Его подельники ожидают суда, а сам он еще наслаждается свободой
В один из июльских дней 1998 года в дежурную часть Кременчугской городской милиции поступило сообщение о том, что у бизнесмена Николая Гусева пропал сын Егор, студент второго курса местного политехнического института. А через какое-то время Николаю Васильевичу позвонили с мобильного телефона, который, как сразу же удалось установить, был оформлен в Симферополе на подставное лицо, и в категорической форме приказали приготовить за парня выкуп -- 350 тысяч долларов США. Правда, в процессе переговоров сумму уменьшили до 250 тысяч. Когда почти все деньги были собраны, Гусев-старший получил указание выехать на узловую станцию Звенигородка Кировоградской области, купить билет до Симферополя и не выключать мобилку, ожидая дальнейших указаний.
Следом за потерпевшим в Звенигородку на нескольких автомобилях отправилась опергруппа, в которую входили сотрудники Кременчугского отдела управления по борьбе с организованной преступностью УМВД Украины в Полтавской области. К ним подключились работники правоохранительных органов Полтавы и Киева. Все рассчитывали, что операция займет час-два. Увы, она растянулась на целых три года.
Подробностями той истории с корреспондентом «ФАКТОВ» поделился начальник городского отдела УБОП подполковник Александр Плужник, работавший тогда старшим оперуполномоченным.
-- Я находился за рулем одной из иномарок, преследовавших крымский поезд, -- рассказывает Александр Плужник. -- Мы надеялись, что, как только поезд начнет набирать ход, бизнесмен тут же получит указание выбросить деньги через окно. Тем более что время было ночное. Но поезд следовал все дальше, а мобильный Гусева молчал. В вагоне его сопровождали наши сотрудники, которые должны были контролировать ситуацию, но ни в коем случае не предпринимать попыток к задержанию злоумышленников. Ведь в руках вымогателей была человеческая жизнь, которая в случае провала сыщиков для них ничего не значила бы.
Благодаря тому, что гаишники давали нам зеленый свет, наши автомобили мчались со скоростью 160-180 километров в час. На очередную станцию мы прибывали на какие-то доли секунды раньше, чем поезд. Так продолжалось до самого Симферополя. В столицу Крымской автономии дошло всего два спецавтомобиля, в том числе мой. Я был как выжатый лимон и тут же провалился в сон. Проспал, может, час-два… Но вот на Гусева наконец-то вышел один из похитителей: «Возьмешь железнодорожный билет до Запорожья, там снимешь гостиничный номер и будешь ждать дальнейших указаний». Мы снова тронулись в путь. Минули Укромное, Гвардейское и опять оказались в Джанкое. Поезд только-только отошел от этой узловой станции, начал набирать скорость, как Николай Васильевич получил указание, противоречащее предыдущему: «По ходу поезда с правой стороны увидишь белую простыню. Видишь?» -- «Вижу!» -- «Бросай бабки!».
Через двадцать-тридцать секунд мы подъехали к двум простыням, натянутым на вбитые колышки прямо под путепроводом. Рядом был водный канал, лесопосадка и огромное поле подсолнухов, в котором мелькнула чья-то красная футболка. На том месте, где выбросили деньги, остался лежать велосипед и около десяти тысяч долларов, которые рассыпались по земле. Собирать их у человека, схватившего пакет, времени не оставалось.
К месту происшествия были направлены силы правоохранительных органов. В Джанкое подняли в воздух вертолет, однако это не дало никаких результатов. Да, собственно, преследование было бессмысленным -- мы понимали, что без денег захватчики не вернули бы заложника живым.
