В виде исключения Сталин разрешил продать ему искореженный лимузин за полцены
Максим Пешков был незаурядным спортсменом, азартным филателистом и самозабвенным автомобилистом. Эта любовь не превратилась в стяжательство, как у Василия Сталина, но подарила историкам множество интересных моментов из его жизни. Правда, перед тем как получить титул лихого автомобильного гонщика, Максим стал… виртуозным велосипедистом.
Максим был вторым ребенком в семье великого пролетарского писателя Горького и его жены Екатерины Павловны. Их первая дочь умерла в младенчестве, и супруги Пешковы тряслись над мальчиком. Он же с ранних лет увлекался спортом и рос очень подвижным. Однако, помимо увлечения теннисом, стрельбой и борьбой, Максим проявлял незаурядные способности к рисованию и языкам.
В то время, на рубеже XIX--XX веков, всеобщей страстью в Европе и в Америке стал велосипед. Проводились скоростные заезды, горные гонки, но самыми популярными были многодневные велогонки или, как тогда говорили, велоэкскурсии. Вот и решил Максим со школьными приятелями отправиться из слякотного Петербурга в живописную Финляндию на велосипедах. Благо, границы тогда еще не было -- Финляндия входила в состав Российской Империи -- и ехать предстояло на превосходных английских велосипедах «Свифт». Интересно, что 12-летний Максим Пешков прогулку решил провести тайно -- он хотел доказать всем свою самостоятельность и волю. А поскольку эта велоэкскурсия закончилась успешно, то подобные прогулки повторялись неоднократно. Супруги Пешковы, которые к тому времени уже разошлись, конечно, переживали за сына, но примириться с его пристрастием к велопробегам им все-таки пришлось.
После того как революционные события охватили страну, оставшийся с отцом Максим перестал праздно путешествовать на велосипеде -- его умом уже овладела большевистская пропаганда. Максим ушел в морфлот, чтобы быть ближе к революционным матросам -- благо, здоровье позволяло. Он стал активистом большевистского движения и быстро завоевал доверие и уважение соратников. Когда окруженный белогвардейцами Петроград задыхался от голода, комиссаром первого эшелона, доставившего хлеб из Сибири, был коммунист Максим Алексеевич Пешков.
Позднее решено было не рисковать жизнью сына великого пролетарского писателя, и его назначили комиссаром курсов инструкторов спорта и допризывной подготовки всеобуча. Там Максим лихо научился управлять самокатом, как тогда в России называли мотоцикл. Человеку, в совершенстве владеющему велосипедом, было несложно справиться с моторной машиной. А вскоре Максим оказался с приехавшим в Москву отцом. В 1922-м он помог отцу построить хороший деревянный дом для матери. Этот участок Алексей Максимович приобрел для своей первой жены Екатерины Павловны. Крепкий бревенчатый сруб стоит и сегодня в лесу под Барвихой.
Разошедшийся с партией Ленина во взглядах, Горький решил эмигрировать и, сославшись на застарелый туберкулез, в 1922-м покинул родину.
Еще до отъезда отца за границу Максим познакомился с Надеждой Алексеевной Введенской. Она была седьмым из восьми детей знаменитого врача-уролога. Семья жила в Москве на Патриарших прудах, а возле дома был каток, где 17-летняя Надя и повстречалась с Максимом Пешковым. После нескольких лет встреч и разлук Максим уговорил Надежду поехать в Германию навестить отца и там расписаться. В 1922 году в Берлине Надежда Алексеевна стала Пешковой, после чего они отправились в недавно образованную Чехословакию, ожидая визу в Италию.
В Италии семья жила сначала в Неаполе. 31 декабря 1923 года Максим получил там диплом первого класса водителя городского уличного транспорта. Чуть позже Пешковы воспользовались приглашением экстравагантного герцога ди Сэрра Каприоло переехать на его виллу в Иль Сорито на Капри. Именно здесь, в Италии, Максим вернулся к своему увлечению мотоциклами. Поначалу он ездил на модели «Мото-Гутци» с коляской, правда, использовал эту неповоротливую машину лишь для езды за покупками. Любопытно, что именно благодаря этому мотоциклу Максим, колесивший по Капри, не просто в совершенстве освоил итальянский язык, но и овладел многими наречиями и диалектами разных местностей.
Однажды в 1925-м году Максим в качестве зрителя попал на автогонки. Увидев присутствовавшего там 44-летнего Винсенто Лянча, нарисовал на него дружеский шарж. Этот человек был легендой Италии: основатель гоночной команды «Фиат», в 1908 году -- собственной фирмы, друг Фарины, Муссолини, графа Бискретти, создатель первого в мире автомобиля с несущим кузовом. Шарж русского эмигранта показали итальянскому фабриканту. Рисунок так понравился Лянча, что он пожелал познакомиться с Максимом Алексеевичем. Впоследствии знакомство двух страстных автомобилистов переросло в дружбу. На предприятии нового приятеля Максим заказал себе полуспортивный кабриолет -- той самой знаменитой модели с несущим кузовом. Это была «Лянча-Лямбда», эксклюзивность которой заключалась в том, что несущий кузов спорт-кабриолет был построен знаменитым ателье «Стаблименти Фарина», принадлежащим другу Лянча. Под капотом был У-образный четырехцилиндровый мотор, развивающий 49 лошадиных сил. С помощью независимой подвески эта легкая конструкция без труда развивала по крутым итальянским серпантинам 120 км/час. По воспоминаниям художницы Валентины Ходасевич, Максим гордился своим темно-синим автомобилем 1925 года со специальными колесами, ведь среди клиентов Лянча были Артуро Тосканини, Эрих Мария Ремарк, Эрнест Хемингуэй.
