Пять лет назад на экраны вышла первая российская «мыльная опера» «Петербургские тайны», сделавшая актера знаменитым
Сергей Чонишвили -- прекрасный театральный и киноактер. После театрального училища его забрал в «Ленком» Марк Захаров, и теперь Сергей играет главные роли в спектаклях этого знаменитого театра. Но, по иронии нашего времени, массовый зритель больше знает актера по популярным сериалам: «Петербургские тайны», «Семейные тайны», «Пятый угол», «Азазель»… Сергей ироничен, нравится женщинам и тщательно охраняет от посторонних глаз свою личную жизнь.
-- Сергей, что за роль у вас в новом сериале?
-- Слава Богу, положительная. Я обычно играю или умирающего, или человека-дерьмо. А в «Праве на защиту» я пока живой (если будет продолжение, меня, возможно, и убьют). Правда, поначалу семейная аудитория меня любить не будет, но со временем выяснится, что мой герой -- хороший парень, и с ним запросто можно пойти в разведку. Более того, он талантливый адвокат и за фильм меняет трех или четырех женщин.
-- Вас часто используют в амплуа негодяев. Это как-то связано с вашим «циничным взглядом»?
-- Первым мне об этом сказал Карен Шахназаров, когда я пробовался на главную роль в его картине «Курьер»: «Понимаешь, выглядишь ты прекрасно, но у тебя старый, циничный глаз». А мне на ту пору не исполнилось и двадцати одного года… И после его слов я в течение года не прошел на роли от восемнадцати до двадцати восьми лет. Тогда я понял, что моя киношно-телевизионная карьера начнется ближе к тридцати годам, когда мой «старый, циничный взгляд» будет уместен.
-- Слышала, у вас интересная родословная.
-- Не столько интересная, сколько запутанная. У меня много кровей, и все они перемешаны: среди моих предков были поляки, русские, грузины, немцы, чехи, французы, шведы. Бабушка по отцовской линии жила в Западной Украине, потом переехала в Петербург и уже оттуда -- в Тбилиси. Кто я? Честно говорю: не знаю.
-- А в паспорте у вас что написано?
-- Русский, естественно! Сергей Ножериевич Чонишвили. И фамилия, и отчество типично русские, вот только с именем немного не повезло…
-- Ваши родители были театральными актерами. Ваше детство прошло за кулисами?
-- Не могу сказать, что все время проводил за кулисами: учился и в обычной школе, и в музыкальной. Но бывал и на гастролях с родителями. В тринадцать лет я первый раз вышел на сцену в спектаклях «Беседы при ясной луне» по Шукшину и «Дон Хиль Зеленые штаны» Тирсо де Молина. Как сейчас помню, это произошло 13 июня в Одессе, во время гастролей Омского театра.
-- Так, может, у вас и выбора не было, кроме как идти в актеры?
-- Почему, был. До пятого класса я не собирался в эту профессию идти, хотя сегодня, задним умом, понимаю: актерство было во мне всегда. Например, я не просто играл -- к играм всегда тщательно готовился. Просто не понимаю, как можно играть с пятнадцатью солдатиками. Глупо! Их должно быть по меньшей мере триста! А поскольку в моем детстве недоразвитого социализма с игрушками была напряженка, я в большом количестве делал солдатиков из пластилина. А еще я мечтал об океане -- Жак-Ив Кусто был моим кумиром. Но в пятом классе вдруг резко повернулись мозги, и я сказал родителям, что буду заниматься театром.
-- Они обрадовались?
-- Целый год со мной велись беседы по поводу моего будущего финансового неблагополучия, личной, семейной и общественной неустроенности. Но я честно все это выдержал. После чего, классе в восьмом, мне предложили: может, тебе стоит пойти в режиссеры? На что мальчик сказал: «Может, и стоит, но только после того, как поработаешь артистом -- чтобы знать предмет изначально».
-- Родительские предсказания сбылись?
-- Конечно. Если учесть, что театральную карьеру я начал в двадцать один год, а киношную -- в двадцать три, то можно сказать, что все произошло достаточно поздно. Меня неоднократно обливали помоями, да и голодать приходилось. Москвичом (несмотря на то, что живу в этом городе с 1982 года) стал всего три года назад, став обладателем жилплощади и постоянной прописки. Но, наверное, надо было все это пережить. И даже лучше, когда все несчастья происходят как можно раньше, пока организм молодой и может с ними справляться, пока есть энергия, не позволяющая опустить руки и сказать: «Да пошло оно все!» Сейчас я работаю на пяти работах, еще порядка двенадцати у меня сдельные -- вот таким образом жизнь и устраивается.
Я могу от какой-то работы отказаться, но тогда стройная система моих взаимоотношений с жизнью потерпит крах. Есть вынужденная работа, она приносит какие-никакие деньги, которые, в свою очередь, позволяют заниматься тем, что мне нравится -- ведь не секрет, что то, что нравится, как правило, не только не приносит никакого дохода, но еще и требует дополнительных капиталовложений.