-- Егор появился дома в шоковом состоянии на пятые сутки после того, как отец выкупил его у незнакомцев, -- продолжает подполковник. -- Хотя вернуть его обещали на вторые… Все это время Николаю Васильевичу никто не звонил, тяжело даже представить, что ему и его родным довелось пережить в те дни. Но, слава Богу, сын самостоятельно добрался домой. Однако его рассказ не дал следствию ни малейшей зацепки. Он помнил, что, поставив вечером машину в гараж, вышел из салона закрыть дверь, и в этот момент кто-то оглушил его сзади по голове. Очнулся парень в каком-то закрытом пространстве, похожем на шкаф. Глаза были завязаны, уши заткнуты, ноги-руки связаны. Он слышал приглушенные голоса, играло радио. Егор просыпался и снова впадал в забытье -- скорее всего, в воду, которую ему приносили, добавляли димедрол. Кормили скромно -- раз в день через специальное отверстие в шкафу подавали (насколько заложник мог определить) вермишель с огурцом или помидором. Естественные потребности справлял в утку, подставленную в нижнее отверстие шкафа. Сколько дней провел он в таком состоянии, не помнит (на самом деле его держали в заложниках две недели. -- Авт. ). Но наступил день, когда его молча завели в ванную и выкупали шампунем. Затем очень коротко подстригли ногти -- так, чтобы нельзя было взять соскоб. Одели. Позже парень удивится -- на нем были совершенно новые одежда и обувь. То есть захватчики действовали весьма профессионально, не оставляя сыщикам никаких улик.
Егор подумал, что его перевозят на новое место. Оказалось, близилось освобождение. Проехав немного, автомобиль, в который его затолкали, остановился. Пассажира с залепленными лейкопластырем глазами вышвырнули на землю. Приказали не шевелиться и ждать отца. Так он просидел до рассвета. Когда, наконец, сорвал надоевшую повязку, понял, что находится в лесу, и рядом никого. Но из незнакомой местности предстояло еще выбраться. Некоторое время Егор поблуждал по лесу и наткнулся на рыбаков. «Где я? Какой сегодня день?» -- обратился он к ним. На него посмотрели, как на ненормального, но все же объяснили, как выйти на трассу. Откровенно говоря, парень не ожидал, что очутится всего в нескольких километрах от родного города. Когда он еле-еле шел вдоль реки, его подобрал автобус «Водоканала».
… Через несколько дней отец отправил его в одну из зарубежных стран, где он находится до сих пор.
Тем временем капитан Плужник, возглавивший опергруппу, которая отрабатывала «крымскую версию» преступления, вышла на Вадима Мустипана, 1970 года рождения. Вадим с детства воспитывался у бабушки в селе Маслово Джанкойского района, которое находится недалеко от места, где Николай Гусев выбросил похитителям деньги.
-- К отработке района мы подключили местных участковых, -- вспоминает события трехлетней давности Александр Анатольевич. -- Ориентировали их на выявление в этой местности людей, которые когда-то хоть как-то были связаны с Кременчугом или Полтавской областью. Тем более что у нас было вещественное доказательство преступления -- брошенный велосипед. Надеялись, что кто-то его опознает. Участковые ходили по дворам, расспрашивали жителей о родственниках и соседях.
Шли восьмые сутки поисков. К этому времени бдительность притупилась, преступление как бы утратило актуальность. И вот на подведении итогов проделанной за день работы один из участковых сообщил, что в Маслово живет бабушка, внук которой, Вадим Мустипан, служил когда-то в Кременчуге, в разведроте десантно-штурмовой бригады. Понятное дело, мы ухватились за эту версию и отправились к бабушке. «Давненько уж не заглядывал ко мне внучек, совсем забыл старую», -- начала она жаловаться. Однако бдительные соседи утверждали обратное. Мол, видели Вадима в селе недели две назад. У меня сразу вызвала подозрение такая нестыковка фактов, и я дал по телефону задание коллегам в Кременчуге навести справки о Мустипане. Мне сообщили, что удалось найти его бывшую жену, живущую с сыном в городе, однако Вадим не поддерживает с ними отношений после развода и вообще накануне всех этих событий он как будто пропал без вести. (По информации одного из райотделов милиции Кременчуга, Вадим Мустипан действительно был объявлен в розыск. -- Авт. ). Из Кременчуга мне передали также, что после службы в армии он увлекался рукопашным боем, серьезно тренировался в одной из секций. В последнее время неофициально работал экспедитором по доставке грузов в Киев. Знакомые характеризуют его как дерзкого, способного на решительные поступки человека. Таким образом, у меня появились несколько номеров телефонов бизнесменов, которые имели деловые отношения с Мустипаном. Один из них рассказал, что в свое время между ними возник конфликт на финансовой почве, а через неделю после этого в него стреляли из обреза. Предприниматель подозревал Мустипана, однако доказательств не имел. Тогда я попросил коллег дать послушать ему пленку, на которую был записан голос звонившего Гусеву человека. «Да, это он! -- уверенно сказал бизнесмен. -- Только голос немного измененный». Тут уж начала выстраиваться версия, которой я придерживался до конца.
