сорвался десант на целину. Прямо Бурбон какой-то!» «Нет, он добрый человек, -- возразила Клепикова. -- Узнав, что в свои 30 лет я живу в общежитии, Шелест распорядился выделить мне однокомнатную квартиру на Печерске».
Петр Ефимович старался поддерживать молодежь. Помню проведение в Киеве слета юнкоров (тогда в республике насчитывалось 70 тысяч юных корреспондентов -- интерес к молодежной прессе был огромен). Но его работа по времени совпала с пленумом ЦК КПСС. Республиканское руководство уехало в Москву, оставив на хозяйстве второго секретаря ЦК Компартии Украины Соболя. Николай Соболь начинал карьеру директором завода в Харькове и, по-моему, в дальнейшем эту должность так и не перерос. Ничего не понимая в идеологии, он считал, что комсомол должен только жечь костры для пионеров и петь с ними песни. В день приезда юнкоров Соболь распорядился отменить слет: все заняты московским пленумом ЦК, контроля нет, зачем отвлекать людей от работы… Для 700 человек, уже прибывших в Киев, он посоветовал провести автобусные экскурсии по городу и отправить их восвояси.
Узнав о таком повороте дела, первый секретарь ЦК комсомола Украины Ельченко позвонил в Москву и попросил дежурного ЦК КПСС пригласить Шелеста к телефону. Петра Ефимовича вызвали прямо из президиума пленума. Он выслушал звонившего и сказал: «Передайте Соболю, щоб вiн займався своїми справами та комсомолу не заважав». На утреннем заседании Николай Соболь сидел в президиуме слета.
Еще один конфликт между комсомольским руководством и партийными лидерами Украины возник накануне футбольного матча между киевскими динамовцами и шотландским «Селтиком» осенью 1967 года. В это время в Киеве проходил фестиваль молодежи Украины, программа которого предусматривала спортивное действо на зеленом газоне только что реконструированного Республиканского стадиона. Старший тренер «Динамо» Виктор Маслов потребовал отменить закрытие молодежного форума на стадионе. Он заручился поддержкой биологов, считавших, что пять тысяч спортсменов вытопчут поле, и ответственная международная игра будет сорвана.
Дело дошло до Политбюро. Шелест поручил первому заместителю председателя Совета министров УССР Семичастному изучить проблему и доложить свое мнение.
На совещание, проходившее на Республиканском стадионе, спецрейсом из Москвы прилетели председатель Спорткомитета СССР Гранаткин, председатель Федерации футбола СССР Колосков и другие. Зная, что бывший председатель КГБ СССР Семичастный сослан Брежневым в Киев, они не церемонились с ним. «Попрошу вас говорить о комсомоле с уважением, -- остановил их бывший первый секретарь ЦК комсомола Украины, а затем и ЦК ВЛКСМ Владимир Семичастный. -- Давайте говорить о деле, а не нагнетать эмоции!» «А что, в антисоветчине обвините?» -- ядовито спросил Колосков. Услышав в ответ: «Если заслужите -- обвиним!», москвичи сразу же сникли.
Поверив опальному Семичастному, Шелест разрешил провести закрытие молодежного фестиваля на Республиканском стадионе. На репетиции спортсмены (а это были солдаты танковой дивизии, дислоцирующейся в Остре) выполнили упражнения босиком, не оставив никаких следов на травяном газоне. Но в день выступления пошел мелкий дождик, может быть, поэтому солдаты вышли на поле в майках, трусах… и сапогах. Сидя на трибуне, мы переглянулись с Семичастным, и он обронил: «Нам -- конец!»
Тогда в спешном порядке финал выступлений свернули, раньше времени устроили фейерверк. Утром на поврежденные участки поля положили дерн, примятая трава быстро выровнялась.
Я бы не противопоставляла двух руководителей Украины -- Шелеста и Щербицкого, как это любят делать некоторые. Сменив Шелеста, Владимир Васильевич продолжал их общее дело. Только делал он это более гибко, стараясь не дразнить Москву. Тем более что уже был бит, перенес инфаркт.