Алексей Максимович со снисхождением относился к буржуазным привычкам сына, но его радовало, что Максим почти всегда встречал его гостей на быстроходном авто… В 1927 году Винсенто Лянча уговорил Максима Пешкова принять участие в качестве любителя в горных гонках -- на профессиональное увлечение автоспортом «буревестник революции» никогда не благословил бы сына. Для Максима построили одноместную «Лянча Лямбда», на которой он принял участие в горных гонках. Однажды в 1928 году он даже выиграл в любительском классе сложнейшую сицилийскую гонку «Тарга-Флорио».
И все же, как ни была прекрасна жизнь в солнечной Италии, Максим тосковал по родине. За время вынужденной эмиграции он посетил СССР, а в 1933 Алексей Максимович, поддавшись на уговоры Сталина, возвратился в Москву.
Еще во время второго приезда в СССР, в 1931 году, Максим получил удостоверение шофера «Мособлтранса». На обратной стороне было отпечатано: «Обязуюсь беспрекословно выполнять правила движения и обязательные постановления езды по городу, а также и те, которые могут быть изданы впоследствии». Этот текст необходимо было подписать, поскольку единых правил тогда еще не существовало, а в действующие частенько вносились поправки.
В 1933 году Алексей Максимович вместе с сыном, невесткой и двумя внучками вернулся в Москву. Это событие сопровождалось бурной шумихой. Еще бы, ведь Сталину удалось то, что не получилось у Ленина -- сохранить для СССР Горького.
Великому пролетарскому писателю сразу предоставили шикарный особняк работы архитектора Шехтеля и дачу в Горках-10. Горький отказался от особняка, поскольку любил жить просторно, но не терпел стиля модерн. А дача ему понравилась, и там он поселился со всем семейством. Горький, ставший по указке Сталина «крестным отцом» соцреализма, не горел желанием ездить по стройкам и колхозам. Вместо него это делал сын Максим и секретарь Петр Крючков -- стукач и алкоголик. Именно он помог Максиму с приобретением автомобиля.
В те времена легковые машины не продавались в собственность простым смертным, но для сына великого пролетарского писателя сделали исключение, продав ему по остаточной стоимости шикарный «Линкольн КБ» 271 серии 1934 года. Дело в том, что несколько десятков респектабельных лимузинов марки «Линкольн» 1934 модельного года были закуплены для сталинского правительства еще в конце 1933 года, пока не было всеобщего увлечения «Паккардами». Один из этих автомобилей пострадал при перевозке, сорвался с креплений на корабле и разбился во время шторма. Вот этот автомобиль и предложили Максиму Алексеевичу. Предложение было заманчивым, поскольку это был очень комфортабельный семиместный автомобиль с закрытым кузовом, стоимость которого в те дни составляла 4700 долларов. При содействии главного чекиста Генриха Ягоды Максим заплатил лишь треть цены. Правда, для этого Пешков-младший продал свою коллекцию марок, которую собирал всю жизнь. Дело в том, что отец был категорически против частного автотранспорта.
Эта покупка дорого обошлась семье Горького. Генрих Ягода стал настойчиво ухаживать за женой Максима Надеждой Алексеевной и систематически спаивать его самого. У Максима и Надежды испортились отношения, начались скандалы, а вскоре супруги разошлись. Отдушиной для Максима стала работа в гараже, за несколько месяцев он разобрал, восстановил и возродил капризный «Линкольн», а позднее гордо возил на нем отца, отказываясь от приставленного к нему шофера. Правда, сейчас можно сказать, что этот злополучный «Линкольн» стал для молодого Максима роковым.
В начале мая 1934 года после банкета у Ягоды Максим Алексеевич почувствовал себя так плохо, что не мог вести машину. Шофер, который вез их вместе с Крючковым, подумал, что Максим пьян. На самом деле он просто плохо себя чувствовал, не мог ни пить, ни есть. Максим часто требовал остановить машину и выходил подышать свежим воздухом. Однако Крючков все время говорил: «Ничего, обойдется». Когда приехали в Горки, все ушли в домик прислуги, а Максим остался подышать воздухом на лавочке. Там он и уснул в одной рубашке, а утром оказалось, что у него воспаление легких. Лечили его странно: при высокой температуре давали лишь касторку, а на странную тошноту вовсе не обращали внимания. Домочадцы стали поговаривать, что это не болезнь и что Максима Алексеевича отравил глава НКВД. И похоже, сведение личных счетов не было главным аргументом. Прожив несколько лет в Советском Союзе, Максим понял, что лозунги большевиков далеки от действительности, и уговаривал отца снова уехать за границу. Но этому не суждено было случиться…
Алексей Максимович, тяжело воспринявший смерть сына, просил отпустить его в Италию хоть на зиму, ведь там действительно затухал застарелый туберкулез, на что Сталин отрезал: «У нас есть Крым». В 1936 году Горький скоропостижно скончался, а народу объявили, что революционного писателя отравили враги.
В 1987 году внучки писателя Марфа и Дарья передали рижскому автомузею «Межциэмс» радикально-черный «Линкольн». К удивлению местных реставраторов, машина оказалась в идеальном состоянии, ведь после смерти Максима все последующие пятьдесят лет ею почти не пользовались. Интересно, что в музее возле американского лимузина поставили восковую фигуру Алексея Максимовича с журналом «Мотор» в руке, хотя, как мы знаем, это был не его автомобиль. Да и недолюбливал Горький сталинский подарок. Возможно, поэтому на лице писателя художник изобразил недовольство. А может, это было недовольство жизнью в СССР?