Увы, сотрудники УБОП не располагали оригиналом голоса, мы долго не могли найти даже фотографию Мустипана. Он был как человек-невидимка. Поэтому через полтора года уголовное дело было приостановлено в связи с тем, что не удалось установить лицо, подозреваемое в преступлении.
Однако бизнесмену Николаю Гусеву имя Вадима Мустипана ни о чем не говорило. Он высказывал предположение, что к похищению сына могли быть причастны представители одной известной нефтяной компании, с которой у него возникли финансовые проблемы, или спецслужбы, получившие чей-то приказ. По городу же поползли слухи, дескать, Гусев сам все подстроил. Каждая из этих версий тщательно проверялась и не находила подтверждения. Пожалуй, только несколько убоповцев вместе с Александром Плужником, который стал к тому времени их начальником, верили в свою версию. И три года ждали, что она сработает.
-- Несколько месяцев назад мне поступила информация о том, что Мустипан объявился в Кременчуге, -- продолжает подполковник Плужник. -- Он разыскивал своих старых знакомых и под угрозой расправы требовал у них деньги. По известным ему адресам приходил ночью. Некоторые отдавали триста долларов, некоторые сто гривен. Наши сотрудники принялись отслеживать его контакты. Установили, что Мустипан на протяжении полугода периодически объявлялся в квартире сожительницы -- одинокой женщины с ребенком, которая проживала вместе с родителями. «Какой Вадим? -- удивились родители, когда оперативники появились на пороге. -- Никакой Вадим здесь не живет». Да и соседи все отрицали -- они видели, что у молодой женщины появился возлюбленный, однако его звали Сергеем. Только сожительница знала, что у Вадима Мустипана был теперь поддельный паспорт, по которому он -- Сергей. «У меня неприятности с «шестеркой» (так неофициально называют управление по борьбе с организованной преступностью. -- Авт. ), я не хочу светиться», -- объяснял он ей свой ночной способ жизни и осторожность во всем. В квартире, например, из его вещей были только спортивные брюки, халат и тапочки.
Параллельно продолжались проверки тех, кто хоть когда-нибудь контактировал с Мустипаном. Так в поле зрения оперативников попали нигде не работающие Владислав и Эдуард, которые приходились друг другу родственниками (один из них был женат на сестре другого) и жили в одном доме на окраине города. Как оказалось, втроем они тренировались в секции рукопашного боя. Была еще одна интересная деталь: года три назад мужчины ездили на старом белом «Москвиче» двенадцатой модели, а теперь разъезжают на иномарках…
-- Я помогу вам с работой, -- пообещал однажды этим мужикам Вадим. -- Можно будет устроиться телохранителями либо охранниками в крутую фирму. Но для этого нужно получить «корочки» спецшколы. Все расходы беру на себя.
И они отправились в Киев. Мустипан снял квартиру, и три месяца ребята добросовестно ходили в школу телохранителей. Но даже с такой профессиональной подготовкой найти работу -- дело сложное. Наконец, организатору этой затеи надоели собственные обещания, и он предложил конкретное дело: «В городе живет один богатый человек, на котором можно заработать клевые бабки. Тут военным выделили под какую-то программу деньги, а он их «кинул». Владу и Эдику предлог показался благовидным, и они согласились. Тем более что мужчины чувствовали себя в долгу перед благодетелем, который три месяца опекал их в столице. К операции по захвату заложника Мустипан подключил и Николая -- своего бывшего сослуживца из Краматорска Донецкой области.
Все трое в настоящее время в ожидании суда находятся в следственном изоляторе в Полтаве. Написали явки с повинной. Их делом занимается городская прокуратура. Мустипан пока остается на свободе. Его особая осторожность и на сей раз сослужила ему хорошую службу. Он вышел из конспиративной квартиры на пятнадцать минут раньше, чем там появилась группа захвата.