-- Как вы думаете, актерство -- профессия мужская?
-- Безумно мужская! Хотя иногда ведешь себя, как проститутка: ведь тебе нужно понравиться режиссеру, оператору, партнерам (хороший партнер -- пятьдесят процентов успеха), зрителям.
-- Человек со слабой энергетикой может быть актером?
-- По-моему, нет. Другое дело, что бывают актеры с уже упавшей энергетикой, потому что театр -- дело жестокое. Как-то знаменитого Марселя Марешаля спросили, что такое театр -- должен ли он развлекать или заставлять думать? И он ответил: «Всю жизнь моей задачей было заставлять зрителя в зале смеяться и плакать одновременно». Театр -- это работа на износ. Не зря ведь когда-то актерство было исключительно мужской профессией, женщины на сцену не допускались.
-- А если учесть травмы на съемках, то, пожалуй, женщин и в кино лучше не допускать?
-- Я, конечно, не буду сейчас снимать штаны и показывать шрамы на ногах, но были и у меня неприятности. Например, когда мы снимали в Шереметевском дворце, было так холодно, что приходилось выходить на улицу… греться. И коньячок попивать. Стоял ноябрь, а в это время в Москве на улице уже не очень тепло, но все-таки комфортнее, чем во дворце. А если учесть, что там еще и босиком надо было ходить, то это уже называется: здравствуй, простатит!
-- Как вы относитесь к сериалам? Презирать их нынче стало хорошим тоном, но ведь именно они сделали вас известным широкой публике.
-- То, что мы снимаем (я имею в виду русский продакшн), не сериал в чистом виде. Настоящее «мыло» -- это ежедневные съемки, работа огромного количества людей, в том числе и сценаристов. То же, чем занимаемся мы, скорее многосерийное кино, снятое в дико сжатые сроки. Конечно, можно кинуть камушек и сказать, что такая продукция не всегда качественная. Так для того и существует свобода выбора, чтобы что-то было качественное, а что-то -- нет, и каждый мог выбрать то, что ему нравится. Так что то, что сериалы снимают, хорошо.
В 1995 году, когда наконец-то вышли на экран «Петербургские тайны», выяснилось, что наш продакшн может создавать продукт, на который есть спрос. И тогда я снова сказал заинтересованным людям, что надо снимать хорошую телевизионную продукцию, в том числе сериалы. И прошло целых пять лет, прежде чем народ начал повально снимать сериалы. Надеюсь, все утрясется.
-- Каким образом?
-- Нынешнее обилие сериалов рано или поздно перерастет в хорошие художественные картины. А сегодня, естественно, выгоднее продавать сериалы. Но, тем не менее, если делать это вдумчиво и снимать пакет -- сериал плюс его киноверсия, -- зритель будет это смотреть.
Я убежден: сериалы хороши уже тем, что дают работу людям, которые во время простоя утрачивают свои профессиональные качества. Я помню ситуацию пятилетней давности, когда «Мосфильм» стоял и ночью там было страшно. А сейчас работа там не прекращается ни днем, ни ночью.
-- По правде говоря, я так и не поняла: кто-то писал, что вы развелись, а кто-то -- что закоренелый холостяк…
-- А я вам не скажу. Просто моя личная жизнь -- это табу. Хотя… Сейчас я один. Есть время подумать, да и спокойно поработать.
-- Что, так женщина мешает?
-- Нет, если хорошая -- не очень. Да где же такую найти? Чтобы была думающим собеседником, не смотрящим тебе в рот. Всегда оставалась женственной и была при этом независимой. Ну и красивой…
-- Детей много нарожала…
-- Не надо много. Я их, наверное, сам нарожал. Правда, не знаю сколько. Кстати, дом тоже построил. Правда, не себе. И деревьев тоже кучу насажал.
-- В общем, жизненный план выполнили. А как насчет творческого? После премьеры «Петербургских тайн» проснулись знаменитым?
-- Признаюсь честно: я никогда не просыпался знаменитым. Но меня вполне устраивает, что я могу спокойно ездить в метро.
-- А вы ездите в метро?
-- Периодически. Во-первых, иногда за промежуток времени между двумя работами я просто не успеваю доехать -- в Москве сумасшедшие пробки. Во-вторых, я совсем недавно начал ездить на своей машине.
-- И какая же у вас машина?
-- Не шикарная, но вполне приличная -- третий «Гольф» 1997 года выпуска. Хорошая городская машина, кентавр -- сел и поехал. Я из-за руля почти не вылезаю.
-- Вы лихой водитель?
-- Лихой, но аккуратный. Конечно, иногда нарушаешь и едешь 100 км/час, но средняя скорость по городу у меня все-таки около 70. На дороге я не хамлю, не «подрезаю» людей, иногда даже помогаю им. Если не хамить и не заводиться от уровня «культуры» на наших дорогах, то и ездить легко. Хотя, в принципе, она такая же, как и в метро, когда человек вбегает в вагон и начинает искать, куда бы ему свою задницу пристроить, забывая при этом, что сзади еще полно народу.