-- Целый месяц состоящая в сговоре четверка изучала маршруты передвижения Егора Гусева, его распорядок дня, -- завершает рассказ этой детективной истории Александр Плужник. -- Именно в это время они изготовят ящик, в который посадят будущего заложника. Мустипан дает Владиславу и Эдуарду небольшую сумму денег на приобретение старенького «Москвича». Он им понадобится для перевозки «груза». Именно на этот автомобиль, припаркованный за квартал от гаража, где Егор ставил свою машину, обратили внимание некоторые жильцы близлежащих домов, выглянувшие из окон, когда сработала сигнализация незакрытой иномарки Гусева-младшего.
В гараж вошли Вадим и Николай. Первый хорошо поставленным ударом «вырубил» жертву и затолкал на заднее сиденье «Москвича». После этого машина рванула к конспиративной квартире на окраине города, где за Егором наблюдали двое из четверки. А двое тут же отправились в Маслово, откуда руководили действиями отца похищенного и довольно-таки внушительного количества людей в погонах. Кстати, все наиболее уязвимые места своего пребывания (в гараже, на подсолнуховом поле) группа щедро посыпала черным перцем, чтобы служебные собаки не могли взять след.
Когда деньги были уже в руках злоумышленников, организатор каждому из своих подельников «отстегнул» по 15 тысяч долларов, а себе забрал остальное. Два года после этого Мустипан жил, ни в чем себе не отказывая. Ездил в круизы, отдыхал на заграничных курортах. А когда промотал деньги (а может, с кем-то поделился, это еще вопрос), вновь вернулся в Кременчуг, начал залезать в долги, которые не собирался возвращать.
Общаясь последний раз с сожительницей Вадима, я оставил ей номер своего мобильного телефона. На всякий случай. Если ему что-то захочется мне сказать. Через недельку раздался звонок. Голос Мустипана: «Мне давно говорили, что если тебя кто-то возьмет, то только «шестерка». Но я стал на скользкий путь и с него не сойду. Вы ищите, а я буду бегать». Мне показалось, это был голос обреченного человека…
-- Шли пятые сутки после передачи денег, а сына все не было, -- рассказывает Николай Гусев, который, несмотря на пережитое, не оставил свой бизнес. -- И ни одного звонка на мобильный, никакой информации. Я находился в Запорожье в гостинице, от меня не отходили сотрудники правоохранительных органов. Я был с ними груб, обвинял их в непрофессионализме. Они уже начали выражать сочувствие, оправдывались -- дескать, сделали все, что могли. И вдруг звонок из Кременчуга: сын добрался в мой служебный гараж. Через три часа мы уже были на месте. Обнимались, плакали и смеялись. Все это время у меня все-таки была надежда, что сын останется жив. Я готов был на любые условия захватчиков, лишь бы мне вернули его!.. Тогда за несколько дней мне не удавалось собрать нужную сумму, хотя подключились и родственники, и друзья. В результате помогли два банка -- один в Кременчуге, другой -- в Днепропетровске. Когда я отправился в Знаменку, при мне было что-то около 150 тысяч долларов. По дороге я написал расписку в четырех экземплярах, в которой обещал вымогателям обязательно отдать недостающую сумму, но чуть позже. По дороге в Запорожье, в Джанкое, пришлось срывать стоп-кран в поезде -- как раз в это время сюда были доставлены на вертолете еще 100 тысяч, которые помог собрать мой брат, живущий в Днепропетровске. И как только деньги оказались у меня, я тут же получил приказ выбросить сумку. Я даже не надеюсь, что мне вернут эти деньги. Но нисколько не жалею, что отдал такую огромную сумму за выкуп сына. Главное, Егор жив. У него, правда, после пережитого нарушена психика, как, впрочем, и у всех членов нашей семьи. Мы боимся телефонных звонков, боимся одни оставаться дома, у нас появилась привычка оглядываться, выходя на улицу. Когда Егор приезжает на две-три недели в Кременчуг, я к нему обязательно приставляю охранника, но все равно на душе у меня неспокойно. Тем более недавно мне позвонили и напомнили о долге, о расписке. По всей видимости, звонил Мустипан. Кто еще мог знать о ней?